Девочка Лида - Лидия Маклакова

Лидия Филипповна Маклакова (Л. Нелидова)

Девочка Лида

Глава I

— Вы не спешите, осторожней носите. Поспешишь — людей насмешишь! — говорила няня, разгибая на минуту свою старую спину и принимая из рук Любы стопку белья.

Няня стояла на коленях на полу, перед раскрытым чемоданом. Ее голова, туго повязанная поверх седых волос темным платочком, то и дело поднималась и опускалась над ящиком, а милое старое, морщинистое лицо смотрело строго и озабоченно. Няня была сильно занята — она укладывалась.

В сторонке, ближе к стенам, на стульях, на детских кроватях, на столе и на сундуке было разложено и приготовлено к укладыванию белье. Лежали горками простыни, наволочки, сорочки, чулки, панталоны; были приготовлены также платья и теплые вещи. На полу, подле чемодана, стояли два саквояжа, шкатулка и большая плетушка. Видно было по всему, что кого-то собирали в дорогу.

В детской было шумно и весело, так весело, что если бы кто постоял и послушал у закрытой двери, то непременно подумал бы, что в ней справлялся какой-нибудь праздник. Но ничуть не бывало: все веселье состояло для детей в том, что няня позволила им помогать себе. И это было чудо как весело!

Нужно было бегать взад и вперед по комнате к чемодану и от чемодана, разбирать разложенные вещи, носить и подавать няне то, что она спрашивала. При этом позволялось в промежутке повертеться на одной ножке, попрыгать, покружиться мельницей. Няня была в хорошем расположении духа, ни на что не сердилась и, несмотря на веселый гам, напевала какую-то песенку.

Детей в комнате было четверо: старший — Коля, рослый и толстый мальчик; маленькая худенькая темноглазая Лида; розовая, пухлая, как булочка, — Любочка и Жени — трехлетний бутуз.

Жени засунул один палец в рот, другой — за пояс своей рубашонки и в раздумье остановился посреди комнаты. Ему ни за что не хотелось отстать от старших — дело было такое веселое! Подумав, Жени решился оказать всем посильную помощь. Маленькими шажками подошел он к комоду, захватил из нижнего ящика огромную кучу полотенец и носовых платков и, с трудом удерживая все это руками и придерживая подбородком, потащил к чемодану.

— Дети, — предупредила вдруг няня, — не носите зараз помногу и забирайте поаккуратнее, а то вы уж очень мнете белье. Мама нам после спасибо не скажет, когда ей придется все мятое надевать.

Нянин темный платочек на минуту поднялся над чемоданом; она повернулась к детям и как раз увидала Жени. Он медленно, еле передвигая ноги, приближался к ней со своею огромною ношей.

— Ах ты, Женька, Женька!.. — Няня всплеснула руками. — Ну можно ли так, сколько набрал! Клади скорей половину сюда, на сундук!

Но было уже поздно. Не успела няня договорить, как глаза Жени вдруг с испугом уставились на нее. Он ли что зацепил, его ли что-нибудь зацепило, только он покачнулся, ручонки его раздвинулись, белье выпало из них, платки и полотенца разлетелись по сторонам, а сам Жени повалился на пол.

— Вот тебе и на!

Все на минуту сконфуженно смолкли. Няня заговорила сердито:

— Что значит няню не слушаться!.. Сказала я — так нет, ухом не ведет. Набрал столько, что и большому не удержать.

Няня наклонилась и стала подбирать разбросанное белье.

— Что ж ты не встаешь? — обратилась она к Жени. Жени не поднимался. Он как упал, так со страху и остался на полу. Он боялся няни, думал, что она сердится.

Но няня уже не сердилась, взглянула на малыша и не смогла удержаться — засмеялась, а за ней расхохотались и дети, громче всех, конечно, Лида, известная хохотушка. Впрочем, Женька был и в самом деле пресмешной в эту минуту: толстенький, маленький, круглый как шарик; рубашонка его задралась, волосы упали на лоб, и из-под челки он украдкой посматривал на няню: что она?.. Очень ли недовольна?

— Ну, друг милый, вставай! — сказала няня, поднимая его. — Только больше уж не трогать у меня ничего, а то опять, пожалуй… Не годишься ты в помощники, мал еще.

Она оправила ему рубашонку, пригладила рукой волосы и отвела на середину комнаты.

Жени совсем опечалился. Ему так хотелось помогать старшим. А делать было нечего: если няня раз что сказала, так уж не переменить ни за что. Такая, право!.. Жени вздохнул, поплелся в уголок к креслу, поставил его около чемодана, запряг веревкой стул и повез няню на Кузнецкий мост, на Тверскую и по всем улицам, какие только знал.

— Ну вот и умница, — похвалила его няня и мимоходом погладила по головке.

