По ту сторону полотна - Екатерина Сергеевна Коробова (Титова)

Екатерина Коробова (Титова)

По ту сторону полотна

Ее звали Лида. Вообще то, ей ее имя никогда не нравилось, какое-то грубое, неотесанное. Ласково ее никто именно по имени не звал. Всегда Лида, часто от бабушки она слышала Лидка, а сейчас ее величественно называют Лидия Владимировна. Все равно не то. Она хотела, что-то вроде Светик, Машенька, Верочка или Катюша.

Почему она опять перекосилась от своего четкого, акульего, как ей кажется, имени. Да потому, что это единственная не решаемая, маленькая, надоедливая проблема в ее жизни. Все остальное она решает быстро и качественно. Лидию Владимировну забавляет и приносит полное удовлетворение тот факт, что она, такая же неотесанная, как и ее имя, можно даже сказать неказистая, неуютная, а руководит крупной строительной компанией. Думаете Лидия такая умная. Да нет же, обычная тетка, способная только ныть и варить борщи. Единственное, что у нее работает — это чуйка. Как собака она чувствует проблему заранее, всегда знает, что проблему ей не решить и она пасует перед сильными людьми. Но со стороны видно только ей спокойствие и хладнокровие. Неразрешимые задачи решаются сами собой, а проблемы просто исчезают бесследно, зато, как по заказу появляются все новые и новые покровители, готовые ей служить. Многие списывают это на везение. Но не спешите делать выводы. Все банально просто и абсолютно нереально. Магия и волшебство. Но я расскажу вам все по порядку, только запаситесь терпением.

Жили они втроем — Лида, ее мама и бабушка, в прямом смысле в покосившейся избенке. Мать сильно пила и заявлялась лишь изредка на несколько дней, требовала от бабульки деньги, а дочери щедро отвешивала подзатыльники. Исчезала она также внезапно, как и появлялась. Лида не помнила маму ни ласковой, ни трезвой.

Бабушку ее считали ведьмой или колдуньей, с ней уважительно здоровались и уступали очередь в сельпо, но дружбу не водили. От Лиды тоже на всякий случай держались подальше, но не боялись как бабушку. Сушеных трав, настоек и зелья в доме никогда не водилось, равно, как и змей с лягушками. В доме исправно горела лампадка перед образом одинокой Богоматери и только. Когда приходили посетительницы, бабка молча слушала их, иногда кивала в ответ и уходила в избу. Лида видела, как перед образом и очень редко перед большим старым зеркалом бабушка что-то нашептывала на воду, макала туда палец и относила во двор какой-нибудь бабе. Лида не помнила, чтобы бабушка кому-то отказала, но во второй раз редко кто приходил. Сквозь ее шептания лишь однажды Лида услышала четкие ласковые слова: «Помоги, Миленькая». Вот так просто бабуля обращалась к Богородице. Только против пьянства бабуля ничего не могла сделать или не хотела. А еще она виноватилась перед матерью Лиды, словно в ней была причина пьянства. За то, что бабка не бралась лечить алкоголиков, в деревне ее недолюбливали, да так что за глаза обвиняли бабушку в очередном запое кого-нибудь из местных алкашей.

Однажды пришел местный участковый и рассказал бабке, что дочка ее угорела в соседнем городке. Пьяная компания забыла закрыть заглушку в печке. Вот и все. Бабушка слегла сразу после ухода участкового. Поверье, что все ведьмы умирают тяжело и долго, не оправдалось. Она ушла тихо, нашептывая и бормоча свои молитвы. Лиде бабка сделала перед смертью странный подарок. Приказала достать из старого, грузного комода сверток, завернутый в старые газеты. Там оказалась пачка бумаги обычного формата. Такую бумагу уже давно не выпускали. Поверхность листов хоть и была на вид гладкой, но если присмотреться к уже сильно пожелтевшим листам, то видны были мелкие опилочки. Листы то ли от старости, то ли из-за того, что были настоящей бумагой без всяких примесей, казались такими ломкими и хрупкими, что Лида осторожно завернула их в новую газету и аккуратно не сильно скрутила веревкой. Что ей было делать с таким приданным? — Что мне здесь писать, бабушка? — робко спросила Лида.

— Здесь будешь рисовать свои желанья, когда тебе будет плохо. Просто рисуй, что хочешь. И обещай мне, что никогда не расстанешься с ними…

Бабушку помогли похоронить, но на поминки никто не пришел. Лида вернулась с кладбища в дом собрала свое скромное барахло в чемодан и отправилась в город.

На вокзале в ожидании поезда на Москву она достала несколько листков и стала от нечего делать рисовать и думать о бабушке. Лида нарисовала Кремль, какой видела на картинке и Москву-реку, институт и как она стоит перед приемной комиссией, а преподаватели одобрительно ей улыбаются. Приехав Лида успела только удивиться многолюдной Москве, скользящим по ней машинами, суете. В вузе ее сразу оформили в общежитие, а через неделю поселили насовсем. Она стала студенткой института, экзамены дались ей легко, билеты она вытянула те, которые знала. Все, что нарисовано сбылось. До третьего курса Лида использовала еще пять листочков чудесной бумаги, когда потребовалось сдавать экзамен у очень уж дотошных профессоров.

Многие ее подружки влюблялись, а Лиду парни сторонились, как и в родной деревне. Тогда Лида нарисовала мужчину с цветами. Глаза, четкая челка, волевой подбородок и узкие губы, да к тому же высокий, статный — с портрета на нее смотрел идеальный мужчина, и он улыбался Лиде. Она уже приготовилась ждать, совершенно не сомневаясь, что встреча с ним обязательно произойдет. Вечером следующего дня, возвращаясь с института она увидела Михаила. Он шел к знакомой девушке в общежитие с букетом цветов, но встретилась Лида, и он забыл про всех. Цветы для нее и ночная прогулка по Москве тоже для нее. А еще для Лиды обустройство холостяцкой квартиры, свадьба, московская прописка и другие блага главного мегаполиса страны. Уже тогда, заканчивая институт в статусе замужней женщины, Лида поняла, подаренные бабушкой листки нужно беречь. За экзамены она уже платила, подарок бабушки для нее был важнее денег. Мужу она ничего не рассказала, но использовала на него два листка. На одном она нарисовала шикарную машину, а на другом… Проще говоря вскорости он стал успешным предпринимателем, а затем соучредителем одной из крупных фирм.

Единственное за эти три года чего не было — это детей. Лида стала рисовать хорошенького мальчика. У младенца губы и глаза папины, а волосы, вьющиеся отдельными красивыми прядками — мамины. Беременность, радость мужа, роды — все это наступило и произошло, и жизнь, спокойным ровным течением неслась дальше, не забывая поблескивать маленькими лучиками