Состояние свободы - Нил Мукерджи

Нил Мукерджи

Состояние свободы

First published as a A State of Freedom by Chatto & Windus, an imprint of Vintage.

Vintage is part of Penguin Random House group of companies

© Никиточкина М. А., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2018

Отзывы о книге Нила Мукерджи «Состояние свободы»

«Экстраординарная, трогающая душу, многосоставная… Это чудесная книга, написанная без прикрас. Настоящая находка».

«Книга „Состояние свободы“– это выдающееся произведение. Утонченная и полная глубокого смысла, написанная с потрясающей чуткостью, она раскрывает всю жестокую несправедливость социального неравенства. Этот роман показывает благородство тех, кто вынужден жить недостойно. Сильная книга, никого не оставляющая равнодушным. Когда я закончила читать ее, то мне захотелось прочесть ее снова».

«Потрясающая книга Нила Мукерджи „Состояние свободы“ – это уникальное, великолепное произведение: книга, которая сочетает в себе как всю полноту описания незабываемых пейзажей, сцен, языка и персонажей, так и яростное, беспощадное разоблачение общества, помешанного на деньгах и власти, деформирующих человеческие души. Самый удивительный и блистательный роман, который я прочитала за последнее время».

«Поклонники творчества Нила Мукерджи ожидали от него чего-то уникального, и он их не разочаровал. „Состояние свободы“ – дерзкая, яркая и глубокая книга, оставляющая след в сердце. Несентиментальная, но полная сопереживания, безумно реальная, но фантастически сказочная – книга, персонажи которой продолжают жить своей непростой жизнью еще долго после того, как перевернешь последнюю страницу. Просто прекрасная, потрясающая работа».

«Эта книга – настоящий гимн всем нищим. Потрясающий взгляд на бедность и бесчеловечное отношение высших слоев к низшим. Просто шедевр».

Кристоферу

В конце концов, мы формируем себя в соответствии с представлениями о собственных возможностях.

Мигранты? Никакие мы не мигранты! Мы призраки, вот мы кто.

I

Как и всегда, он стоял и просматривал счет перед оплатой. Это была старая привычка, которая появилась у него благодаря воспитанию отца: пробежаться по счету глазами еще раз, чтобы убедиться, что сумма к оплате не завышена. Однако сейчас он поймал себя на мысли, что он полностью утратил способность складывать числа. Стоя на ресепшн, он попытался собраться с мыслями. Затем достал кошелек, где лежали рупии и доллары США, и попробовал отсчитать нужную сумму – не вышло. Нечто столь фундаментальное для разума, как сложение, ускользало от него. Периферическим зрением он заметил, что неподалеку собралась небольшая толпа и украдкой, как бы невзначай, смотрела на него. Слухи распространяются быстро. Именно в тот момент он не выдержал и заплакал, вспомнив о своем сыне.

Он сомневался, стоит ли брать мальчика с собой в Фатехпур-Сикри сразу после дневной экскурсии по Тадж-Махалу, ведь еще две постройки времен Могольской империи за один день могли быть явно лишними. Однако он прикинул, что дорога займет меньше часа, поэтому можно расценивать такой тур как вполне обычную практику. Еще до сумерек они успеют вернуться в свой отель в Агре, а если лечь пораньше, засыпая под какую-нибудь телевизионную передачу, то следующим утром они, отдохнувшие, поедут в Дели. Эти разумные доводы одержали верх.

Когда об этом узнал молодой водитель взятой в аренду машины, то казалось, что буквально все в нем – и длинные волосы, и золотая цепочка на шее, и золотой браслет, и массивные часы – восприняло эту новость как завуалированный намек, что поездку непременно нужно совершить в рекордно короткое время. Он был в восторге оттого, что ему представилась возможность лихо проехать в Фатехпур-Сикри по пыльной, рыхлой дороге, резко газуя и так же резко ударяя по тормозам.

В пути им встретилась уйма грязных придорожных забегаловок, чайных магазинов и киосков с сигаретами и снеками. У тех, что были покрупнее, имелись названия и вывески. Они были довольно предсказуемыми для этой местности: Акбар[1], Шах-Джахан[2], Шахин-шах[3], Джодха Бай[4], а в заведении Тансен[5] блюда, по заверению хозяев, были «на 100 % ВИГИТАРИАНСКИЕ». Немного ранее был предупреждающий дорожный знак «ЛУТШЕ ПОЗДНО ЧЕМ НИКОГДА». Уже не в первый раз он задумался о том, как так получилось, что в стране, где существует такое бесчисленное множество надписей, так сильно хромает орфография. Взгляд упал на вывеску «Кока-Кола», которая украшала собой небольшой магазинчик, а торговая марка и слоган были написаны на хинди.

