Новый мир. № 5, 2003 - Журнал «Новый мир»

Елена Шварц

Невы пустые рукава

Шварц Елена Андреевна — известный петербургский поэт, эссеист, прозаик. Автор нескольких поэтических книг, вышедших в России и за границей (см., например: «Сочинения Елены Шварц». Т. I, II. СПб., «Пушкинский фонд», 2002).

* * *

Ангел-хранительМук моих зритель,Ангел-хранитель,Ты ведь устал.Сколько смятенья,Сколько сомненья,Слез наводненье —Ты их считал.Бедный мой, белый,Весь как в снегу,Ты мне поможешь.Тебе — не смогу.Скоро расстанемся.Бедный мой, что ж!Ты среди смертныхЗа гробом пойдешь.Луна и даоский мудрецВо вдохновении пьяномТанцует в выси Луна.Пахнет онаНесвежим бельем и тимьяном.Все же нежна.В болотистом мелком прудуБолеет она чесоткой,Пахнет китайской водкой,Мучима, будто в аду,Смертью короткой.Из грязи быстро идетИ вешается на ветке,Над пропастью вздернутой ветке,Как покаянья плод.Пьяный мудрец:Это была не Луна,Это был переводЛуны на грубый наш план,Из водопада мировПринес ее ураган.

* * *

Тебе, Творец, Тебе, Тебе,Тебе, Земли вдовцу,Тебе — огню или воде,Птенцу или Отцу —С кем говорю я в длинном сне,Шепчу или кричу,Не знаю, как другим, а мнеСей мир не по плечу.Тебе, с кем мы всегда вдвоем,Разбившись и звеня,Скажу — укрой своим крылом,Укрой крылом меня.

Психогеография 1

И я когда бреду по граду,в нем сею то, что сердцу ближе, —горсть океана, чуть Дуная,тоска и юность, клок Парижа.Моя тоска течет в Фонтанку,и та становится темней,я вытекаю из Невы,мою сестру зовут Ижора.Вот гроб стеклянный на пути —туманный, ломкий — в красной маскевысокомерный в нем студент.А солнце в волнах пишет по-арабски.Гора хрустальная возноситсянад Петроградом, а под нимпещеры, Синай отчаянья, Египет —в них человек неопалим —В огне льдяном Невы сгорает,в своих страданиях нетленный,меняя психогеографиюИнгерманландии, Вселенной.

2

Эй, облака, айда, братва, —в Невы пустые рукава —насыпьтесь ватными комками,рассыпьтесь пышными грядами,как зеркала над островами.Голландию сюда тащилзеленый кот и супостатза краснокирпичные ляжки,да не донес.Она распалась по дороге,скользнет едва, лежит у врат.И Грецию сюда несли…И всякий, всякий, кто здесь жил,пространство изнутри давил,растягивал,и множество как бы матрешекпочти прозрачныхград вместил.

3

(ветреный солнечный день на Фонтанке)

Землетрясенье поколениймне замечать и видеть лень,когда уносит пароходыв каленье солнечное день.И солнце ветром тож уносит,но в воду сыплется, звеня.Сквозь какие векаопьяняешь меня,вся ломаясь, виляя, река.С мармеладной слоистой густою волной,с золотой сединой…О русалка, аорта, Фонтанка!Только больше аорта,кормящая сердце водой,и скотом своих волн в перебранке.

Елка с игрушкой, Игрушка с елкой

Как ниткой навощенною,Игрушка с елкой связана,Как смочены смолой они,Как спутаны хвоей —Так я к Тебе прикована,Приклеена навек.В глухую ночь последнююТускнеет шарик елочный,Закапанный свечой.И в эту ночь так жалобноЗвенят игрушки смутные,Зеленой тьмой окутаны,А елка долу клонится,И грех их разлучить.На петельке игрушкинойВисит обломок хвоистыйКуриной лапой, мертв.На год игрушку в гроб кладут,А елку — в серый снег.Так с сердцем разлучаетсяИ с Богом человек.

Под тучами

День волооких туч,Набитых синим пухом,Промчался, будто луч,Ворча громами глухо.Стремительные, синие,К цветам припадая в полях, —Как бархатные акулыС большими глазами в боках.Я, глядя в них с травы, былаЖемчужиной, на дне лежащей,Из-под воздушного стеклаСияньем жалобно кричащей.

