Человек на Луне - Фрэнсис Годвин

Годвин Фрэнсис

Человек на Луне

Фрэнсис ГОДВИН

ЧЕЛОВЕК НА ЛУНЕ

или

НЕОБЫКНОВЕННОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ,

СОВЕРШЕННОЕ ДОМИНИКОМ ГОНСАЛЕСОМ,

ИСПАНСКИМ ИСКАТЕЛЕМ ПРИКЛЮЧЕНИЙ,

или

ВОЗДУШНЫЙ ПОСОЛ

В предлагаемом читателям отрывки из английского фантастического романа XVII века мы знакомимся с героем книги, когда, возвращаясь из Индии на родину, он неожиданно попадает на остров св. Елены.

Фронтиспис французского издания 1648 года книги Ф. Годвина

"Человек на Луне".

Я очутился в стране, где полагал себя в безопасности. К счастью, меня занесло в ту часть острова, где была высокая гора. Снег покрывал ее вершину, и благодаря своей высоте она была недоступна людям и животным. На берегу моря и особенно в устье реки я обнаружил множество диких лебедей, которые паслись все вместе. Питались они рыбой и мелкими птицами, разрывая их острыми когтями.

Но вот что поразило меня: на одной ноге у них были когти, подобные орлиным, другая же была как у обыкновенного лебедя. Здесь, на берегу, и выводили они птенцов. Я отобрал 30 - 40 лебедят и приручил их. Делал я это отчасти ради удовольствия, отчасти для некоей цели, зародившейся в моей душе и которую в дальнейшем мне удалось претворить в жизнь.

Я видел, что эти крупные, сильные птицы способны к длительному полету, и начал с того, что стал приучать их лететь на приманку и возвращаться ко мне по сигналу развевающемуся куску белого полотна. Плутарх утверждает, что хищные птицы - самые послушные. Так оно и оказалось. Я не смел бы уверять вас в этом, если бы не проделал один опыт. Птенцам было всего лишь по три месяца, когда я мало-помалу приучил их переносить в полете тяжести, сообразуясь с их силами. Когда я выяснил, что они способны на это, чему с трудом можно было поверить, я добился, что всякий раз, как негр Диего подавал им знак, размахивая в воздухе куском белой ткани, они тотчас же снимались с места и летели к нему, перенося вино, мясо или любую вещь, которую я ему посылал. А как только я их отзывал, они летели ко мне обратно.

Мне пришло в голову соединить в одну упряжку нескольких лебедей и приучить их лететь с более тяжелым грузом. Если бы мне это удалось, я мог бы заставить их относить меня куда угодно, не опасаясь за свою жизнь.

Я привязал к каждому из моих диких лебедей кусок пробковой коры, пропустив через нее длинную веревку, к одному концу которой была прикреплена плашка весом около 8 фунтов, а к другому - 2 фунтов. Потом я подал знак четырем из моих птиц, которые тотчас же поднялись, унося плашки на указанное место.

Удача вдохновила меня на следующий опыт: я подвесил к плашкам изрядного ягненка. Должен признаться, я ему завидовал: ведь это было первое живое существо, которому удалось совершить такой редкий и поразительный полет. После нескольких испытаний я уже не мог удержаться от соблазна подняться в воздух самому...

Для осуществления этого намерения я со всем снаряжением взобрался на вершину скалы, стоящей в устье реки, и приказал Диего, пока не наступило время прилива, подать моим птицам обычный сигнал. Они тотчас же поднялись, числом 24, и перенесли меня на другую скалу, отстоящую от берега на четверть лье...

Через год к острову пристал корабль, на который Доминико Гонсалес погрузился вместе с птицами и летательной машиной.

...В четверг, 29 июня года 1599, корабль поднял парус и вышел в море, взяв курс на Испанию. Предварительно я постарался удобно устроить птиц и найти место для летательной машины-упряжки, которую капитан из-за ее громоздкости предлагал оставить на берегу. Я чуть было не послушался его совета, но моя добрая фортуна распорядилась иначе, что и спасло мне жизнь. Более того, она предоставила мне случай, который я предпочел бы тысячам жизней, если бы они у меня были...

Мы находились в полумиле от берега, когда корабль наш налетел на скалу, дал течь и стал быстро тонуть. Я был на верхней палубе и заметил это не сразу. Спрятав в рукав ларец с драгоценностями, я запряг лебедей в машину и пристроился поудобнее, рассчитывая (как это, к счастью, и произошло), что, как только корабль пойдет ко дну, мои птицы, даже не получив сигнала, не преминут полететь к берегу, дабы спасти свою жизнь, ибо у каждого существа есть инстинкт самосохранения. Действительность превзошла мои ожидания. Возблагодарив господа, я предоставил свободу лебедям, и они, взвившись разом, мгновенно вынесли меня на берег, чему я, как вы понимаете, был несказанно рад.

С того места, где я находился, можно было рассмотреть всю лежащую передо мною плоскую равнину, а на побережье я увидел белеющую площадку, которая показалась мне подходящей для выполнения задуманного плана. Я надеялся, что эта белизна послужит моим птицам сигналом и они перенесут меня в то место, откуда я смог бы добраться до жилища какого-нибудь испанца...

Поэтому я снова уселся в машину и дал волю птицам, которые, к счастью, полетели все в одном направлении, правда, не совсем в том, которое я наметил. Но не это важно.

Приготовься теперь, читатель, выслушать меня со вниманием, ибо я расскажу тебе о самом необычайном и удивительном приключении, которое когда-либо случалось с человеком. Если же ты не поверишь тому, что я рассказываю, то положись хотя бы на мое честное слово...

...Мои птицы, совсем как лошади, закусившие удила, понесли во весь опор, рассекая воздух с невероятной скоростью. Напрасно направлял я их в сторону, где белела ровная площадка, они взмывали все выше и отнесли меня на 15 лье вверх, на вершину пика, куда еще никогда не ступала нога человеческая. Охотно описал бы вам это место, если бы мне не предстояло рассказать о вещах куда более важных. Птицы так устали, что с трудом переводили дух, и я решил дать им отдохнуть немного и не торопить. Но из-за непредвиденного случая все произошло иначе, чем я рассчитывал.

Стояла осень. В это время года перелетные птицы обычно улетают стаями, как ласточки в Испании. Мои птицы поднялись вслед за ними, все сразу. Я был страшно удивлен, но удивление мое еще возросло, когда я заметил, что прошел целый час, а они подымаются все выше, прямо вверх, с быстротой пущенной стрелы. Постепенно эта невероятная скорость замедлилась. Затем каким-то чудом птицы совсем остановились и замерли неподвижно, как если б сидели на шестах. Веревки остались висеть сами по себе, так что весь аппарат и я сам застыли в неподвижности, как бы не имея веса.

В этом испытании я сделал открытие, о котором философы до сих пор и не помышляли: тяжелые предметы не притягиваются к центру Земли как к своему естественному месту, скорее их притягивает какое-то определенное свойство земного шара или что-то находящееся глубоко внутри него, подобно тому, как магнит притягивает железо. Так, без всякой материальной поддержки, эти птицы повисли в воздухе, как рыбы в спокойной воде... Было так страшно, что, признаюсь, я наверняка умер бы со страху, если бы не обладал испанской решимостью и мужеством, достойным ее...