– Кока-кола, – сказал мальчик, узнав знакомый всему миру логотип, даже несмотря на то, что надпись была на хинди.

– Мы можем купить себе по одной на обратном пути, – ответил он и стал прикидывать, усмотрит ли водитель в его очередной просьбе сбавить скорость, чтобы мальчика не укачало, намеренное противоречие. Его беспокоили такого рода вещи.

Мальчик казался слегка подавленным, он так и не сделал шаг от узнавания продукта к изъявлению желания его приобрести. Обычно он без устали разговаривал и пытался прочитать заголовки на английском, которые украшали витрины магазинов и рекламные плакаты. Хотя он был рад тому, что сын ведет себя так спокойно, он задумался, не слишком ли обширная историческая программа была задумана для шестилетнего ребенка. Теперь он уловил вежливую терпеливость в спокойствии сына, будто бы мальчик показывал ему, что такой вид туризма ну совершенно не входит в сферу его интересов, однако он готов смиренно покориться воле отца. После недолгих расспросов о Тадж-Махале интерес мальчика заметно поостыл, и его стали интересовать более приземленные вещи: «Пап, а что такое мав-зо-лей?»; «А Мумтаз сейчас захоронена под ним, да?»; «А она могла гулять, двигаться и вообще разговаривать, когда над ней Шах-Джахан все это надстраивал?» Потом вопросы вообще прекратились.

Что это было: пытливый ум, которому требовалось время все уложить по полочкам, или обычная скука? Он пытался заинтересовать сына, рассказывая ему различные истории, которые, как он полагал, должны были раззадорить фантазию мальчика: «Видишь какое ослепительно белое это здание? А ты знаешь, что император Шах-Джахан, который его построил, специально устраивал банкеты на террасе в полнолуние, чтобы все вокруг было белым? Лунный свет, одежда придворных и приглашенных гостей, цветы и еда – все-все было белым, чтобы идеально сочетаться с белым мрамором и белым сиянием полной луны». Мальчик кивал, казалось, что он обдумывает то, что только что услышал, но никак потом эти разговоры не поддерживал.

Это натолкнуло его на мысль, что его сын попросту не был впечатлен всеми этими гробницами, вечной скорбью и возведением мемориалов усопшим. Его сын был американцем и рос уже в совершенно иных условиях. Его же детство проходило в Калькутте, где он сидел на коленях у слуг и теток, а они то и дело рассказывали ему истории о призраках. А когда он чуть-чуть подрос, то и сам читал подобные истории в детских книжках. Поэтому он не всегда понимал, что творится в голове у его сына, когда тот сталкивается с чем-то новым для себя, как, например, с осознанием того, что за обычной, реальной картинкой окружающей действительности, которую можно увидеть невооруженным глазом, стоит не менее яркая и живая история, скрытая от глаз обывателей. В итоге он решил для себя, что вновь обратится к историческим фактам только когда они доедут до Фатехпур-Сикри.

А может все дело в том ужасном инциденте, свидетелями которого они чуть было не стали по приезде в отель? Прямо напротив него строилось многоэтажное здание, и один из строителей, сорвавшись с высоты, разбился насмерть в тот момент, когда их автомобиль подъезжал ко входу в отель. Пока они стояли в образовавшейся пробке, буквально в двадцати метрах от них толпились люди, сбежавшиеся со всех сторон. В воздухе повисло напряжение. Скорость происходящего и странный, трудно поддающийся описанию звук, который раздавался из толпы, так и говорили о том, что случилось что-то нехорошее Это был какой-то напряженный шум, похожий на нечто среднее между жужжанием и нескончаемым бормотанием. Его сын спросил тогда:

– Папа, люди куда-то бегут. Посмотри, что там случилось?

Водитель догадался ответить на хинди.

– Мужчина только что упал со строящейся высотки, маздур[6]. Скончался на месте. Бечара[7].

Он не стал переводить сыну, что сказал водитель и не позволял ему вытягивать шею и смотреть в окно. Пока они продвигались к отелю, сквозь толпу людей он увидел, всего на один короткий момент, пыльный тротуар, забрызганный багровой кровью. Автомобиль продвигался все дальше, дюйм за дюймом, и место происшествия осталось позади них. Он увидел, как сын повернул голову, продолжая смотреть в сторону, где стояла толпа. Действительно ли его сын видел тот клочок земли или просто что-то себе нафантазировал? Задать этот вопрос ему не представлялось возможным. Паника овладевала им все сильнее: видел ли что-нибудь ребенок? Повлияет ли это на его психику? Как ему выяснить это так, чтобы это не оставило отпечаток в сознании мальчика? Весь остаток того вечера он провел в мучительных размышлениях, пока сон не сморил его.