Чайка — казачья лодка и птица

А. Миронову.

Ходит чайка вверх по горю —Ветер гонит — не кружа,И, дошедши до границы,Замирает — вся дрожа.Ходит чайка вниз по горю,До водоворота сердца, —Там и тонет, превращаяБелый парус в белый мак.Хоть и тонет, но всплываетИ бежит опять к границе,Чтобы там, кружась и тая,Взрезать воздух визгом птицы.

* * *

Когда с наклонной высотыСкользит, мерцая, ночь,Шепни, ужели видишь тыСвою смешную дочь?Она на ветер кинет все,Что дарит ей судьба,И волосы ее белы,Она дика, груба.Она и нищим подает,И нищий ей подаст,И в небе скошенном и зломВсе ищет кроткий взгляд.

В парадной

(люди семидесятых 19 века)

Несмачный тихий разговор,но приговор как будто в нем.В подъезде ждут кого-то двое.Взлет спички… бледные подглазья…Шпики ль, убийцы — скажешь разве.Что ж — поколенья молотьба —У нас у всех дурна судьба.Тут дворничиха из воротВедро несет с густым гнильем,Горят глаза пустым огнем,Прошла и смыла молодцов,Подрезала как бы жнивье,Они под мышкой у нее.Блаженная постигла участьВ горячей впадине, где, мучась,Как две пиявки — волоскиВисят навек, от неги корчась.

Снег в Венеции

Венецианская снежинкаНевзрачна, широка, легка.Платочки носовые марьонетокЗимы полощет тонкая рука,Вода текучая глотаетЗамерзшую — как рыба рыбу —Тленна.Зима в Венеции мгновенна,Не смерть еще — замерзшая вода,И солнце Адриатики восходит,Поеживаясь в корке изо льда.Но там, где солнце засыпает,К утру растает.А в сумерки — в окне, в глухой стене,Вздымаясь над станками мерно,Носки крутые балеринЩекочут воздух влажный, нервный.С венецианского вокзалаВсе поезда уходят в воду,И море плавно расступилосьКак бы у ног босых народа.И, кутаясь в платок снеговый,Из-под воды глядит, жива,Льдяных колец сломав оковы,Дожа сонная вдова.

Зимняя Флоренция с холма

Отцу Георгию Блатинскому.

Дождь Флоренцию лупитЗимнюю, безутешную,Но над ней возвышается купол —Цвета счастья нездешнего.Битый город дрожит внизуРасколотым антрацитом.Богами и Музой,Как бабушка, нежно-забытый,Но теплится в мокрой каменоломнеФиалковое сиянье,Под терракотой ребристой фиала —Перевернутой чашею упованья.

У Пантеона

Площадь, там, где ПантеонаЛиловеет круглый бокКак гиганта мощный череп,Как мигреневый висок.Где мулаты разносилиРозы мокрые и сок —Там на дельфинят лукавыхЯ смотрела и ушлаВ сумрак странный Пантеона,Прямо вглубь его чела.Неба тихое кипеньеВ смутном солнце января —Надо мною голубелаПантеонова дыра,Будто голый глаз циклопа,Днем он синий, вечерамиОн туманится, ночамиЗвезд толчет седой песок.Уходила, и у входаНищий кутался в платок.А слоненка БарбериниПолдень оседлал, жесток,Будто гнал его трофеемНа потеху римских зим,И в мгновенном просветленьеНазвала его благим —Это равнодушье РимаКо всему, что не есть Рим.

Надежда

В золотой маске спит Франческа,Черная на ней одежда,Как будто утром карнавал,И теплится во мне надежда,Что он уже начнется скоро,Нет к празднику у нас убора.Какое ждет нас удивленье,Ведь мы не верим в Воскресенье.Златая маска испарится,И нежное лицо простоеПод ней проснется,Плотью солнцаОденется и загорится.Франческа, та не удивится…Но жди — еще глухая ночь,И спи пока в своем соборе,И мы уснем. Но вскоре, вскоре…

Валерий Попов