Я подарю тебе новую жизнь - Кира Муромцева

Пролог

«Во мне-тебе теперь зима

Не трогай меня дальше я сама

И эта любовь поломанная

Мне не нужна…»

Artik Asti — Роза

Яна

— Я ухожу… — мужской голос разорвавшимся снарядом возникает в моём сознании.

Почему-то в океане горя и боли, раньше именно его тембр всегда был для меня спасательным жилетом, который заставлял держаться на плаву. Был моей силой, опорой, надеждой…Вплоть до этого момента.

— Так не может больше продолжаться, — вещает муж.

У меня нет сил даже кивнуть, но я полностью с ним солидарна. Наша жизнь давно перестала напоминать любовный роман со счастливым концом, превратившись в сплошную драму. День за днем в серой пелене. День за днем ни живя полноценно, а просто существуя.

Внутри меня теперь властвует ледяная пустошь. Она замела снегом все мои эмоции и чувства, покрыла толстенной коркой льда обезумевшее от горя сердце, которое казалось невозможно было спасти иначе. Только не в нашем случае.

— Ты скажешь хоть что-то? — Сергей как обычно на взводе. Лоб расчерчивают глубокие линии морщин, брови нахмурены, темная челка растрепана и постоянно падает на глаза.

Он всегда был таким. Вздорным, вспыльчивым, нетерпеливым. Предпочитал решать все проблемы сходу, не задумываясь о последствиях. И если раньше меня это раздражало и бесило, то сейчас я даже была рада этой его импульсивности. Сама бы я ни за что не решилась разорвать сей замкнутый круг.

Мои глаза сухие. Я не могу проронить ни слезинки, хотя уверена, что заяви бы он о своём желании бросить меня хотя бы год назад, моя истерика не знала бы границ. Я бы падала ему в ноги, разбивая колени в кровь. Я была бы готова на всё, только бы он остался со мной. Прошлая я была слишком чувствительна ко всему, что касалось Сергея.

— Яна, — муж лохматит ладонью волосы на затылке, а затем, рвано выдохнув сквозь сжатые зубы, пытается взять меня за руку.

Мне приходится отклониться и сжать ладони в кулаки. Я не хочу, чтобы он меня касался. Не хочу, чтобы жалел. И я никогда не хотела. Тем более он.

Сергею давно пора было уйти. Не держаться двумя руками за эфемерное благополучие, боясь причинить мне новую боль своим очередным предательством. Больнее уже точно не будет.

— Только скажи, что у нас всё станет как раньше. Я готов ждать. Черт, Яна! Скажи хоть что-то, пожалуйста, — в каждом его слове отчаянная мольба и крик о помощи.

Знаю, что моё безразличие наносит ему глубокие болезненные раны. Кинжалами вонзается в нутро и потрошит, выворачивая наизнанку. Знаю, потому что сама прошла все эти стадии по дорожке в ад. И он правда готов на всё в своих бесполезных попытках спасти наш союз, однако это рвение проснулось слишком поздно.

Я кутаюсь сильнее в теплый шерстяной плед в безуспешных попытках согреться. Мне так холодно, что периодически я забываю, как дышать. И причиной тому не сильные морозы, выпавшие на декабрь-месяц и даже не сломанная система отопления в квартире. Всё гораздо сложнее…

Легкие обжигает огнем. Я делаю глубокий вдох, пытаясь собрать мельтешащие перед глазами слова в единую строчку, чтобы выдавить из себя хоть что-то.

Наверное, я должна ощущать себя последней тварью и эгоисткой. Наверное, я должна во чтобы то ни стало, заверить его, что всё исправимо. Что «мы» всё еще существуем в этой чертовой вселенной. Что завтра я открою глаза и мир вновь обретет свои краски. Должна, но не могу. Потому что ничего уже не исправить. Ничего не вернуть.

— Не будет как раньше, Сережа. У нас уже никогда не будет как раньше, — деревянный язык не желает шевелиться, а голосовые связки издают едва различимый хрип, вместо человеческих слов.

Постоянные рыдания и крики от безысходности не проходят для меня бесследно. Я почти разучилась говорить. Слова стали какими-то пустыми и абсолютно ненужными вещами в моём заледеневшем мире. Я сама стала пустой и ненужной.

Держать его я больше не могла. Отпускала, чтобы не видеть в его глазах всепоглощающую ненависть и безысходность от того, что я лишаю его чего-то важного. Лишаю его настоящей жизни, а не той фальшивки, которую могу предложить.

Пройденный материал. Пустышка. Ледяная статуя. Живой мертвец.

Вроде и дышит, и ходит, и ест, но все это лишь базовые, отработанные до автоматизма действия, которые не несут в себе смысла. Ничего больше не несет смысла. Даже смерть.

Он слишком быстро, как по мне, собирает свои вещи. Словно только и ждал моего разрешения исчезнуть. Словно, давно устал от трудностей, которые выпали нашем жизненном пути. Или же просто бушующая злость со всей дури толкает его в спину, в попытках поскорее избавиться от постоянного раздражителя, коим стала я.

Иной раз мне казалось, что желая достучаться, он был готов меня не только встряхнуть, но и ударить. Слишком сильное бешенство плескалось на дне его глаз в те моменты. Словно в одно мгновение в моего любящего и заботливого супруга вселялся неуправляемый зверь, готовый крушить и рвать.

И я не могла его винить. Безумно, всепоглощающе хотела, но не могла. Чересчур сильна была привязка и то безграничное счастье, которое подарило нам обжигающе пламя нашей любви.

— Прости меня… — говорит напоследок Сергей.

Я слышу в его словах раскаянье. Он и правда сожалеет, что наш брак рухнул, а мы стали друг другу абсолютно чужими людьми.

— И ты меня, — тихо шепчу я пересохшими губами, когда за ним закрываются двери.

Я не могу сказать ему это в лицо. Я даже не могу смотреть в его глаза, потому что боюсь вновь испытать режущую боль где-то в районе груди. Я так долго бежала от этих эмоций, так долго старалась справиться со своей потерей, выстраивая хрупкое безжизненное равновесие, что позабыла, какого это любить. Чувствовать хоть что-то, кроме сосущей внутри пустоты, которую я так старательно глушила.

Сергей действительно уходит. Без сожалений, обрывает последние связующие нас нити. Стреляет в упор, убивая последние капли жизни во мне. Как, впрочем, я и хотела.

Отчего тогда крепкая, высеченная из монолита стена идет трещинами?! Отчего мне хочется орать в голос, запуская пальцы в волосы и выдирая их клочьями, ощущая на своих плечах тяжесть свалившейся на меня внезапно агонии. Отчего сердце снова воет, болезненно сжимаясь в груди и разбиваясь об ребра?!

Я сижу неподвижно, едва дыша. И даже встать, чтобы банально закрыть за ним дверь на щеколду, нет никаких сил. Я выжита досуха, до