Götterdämmerung: cтихи и баллады - Всеволод Емелин

Всеволод Емелин

«Götterdämmerung»

Стихи и баллады

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

1991-1998

Песня ветерана защиты Белого дома 1991 года

Налейте мне, граждане, рюмку вина,Но только ни слова о бабах,Ведь мне изменила гадюка-жена,Пока я был на баррикадах.

Не пуля Спецназа сразила меня,Не палка ОМОНовца сбила,А эта зараза средь белого дняВзяла да и мне изменила.

В то хмурое утро, когда этот сбродНагнал в Москву танков и страху,Я понял, что мой наступает черед,И чистую вынул рубаху.

Я понял, что участь моя решена,Сказал я: “Прощай!” своей Зине.Она же лежала, как лебедь нежна,На жаркой простершись перине.

А к Белому дому сходился народ.Какие там были ребята!Кто тащит бревно, кто трубу волочет,Оружие пролетарьята.

Баррикады росли, и металл скрежетал,И делали бомбы умельцы.Взбирался на танк и Указ зачиталБорис Николаевич Ельцин.

Мы нашу позицию заняли там,Где надо согласно приказа,Бесплатно бинты выдавалися намИ старые противогазы.

Мы все, как один, здесь, ребята, умрем,Но так меж собой порешили —Ни шагу назад! За спиной Белый дом —Парламент свободной России.

Мы цепи сомкнули, мы встали в заслон,Мы за руки взяли друг друга.Давай выводи свой кровавый ОМОН,Плешивая гадина Пуго.

В дождливой, тревожной московской ночиКостры до рассвета горели.Здесь были казаки, и были врачи,И многие были евреи.

Но встал над толпой и, взмахнувши рукой,Среди тишины напряженнойНародный герой, авиатор РуцкойСказал сообщенье с балкона.

Сказал, что настал переломный                                               момент,Что нынче живым и здоровымИз Крыма в Москву привезен                                               президент,Подлец же Крючков арестован.

Он здесь замолчал, чтобы дух                                               перевесть,Послышались радости крики.А кончил словами: “Россия, мол, естьИ будет навеки великой!”…………………………….Пока я там жизнью своей рисковал,Боролся за правое дело,Супругу мою обнимал-целовалЕе зам. начальник отдела.

Он долго ее обнимал-целовал,Он мял ее белое платье,А на ухо ей обещанья шептал,Сулил повышенье в зарплате.

Покуда я смерти смотрелся в лицоБесстрашно, как узник у стенки,С таким вот развратником и подлецомЖена задирала коленки.……………………………..Я там трое суток стоял, словно лев,Не спал и почти не обедал,Домой проходя мимо здания СЭВ,Я принял стакан за победу.

Победа пришла, вся страна кверху дном,У власти стоят демократы.А мне же достался похмельный синдромДа триста целковых в зарплату.

Пейзаж после битвы (март 1992 года)

С утра на небо вышло солнце.А мне с похмелья нелегко.Но я заначил два червонцаНа жигулевское пивко.

Указ о смертном бое с пьянствомЖить нам всем долго приказал.И я, с завидным постоянством,С утра за пивом на вокзал.

А там крутые бизнесмены,Палатки полные всего,А в них искусственные членыГораздо больше моего.

Вибратор, вибростимулятор.Ах, как кружится голова.А среди них кооператорСтоит, как Терминатор-два.

Привет вам, хваткие ребята.Я просто счастлив видеть вас.Теперь каюк пролетарьяту —Вы наш господствующий класс.

Для вас сияют магазиныИ носят девушки чулки.Для вас веселые грузиныИз кошек жарят шашлыки.

Я поклонюся вам три раза,Скажу вам русское “мерси”.Пусть большей частью вы с Кавказа,Но вы — спасители Руси!

Страна воскреснет с новой силой,Спасет ее капитализм.Жаль, что меня сведет в могилуДо той поры алкоголизм.

