Записки школьницы - Ян Ларри

Ян Леопольдович Ларри

Записки школьницы

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

13 февраля 1958 года

Папа говорит: в сны и приметы верят только глупые люди. Раньше вот я и сама так думала, ну а сейчас просто не знаю даже: можно ли верить в сны и в приметы или же всё это самая настоящая чепуха?

Дело в том, что сегодня я видела сон. Особенный! Необыкновенный! Такой, про который говорят: этот сон в руку. Всю ночь мне снились какие-то странные лошади. Не то пёстрые, не то клетчатые. А в общем-то очень похожие чем-то на шахматные доски. Они скакали по аллеям парка Победы и всё ржали, словно в трубы гудели. Вместо хвостов у лошадей развевались по ветру огромные факелы, и они дымили так, что я стала чихать. Самая клетчатая лошадь вдруг подскочила ко мне и заржала нахально в самое лицо:

— Дура!

— Сама дура! — сказала я и проснулась.

Тётя Зина говорит: видеть лошадь во сне — значит, кто-то будет тебе лгать. Непременно! Обязательно! Ну, так оно и получилось. Но врать пришлось мне самой. И это, наверное, потому, что сегодня тринадцатое число, а тринадцатого, как говорит тётя Зина, всегда происходят какие-нибудь несчастья. У меня же произошло сразу два несчастья. Подралась с Вовкой Волнухиным. И хотя подралась довольно удачно, но эту драку нам записали обоим в дневник. И, конечно, пришлось соврать папе, будто бы я совсем и не думала даже драться, а только защищалась. Вообще-то Вовку надо было отлупить. И я нисколечко не жалею, что вмазала ему. Но врать папе мне самой противно. Всё-таки он мне всегда верит и сам никогда не обманывает меня, и поэтому очень неудобно как-то получается, когда приходится врать.

Папе очень не понравилось замечание о драке в моём дневнике. Даже больше не понравилось, чем мне самой. Он повертел дневник в руках, нахмурился и спросил недовольно:

— Ты это что же? Драться ходишь в школу или учиться? — Потом вздохнул грустно и сказал: — Как мне известно, ни бабушка твоя, ни мама твоя никогда не дрались, когда ходили в школу. А почему же ты дерёшься? Ну? Что хлопаешь глазами? Ты понимаешь, о чём я тебя спрашиваю?

А что ж тут не понимать? Конечно, я всё поняла. Если ни мама, ни бабушка никогда не дрались — значит, они были ужасными слабаками. Вроде нашей пискли Верочки Завьяловой. А разве такие могут драться? Да ни за что! Таких только бьют все. И мальчишки, и девочки. Бьют, кому не лень и у кого есть свободное время подраться. Но, чтобы не огорчать папу, я сказала, что дрался Вовка, а я только нечаянно толкнула его. И, кроме того, он дёргал меня за косички, а этого я никому не разрешаю.

— Ну, ну! — сказал папа и покачал головою. — Не ожидал таких выходок от тебя, не ожидал!

— Я больше не буду! — сказала я и подумала: «И зачем я в самом-то деле побила Вовку в классе? Надо бы заманить его в парк и там отлупить спокойно. Чтобы никто не видел. Тогда никаких замечаний не было бы ни у меня в дневнике, ни у него. И мне было бы хорошо, и ему не плохо».

Папа воспитывал меня минут десять, потом начала воспитывать мама. По радио передавали в это время «танец маленьких лебедей», и я еле-еле могла удержаться на месте. Когда я слышу этот танец, мои ноги почему-то обязательно подпрыгивают. Я сидела и думала: «Хорошо ещё, что у нас не гостит моя бабушка, а то бы и она стала меня воспитывать». Вообще все взрослые любят воспитывать нас, как будто мы сами не понимаем, что можно делать, а чего нельзя. Ну разве я не знаю, что драться нехорошо? Конечно, знаю! Но что же поделаешь, если драка случилась всё-таки. Все взрослые знают, что попадать под трамвай или под машину не полагается, а сколько происходит несчастных случаев.

Пока мама меня воспитывала, музыка кончилась и начали передавать «Записки Пиквикского клуба». Мы все сразу повеселели, потому что это очень смешные передачи. Особенно мне понравился в первых передачах незнакомец в зелёном фраке. Он так забавно говорит и такой Мюнхаузен, что мы все хохочем до слёз. А мистер Пиквик очень добрый и очень глупый, хотя сам он думает, что умный.

Когда передача кончилась, папа сказал:

— После такой весёлой зарядки хочется петь, работать, горы перевёртывать! Споём, что ли?

