Опылители Эдема - Джон Бойд

Джон Бойд

Опылители Эдема

Пер. с англ. А. Дашкевича

Иди, поймай свою звезду,

Сделай беременным мандрагоры корень… Сумей в пути Ветер найти,

Что честного духом готов вести.

Глава первая

От кого: Начальника Медицинского Управления, НАСА, Хьюстон, Техас

Кому; Директору Института Передовых Исследований, Санта-Барбара, Калифорния

По вопросу: Истории психического заболевания, Фреда Жанет Карон

Диагноз: Гуманизм с нимфоманиакальной омнифилией

Основания: (А) Письмо от 08.12.37, доктора Ганса Клейборга, Институт Передовых Исследований, — Министру Сельского Хозяйства

(В) Постановление 27 Главного Прокурора Соединенных Штатов

Согласно документу (А) и в соответствии с документом (В), при сем представляется история болезни упомянутой пациентки — белой женщины, 24-х лет, в прошлом цитолога Бюро Экзотических Растений — для рекомендаций не медицинского характера. Травматический эпизод с упомянутой пациенткой произошел 16–17 мая во время научной экспедиции С, сектора Чарли программы исследования планеты, имеющей несколько названий: Флора, Цветочная Планета, или Планета Цветов. Однако психоанализ, проведенный под наркозом, позволил установить, что события, послужившие поводом для госпитализации пациентки, начались в январе, по возвращении с Флоры на космодром Фресно первой экспедиции А, сектора Эйбл упомянутой программы…

Белокурая, стройная, как тростинка, Фреда Карон стояла на мостике вышки управления полетами и всматривалась в утреннюю голубизну неба над долиной Сан-Джоакин, направив бинокль коммодора Майнора в указанный им сектор. Ей удалось поймать самый первый отблеск солнечного света от «Ботани» — космического корабля Соединенных Штатов, когда его корма повернулась вниз перед началом спуска на Землю. Она заметила и первое облачко инверсионного следа, возникшее при входе корабля в атмосферу. Ее внимание было целиком поглощено капелькой ванадия 320 под розеткой видоискателя, когда на мостике прозвучал голос дежурного наблюдателя:

— Эй, на «Ботани»!

Тормозные двигатели постепенно уменьшали скорость корабля в сгущавшемся воздухе, и звездолет стал видимой на небе точкой, которая медленно двигалась над посадочной площадкой на юго-запад, а ее инверсионный след, распадаясь, исчезал в восточном направлении. Точка росла Слух Фреды уловил слабый рокот тормозных реактивных двигателей, который постепенно перешел в заунывный вой, а затем стал стихать, когда чаша взлетно-посадочной площадки сфокусировала его и направила обратно к источнику, заглушив пронзительный вой грохотом, слегка сотрясавшим вышку управления, которая находилась в полутора километрах от площадки.

Чем глубже корабль опускался в создаваемую им самим воздушную подушку, тем явственнее перед ее взором вырисовывалась стройная серебристая форма «Ботани». Прямо под Фредой, высовывая из своего громадного черепашьего панциря насадку для выхода экипажа, по плотному грунту космодрома к посадочной площадке тяжело покатилась дезинфекционная камера. В этот короткий отрезок времени, когда Земля принимала из космоса своих детей, все технические достижения человека, казалось ей, собрались воедино, и она ощутила какой-то внутренний трепет от этого зрелища, но потом…

Над ней, вниз и в стороны, раскрылись посадочные лапы «Ботани», удлинители которых, с их выступающими ребрами, создавали впечатление обтянутого ветром зонта, и грация звездолета превратилась в гротеск застывшего в молитвенном экстазе гигантского богомола. Когда «Ботани» опустился ниже линии горизонта по-зимнему зеленого Коустл Рейндж, его серебристый цвет поблек, сделался синевато-серым, и корабль, недавний компаньон звезд, припал к Земле, словно покорный ей пленник.

Она знала, что сейчас внутри корабля система компенсации веса пассажиров, свернувшихся калачиком внутри яйцеобразных емкостей с водой, переключилась на такой режим работы, чтобы вытолкнуть их с палуб А, В и С на крутые скаты 1, 2 и 3. Пассажиры проснутся, пока будут скользить по этим круто изогнутым трубам, ветви которых сходятся на нижних уровнях, и попадут в бункеры IA, 2В и ЗС декомпрессионной камеры, отсортируются и распределятся по званиям и порядковым номерам, академическим степеням и кодам Службы Безопасности: штабной или строевой офицер, ученый или ассистент.

Ей казалось, что она слышит «шлеп-шлеп» падающих комочков, которые составляют штат сектора Эйбл программы исследования Флоры. Но ведь комочки — это ее друзья и помощники, у них есть имена Рекс и Хал и Кеннет. Среди них есть один особенный комочек, который она-то давно отсортировала, определила его ранг и выбрала в мужья.

Пол Тестон возвращался домой с Флоры. Не имей они намерение сыграть в июне свадьбу, Фреда сама отправилась бы в апреле на Планету Цветов с сектором Чарли.

Флора, Планета Цветов. Хоть эта избежала нумерации!

Фреда вспомнила телепередачу, в которой капитан Королевского Космического Флота Великобритании, открывший эту планету, отказался следовать стандартному правилу первооткрывателей и поставить свое имя перед орбитальным номером планеты. Она навсегда запомнила его слова: «Когда Большой Каньон назовут Канавой Пауэлла, я позволю именовать эту планету Рэмзботем-Твэтуветем № 3!»

Она все еще перебирала в памяти сцены из телепередачи, когда «Ботани» опустился на посадочную площадку так осторожно, что амортизирующие укосины едва прогнулись. Не успели стихнуть гироприводы, а дезинфекционная черепаха уже торопилась поднять и выдвинуть из развилки своих удлинителей, похожих на паучьи ноги, насадку для выхода пассажиров. Стоящий рядом с Фредой коммодор сказал ей с деланным восторгом:

— Баррон всегда приземляет их так легко, словно роняет лепесток розы.

Она согласно кивнула и улыбнулась, понимая, что старый космический волк просто соблюдает флотский этикет. Коммодор Майнор лучше других знает, что снижением корабля управляет коробочка размером не более человеческой головы и что любой только что закончивший обучение космонавт-резервист смог бы справиться с посадкой не хуже капитана Космического Флота Соединенных Штатов Филипа Баррона.

Фреда поблагодарила коммодора за его приглашение на мостик и пообещала, что вместе с Полом присоединится к нему во время ленча. Спустившись с мостика, она направилась в зал для встречающих.

Обычно дезинфекция продолжалась полчаса. Ожидая в той части зала, которая отводилась для руководства, она испытывала чувство удовлетворения от того, что ее высокая должность дает определенные привилегии. В огороженном веревками пространстве зала толпились семьи членов экипажа и непрофессионалов, вынужденные толкать друг друга локтями в тесноте, вдыхать ароматы дезодорантов и слушать назойливые крики детей. Ее уже охватывала тревога: видимо, существует закон, думала она, в соответствии с которым беспокойство возрастает в квадратичной зависимости по мере приближения новой встречи с любимым.