Покуда я совсем не спился,Сегодня в счастье и борьбеПью за систему бирж “Алиса”И за тебя, РТСБ.

Я пью сегодня горько, сладкоЗа вас, вершители судеб,За эту грязную палаткуИ за тебя, мой “Менатеп”.

Мой эксклюзивный дистрибьютер(Звучит-то как! Эх, вашу мать!)Постой, потом продашь компьютер,Позволь тебя поцеловать.

После суицида

Зароют, а не похоронятУ перекрестка трех дорог.И только пьяный грай воронийВзлетит на запад и восток.

А вслед за ним, за этим граем,Не огорчаясь, не спеша,Простясь с землей, не бредя Раем,В ад поплывет моя душа.

Никто главу не сыплет пеплом,Никто волос в тоске не рвет.Едва колеблемая ветромДуша над родиной плывет.

Плывет с улыбкой безобразнойНа перекошенном лице,Бесстрастно, как после оргазма,Воспоминая о конце.

Как закипала кровь в азарте,Как с миром разрывалась связь,Как прочь душа рвалась из плоти,То матеряся, то молясь.

Как показал последний кукиш,Как разменял последний грош.Теперь мне руки не покрутишь,Ногой под ребра не сшибешь.

Теперь не тело и не атом,И не объект для рук и губ.Смотрю на мир, как патанатомСмотрел на мой разъятый труп.

Земля лежит, поджав колена,Едва остывший человек.Ее исколотые веныКак русла пересохших рек.

Земля лежит в лесах, в асфальте,Как в морге, где хрустя чуть-чуть,Такой блестящий, узкий скальпельВскрывал уже пустую грудь.

Здесь, над шестою частью суши,Я не один, плывут вдалиВсе нераскаянные душиИз нераскаянной земли.

Вверху озоновые дыры.Ну, а внизу, в густом дымуМы, хлопнув дверью, вышли с пираВ зубовный скрежет и во тьму.

И эта тьма теперь навекиДуши руины приютит.А в справке, что подпишут в ЖЭКе,Причина смерти — суицид.

История с географией

Великой Родины сыны,Мы путешествовали редко.Я географию страныУчил по винным этикеткам.

Лишь край граненого стаканаМоих сухих коснется уст,От Бреста и до МагаданаЯ вспомню Родину на вкус.

Пусть никогда я не был там,Где берег Балтики туманен.Зато я рижский пил бальзамИ пил эстонский “Вана Таллинн”.

В тревожной Западной ДвинеЯ не тонул, держа винтовку,Но так приятно вспомнить мнеПро белорусскую “Зубровку”.

И так досадно мне, хоть плачь,Что отделилась Украина,А с ней “Горилка”, “Спотыкач”,И Крыма всяческие вина.

Цыгане шумною толпоюВ Молдове не гадали мне.Мне помогали с перепоюПортвейн “Молдавский”, “Каберне”.

И пусть в пустыне ДагестанаЯ не лежал недвижим, ноЯ видел силуэт баранаНа этикетках “Дагвино”.

Пускай я не был в той стране,Пусть я всю жизнь прожил в России,Не пей, красавица, при мнеТы вина Грузии сухие.

Сейчас в газетных номерахЧитаю боевые сводки.А раньше пил я “Карабах”Для лакировки, после водки.

Хоть там сейчас царит исламИ чтут Коран благоговейно,Но лично для меня “Агдам”Был и останется портвейном.

Да, не бывал я ни хераВ долинах среднеазиатских,Но я попью вина “Сахра”,И век бы там не появляться.

Я географию державыУзнал, благодаря вину,Но в чем-то были мы не правы,Поскольку пропили страну.

Идет война, гремят восстанья,Горят дома, несут гробы.Вокруг меняются названья,Границы, флаги и гербы.

Теперь я выпиваю редко,И цены мне не по плечу,Зато по винным этикеткамСейчас историю учу.

Последний гудок (Похороны Брежнева)