Наследники лаборанта Синявина - Вадим Охотников

Вадим Охотников

НАСЛЕДНИКИ ЛАБОРАНТА СИНЯВИНА

От автора

Говорят, что будто бы ушли в далекое прошлое длинные зимние вечера, когда в уютном семейном кругу кто-либо из взрослых рассказывал, а ребята слушали какую-нибудь интересную и длинную-длинную историю.

Говорят, что взрослые теперь очень заняты, а ребята и того больше: столько у всех важных и неотложных дел.

По-моему, это не совсем верно. И ребята не так уж без передышки заняты важными делами, и у взрослых время найдется.

Возьмем, к примеру, Ивана Петровича Курочкина. Он ведь очень занятой человек. И хоть сравнительно молодой, а уже кандидат технических наук, известный изобретатель, руководит большой лабораторией, председатель какой-то комиссии и член подкомиссии и… не перечислить даже все должности и общественные нагрузки Ивана Петровича. А все же находит время! Выберет вечер, позовет своих ребят и говорит:

— Свистать всю команду наверх!

— Есть свистать наверх! — отвечают ребята, а сами кубарем вниз, по лестнице, поскольку квартира на седьмом этаже, а лифт смонтирован по последнему слову техники, автоматический: вверх — везет, а вниз — потрудитесь сами, старинным способом.

Полная комната набивается! Откуда столько?

Некоторые, например, всего несколько минут назад гоняли по двору деревянную «свинку», у других были дела еще интереснее. A вот теперь сидят и слушают. И завтра согласны прийти, и послезавтра — только позови!

Иван Петрович считается крупным специалистом в области полупроводников. Слышали такое слово: «полупроводники»? Слово это, прямо скажем, и выговаривается трудно, и неопределенность какая-то в нем чувствуется: не проводники ведь, а полупроводники. А между тем, если внимательно следить за газетами, можно заметить, что слово это встречается все чаще и чаще. Что же оно означает и почему ему уделяется столько внимания?

Признаюсь, что, только посидев у Ивана Петровича несколько вечеров, когда он рассказывал ребятам интереснейшую историю своего детства, я наконец выяснил, что же такое полупроводники и почему ученые так заинтересовались ими.

История, которую рассказывал Иван Петрович, была полна тайн и приключений. Я старался не пропустить ни одного слова. И, несмотря на то, что в ней рассказывалось о необыкновенных, почти фантастических событиях, нельзя было усомниться в ее правдивости и достоверности: всем ребятам — не только из нашего дома, но даже из двух соседних и того, что напротив, через улицу, прекрасно известно, что от кого-кого, а от Ивана Петровича Курочкина ни одного слова неправды никогда не услышишь.

…Произошло это давно, когда в нашей стране только начали появляться первые советские тракторы и автомашины, когда участникам этих удивительных событий, Ване Курочкину и его двум школьным товарищам Вале Синявину и Пете Побединскому, было по двенадцать-тринадцать лет, не более.

Попробую пересказать эту историю как сумею.

А если в ней будет что-либо не так, пусть уж простят меня ребята из нашего дома, из двух соседних итого, что напротив, через улицу.

Часть первая

Глава первая

Старинный портрет

Старинный портрет не давал Вале покоя. Рано утром, когда Валя просыпался, и в вечернем полумраке, когда, приходилось ложиться, строгие глаза прадеда словно глядели на него в упор.

Это была небольшая, порыжевшая от времени фотография, на которой прадедушка Вали, Александр Пафнутьевич Синявин, человек могучего телосложения, с окладистой бородой и в старомодном длинном сюртуке, был снят за письменным столом с причудливой резьбой и пузатыми ножками.

Валя знал, что его прадед был необыкновенным человеком, он слышал даже, что с прадедушкой связана какая-то странная история.

Александр Пафнутьевич, служивший до революции лаборантом при физическом кабинете Московского университета, чуть не погиб во время какого-то взрыва, а спустя некоторое время он, человек железного здоровья, скоропостижно умер за тем самым письменным столом, который изображен на фотографии. Но что это был за взрыв и какое он имел отношение к смерти прадеда все это было покрыто тайной.

Вале очень хотелось разгадать эту тайну. Ведь недаром он увлекался историей и был одним из самых прилежных учеников, когда на уроках речь заходила об археологических находках, о старинных папирусах и расшифрованных иероглифах. Нет, во что бы то ни стало он должен был проникнуть в тайну тех необычайных и, конечно же, исторических событий, которые произошли с его прадедом много лет назад.

Именно это намерение Вали и привело к тому, что вскоре он сам и его товарищи оказались участниками удивительных событий.

Валя вместе с матерью, Верой Михайловной, и старшим братом, Сергеем, жили на территории Энергопромышленного института, в учительском корпусе. Это большое трехэтажное здание, как и учебные помещения, мастерские, лаборатории и студенческие общежития, было расположено среди довольно обширного парка.

Вера Михайловна преподавала в этом институте экономическую географию, а старший брат Вали, Сергей, учился на третьем курсе.

Между Сергеем и Валей было мало общего.

На округлом, чуточку веснущатом лице Вали нередко можно было заметить не по летам серьезное выражение. Задумчивый и медлительный, он улыбался широко и добродушно, но несколько застенчиво, особенно когда разговаривал со взрослыми.

Худощавый и порывистый Сергей, казалось, всегда был чем-то возбужден и встревожен. Выражение его подвижного лица часто менялось, взгляд быстро перебегал с предмета на предмет, словно он торопился ничего не упустить и не оставить без внимания. Лишь при разговоре Сергей обязательно смотрел в упор на своего собеседника.

Сергей не только не разделял Валиного увлечения историей, но и относился к нему с явным пренебрежением. Он еще со школьной скамьи мечтал стать знаменитым конструктором и изобретателем. Поэтому, когда однажды, войдя в комнату, Сергей увидел, что Валя, сняв со стены портрет прадеда, обследует его со всех сторон с помощью лупы, он сурово нахмурил брови.

— Ты что вздумал? — строго спросил Сергей. — Вешай обратно, пока не увидела мама!

— Да я так только… интересуюсь — смущенно пролепетал Валя, что-то торопливо пряча в карман.

— А в кармане что? — спросил Сергей.

— Ничего особенного. Перочинный ножик… Тут вот на обратной стороне имеется год, месяц и число… одним словом, дата. Только она очень грязная. От мух, что ли… Так я хотел ножичком немного…