Укладывание между тем продолжалось своим чередом. Дело шло хорошо и уже подходило к концу. Уложили белье и принялись за платья. Лида с Любой помогали няне и держали за подол юбки, пока няня аккуратно, по швам, складывала их. Коля скалывал, где было нужно, булавками. Платья положили поверх белья, чтобы не так мялись, а еще сверху платьев — теплые вещи, чтобы легче было достать, если сделается холодно в дороге.

— Ах, няня, — сказала Лида, — вот теперь как нам весело помогать тебе, а зато потом ведь будет вдвое скучнее.

— Что так, матушка? — спросила няня.

— Да как же! Все уедут, останемся мы одни…

— Уж и одни!

— Да, конечно, одни! Мама уедет, ты уедешь, Милочка уедет…

— Папа с вами останется, — заметила няня.

— Один только папа и останется! Да ведь он все сидит у себя в кабинете или куда-то уезжает. Ему с нами некогда бывать. Все книжки читает, — прибавила Лида с сожалением.

— А я вот все не пойму, куда это вы едете, няня? — спросила Любочка.

— Лечиться на морские купанья, — ответила за всех поспевавшая Лида.

— На какие купанья? — переспросила Любочка.

— На морские.

— А где это?

— В море.

— А где море?

— Далеко отсюда.

— А что такое за море?

— Такая вода.

— Вода?

— Да, такая большая-большая вода! — пояснила, широко размахнув руками, Лида.

— Няня, правда это? — спросила Люба.

— Правда, Дуся. В море много воды, и мама будет купаться в нем.

— Да ведь и у нас в деревне, в пруду, много воды и купальни есть. Зачем же туда ехать? И у нас можно купаться, как в прошлом году.

Там, в море, вода не такая, как в пруду; там вода соленая, — пояснила няня.

— Соленая?.. Что ты, няня! Кто это тебе сказал?

— Да уж кто бы ни сказал, а говорю верно. В море вода соленая, — повторила с убеждением няня.

— И если взять в рот, и во рту будет солоно?

— Уж конечно. Ее нельзя пить, никто ее и не пьет. Да как же вы ничего не знаете про море, дети? Разве никогда не слыхали? Папу бы попросили, он бы вам рассказал, а то в книжке бы почитали. Это получше, чем над сказками по вечерам глаза портить.

Лида нахмурила брови. Ей стало досадно за нянино замечание и тем досаднее, чем вернее оно к ней относилось. Ей захотелось как-нибудь вывернуться.

— Кто тебе сказал, что мы не знаем, няня? Я читала про море, я знаю.

— Знаешь? — спросила няня. — Что же ты знаешь?

— Да так, знаю про море… вообще…

Лида старательно припоминала в эту минуту «Сказку о рыбаке и рыбке»: «Жил старик со своею старухой у самого синего моря». В другой сказке она читала, что в море есть кит. Но кроме сказок, она про море ничего не читала.

Няня прищурилась и зорко поглядела на Лиду:

— А что же ты давеча рассказать не сумела, когда Люба тебя спросила?

— Как не сумела?! Я ведь говорила: море — вода.

— Что же это значит: вода? Этого мало… Вон и в стакане вода.

— Все равно! Море — вода. Все равно!..

— Нет, не все равно, — серьезно заметила няня.

Но никакой серьезный тон не мог уже подействовать на Лиду. Она забыла, с чего начала, забыла, с кем спорила, и заговорила громко и сердито.

Минутки две-три няня стояла напротив Лиды и смотрела, не перебивая ни полусловом. Потом потеребила себя за кончик платочка, подумала, наконец подошла к Лиде, взяла ее одной рукой за плечо, а другой — похлопала несколько раз поверх юбок.

— Вот тебе! Вот тебе, экая спорщица, крикунья! И не говори впредь…

Но Лида не дала договорить няне. В минуту она повисла у нее на шее, стала теребить и душить ее поцелуями.

— Милая!.. Яблочко, персик!.. Прости, голубонька! Не буду! Ах, что я буду делать без тебя? Я без тебя умру, когда ты уедешь.

Лида все цеплялась за няню, приговаривала и обнимала ее.

— Не умрешь. Бог милостив, а только… Беда мне с тобой, Лида, — промолвила няня. — Ну-тка, пусти меня!

Няня насилу высвободилась из Лидиных объятий и снова подошла к чемодану, а Лида так и осталась на месте.

— Няня! А ты зачем едешь? Ты ведь не больна, тебе не нужно купаться? — спросил няню Коля.

— Я-то не больна, да мама наша больна за двоих. Надо будет там поберечь ее, ходить за ней хорошенько. Кроме меня, никто сделать этого не сумеет, а то она еще пуще расхворается, и пользы не будет никакой.

— Милая няня, ты поезжай, потому что маме нужно. Только мне тебя так жалко, так жалко, просто даже сказать не могу!