Мы очень часто поём вечерами. А когда приезжает бабушка, папа организует «ансамбль семейных песен и плясок» на каждый вечер, пока гостит бабушка. Он шутит тогда, говорит, что наш ансамбль должны отправить на фестиваль, и мы будем выступать под управленьем бабушки. Но я думаю, наша бабушка и в самом деле могла бы выступить на любом фестивале. Голос у неё очень хороший, и она знает много красивых, старинных песен. Только все они какие-то грустные. Бабушка говорит: это потому, что жизнь раньше была невесёлая.

Мой папа любит петь пионерские песни. Он говорит: «Молодею, когда пою эти песни». Он ведь был пионером, потом комсомольцем, а сейчас уже коммунист. В нашей семье только бабушка беспартийная.

Папа запел старую пионерскую песню «Взвейтесь кострами, синие ночи», а мы с мамой подхватили и стали петь: я — первым голосом, она — вторым. И вот, когда мы пели, я вдруг подумала: «А ведь у нас в школе тоже очень весёлая жизнь, и если написать записки о разных похождениях наших ребят, — получится такая смешная книжка, которую любое радио, хоть ленинградское, хоть московское, с удовольствием передавать будет. Ведь если хорошенько постараться, — у меня непременно получится интересная книга». Мои сочинения по русскому языку хвалят и в школе и дома. А совсем недавно меня чуть-чуть не напечатали в «Ленинградской правде». Это когда я написала о скучных передачах по телевидению.

Вот здорово получится-то! Все мы сидим вечером, и вдруг по радио объявляют: «Сейчас будем передавать „Записки ученицы 5-го класса Гали Сологубовой!“» Представляю, какие у папы сделаются глаза! А мама побежит к соседям и скажет: «Включайте радио, сейчас моя Галка будет передаваться». И все будут слушать! И все будут весёлые! И каждый получит весёлую зарядку!

Нет, право же, это очень интересная мысль. И бабушка будет довольна, когда услышит в колхозе мои «Записки» по радио. Она всегда говорит: «Самые у тебя, Галушка, развесёлые, самые-то счастливые и радостные годы! Вот будешь такой, как я, и сама тогда поймёшь мои слова!»

А я и сейчас понимаю. Да и все ребята понимают.

Но как начать свои записки?

Сама я очень люблю такие книги, которые начинаются сразу интересно и уже после первой страницы хочется знать, что же будет дальше. У нас, конечно, тоже бывает много разных приключений, только наши приключения не такие интересные, как в книгах. И всё-таки я думаю, что и про нашу жизнь можно написать интересно. Только нужно хорошенько постараться.

Когда я стала думать о своих записках, мне захотелось посоветоваться с папой или с мамой, но потом я решила ничего не говорить им. Если у меня что-нибудь получится, — для них мои записки будут сюрпризом, а если ничего не выйдет, — так они и переживать не станут мою неудачу.

Завтра посмотрю, как начинаются мои любимые книги, и начну писать свои записки по-настоящему.

14 февраля

Сегодня больше часа читала начала в разных книгах. Оказывается, почти все книги в папиной библиотечке начинаются с описания погоды. А зачем же описывать погоду в моих записках, если ребятам интересно жить и летом, в жару, и зимой, в холод. Даже дождик и то любят все. После дождя появляется так много интересных луж и, кроме того, везде текут ручейки, и по ним можно пускать кораблики и устраивать плотины.

Не зная, как же всё-таки начать свои записки, я позвонила в редакцию журнала «Звезда» и спросила толстым голосом:

— Скажите, пожалуйста, если писатель задумал написать книгу о детстве, с чего он должен начать описание?

— С детства! — ответил мне голос в трубку.

Ну, вот я так и начну.

До четырёх лет я совсем не помню, как жила, и если бы мне не сказали, что я всё-таки что-то делала и что-то говорила, никогда бы мне и в голову не пришло, что я могла жить с папой и мамой. Так, что-то такое припоминается иногда, но всё будто в густом тумане плавает. Хорошо я начинаю помнить себя только с четырёх лет и с того почему-то дня, когда папа принёс мне первую в моей жизни книгу и сказал:

— Развивайся!

И я стала понемножку развиваться.

Помню: в книге были нарисованы собаки, кошки, птицы и какие-то непонятные животные, похожие на лошадей. И самыми забавными у них были хвосты. С кисточками, понимаете? А на головах что-то вроде вешалки для пальто. Такие же, как в комнате у тёти Шуры.

— Ой, какие смешные лошадки! — закричала я.

Папа сказал:

— Это не лошадки! Это коровы!

Я засмеялась, потому что слово «коровы» показалось мне смешным и потому ещё, что я совсем не знала, что такое коровы. С лошадьми я была уже знакома немного. Одна знакомая лошадь привозила к нам на детскую площадку нашу няню — тётю Пашу. Но чем могли заниматься коровы и кого куда они возили, — этого я не знала, потому что ещё не встречалась с ними.