Все сразу (сборник) - Леонид Шваб

Арсений Ровинский, Федор Сваровский, Леонид Шваб

Все сразу

Мария Степанова. Предисловие

Под этой обложкой – все и сразу – живут три книги стихов очень разных и очень любимых мною авторов – Арсения Ровинского, Федора Сваровского и Леонида Шваба; но говорить я буду о том, что у этих стихов общего. В конце концов, их прекрасную разность читатель сможет оценить сам.

Во-первых, мне кажется, что эти тексты разными словами и способами описывают одну, единую реальность – притом эта реальность существует под некоторым углом к, скажем так, общепринятой: нашей. Угол совсем небольшой, и о его присутствии можно догадаться лишь по легкому головокружению.

Во-вторых, уже через несколько шагов приходится усомниться в том, что именно нашу реальность следует принимать за точку отсчета – то, что происходит в этих стихах, парадоксальным образом имеет больше отношения к настоящему, правильному порядку вещей, чем события нашего сегодня и языки, способные их описать.

В-третьих, эта новая реальность почти не стеснена законами физики – зато имеет прямое отношение к тому, что Бродский для краткости называл метафизикой. Эти стихи пишутся в присутствии вертикали (более властной, чем знакомые нам), в ведении добра и зла, и более того – со стороны (или на стороне) добра. А это большая редкость и еще бóльшая радость. Но лучше всего то, что плотную метафизическую подкладку этих стихов можно не заметить – и не замечать сколько душе угодно. Просто читать себе и читать, получать удовольствие.

Возможно, дело в том, что эти (смешные, легкие, неожиданные, удивительные и удивляющие) стихи написаны очень всерьез – в полном сознании силы собственной тяжести. Там, где они написаны, наверняка слышали о Смерти Автора – но твердо знают, что за любой смертью следует воскресение – даже если речь идет всего лишь о буквах, расставленных в правильном порядке.

Мария Степанова

Ровинский

«она вошла и сказала степану…»

она вошла и сказала степанустепан это надо не для меняно для пения надобно дай от опеля ключ степан

потому что верхнее ля сказала терпениенавсегда степан эти вольты сопротивленияэта опель чёрный опель во всём виноват землятополя стены степан весь этот вопель

«апельсины: маленьких штучек семь…»

апельсины: маленьких штучек семьчерешни 400 грамм завесьте взвесьтеи вот представьте пустили по проводам вместо токапричём действительно клешни действительно режут                                                                           напополам

ну что бы делали вы на их местепоможет только напалм но где же его возьмёшьвставай дежурный по комнате что же ты не встаёшь

«Гавриил Степанович встал и покачнулся…»

Гавриил Степанович встал и покачнулсяне ожидал от тебя Ираклий мне казалось мы были                                                                          друзьямипомнишь вашу квартиру на Леселидзе превратили                                                          в фотолабораторию

ты забыл Ираклий кто помогал тебе все эти годыу кого ты одалживал деньги на поездки в Луганск                                                                  и Великие Лукиславу как бублик тебе подносил я в тёплых ладоняхтеперь из-за двух сожжённых киосков подводишь меня                                                                         под статью

«кинжал мне одолжили иноверцы…»

кинжал мне одолжили иноверцызане любые открывал я дверцысолёных дев мадерой угощална белой стрекозе летал в Форосе

теперь вокруг Савёловский вокзалв долине дикой средь медведь и скалпод снегом я фиалку отыскал

«по именам людей которых нет…»

по именам людей которых нетпо их немногочисленным заявкаммы посылаем пламенный приветлетучею ракетой-томагавком

нам с высоты доступен каждый злаки ваши отвратительные слёзывы слушаете радио «Маяк»

«это други песня лебединая исполняется лишь раз…»

это други песня лебединая исполняется лишь раззавещаю Ростов славянам взамен Стамбуланеделимый огонь драгоценный гази последний залп почётного караула

пьяный лекарь припрётся откроет беззубый ротзимний воздух в трубочку соберёти тихонько любимого гоголя заиграет

«вах, как они провожают…»

вах, как они провожают —они провожают какнавсегданевесомые, неземные

бабочки, разношёрстные странницы,все они ненормальные, даже капустницы,где хоровод водить им без разницы

«последний тренер умрёт…»

последний тренер умрётпоследний кто знает эту игру и кто хорошо с детьмии скажут – «давай, Резо!»

как облака провожают небесную значит тучкубыстренько но и с достоинством под первой и третьей                                                             росой прорастаем

вдох и немедленный выдохкакие же вы неумёхи

«Там, за горами, за реками, есть…»

Там, за горами, за реками, есть —должны быть – равнины, степь,далее Лодзь, Европа,в океане движутся айсберги, пароходы.

Слышал, что всё это шар и чтоможно вернуться. Здесьначинается ночь. Говорит Кавказ.

«никого не видно и практически ничего не видно…»

никого не видно и практически ничего не виднони земли ни неба и это вдвойне обидноздания превращаются в классические окуркино хуже всего эти звуки – пила, юла

пепел падает с неба и детворавыбегает на улицы в пёстрых курткахи кричит по-арабски ялла ялла

«чего же ты хочешь чего хочу…»

чего же ты хочешь чего хочупо флотским простым деламдомой говорит лечу

легчайший зависший над головойдымок довоенных странкогда барабанщик выходит косойи бьёт не в тот барабан

«вчера смотрели кино сегодня с утра…»

вчера смотрели кино сегодня с утрана горячих камнях хорошолежишь сам себе мавзолей курган видишь что

было трещиной на скале никакая нетрещина вон часть лица волосы голова вотпереносица наконец очень плавно нажимаешькурок

«жаль что нельзя повторяться а то бы он повторял…»

жаль что нельзя повторяться а то бы он повторялнебольшая деревня лежащая между скалеле-еле слышится смех ребёнка

место вроде знакомое место вродепрочих весёлых мест где он уже побывали скворец задержавшийся на свободепо привычке поёт чего нет в природе

«кто любит ножки любит ручки…»

кто любит ножки любит ручкиа также родину грибыгробы родные плавуныночное пение лангуста

всё замечает видит вотздесь были сад и огородкрасивые теперь здесь пусто

«извольте видеть – кружевной платок…»

извольте видеть – кружевной платокв крови, но партизаны не сдаютсявозможно что-то можно изменитьвозможно есть возможность увернуться

то встретятся то снова разойдутсяно если специально попроситьони могли бы даже улыбнуться

«очнулся мужик и увидел как всё изменилось…»

очнулся мужик и увидел как всё изменилосьобыкновенно стоял сразу за речкою бор где огромные                                                                       сосны гуделизяблики-детки отцу подносили гранёный и мутный                                                                               на диводалее вниз за плотиной был плёс

золотых голавлей с пацанами ловили всего не                                                                         припомнишьвот ведь когда пригодится что грамоте не обучалсяда где ж это батюшки всё

«вот говорят „поезда“ а куда нам спешить поездами…»

вот говорят «поезда» а куда нам спешить поездамив лучший карман уберут и увозят на дембель гулятьне пора ли и нам распрощаться

лётчик о чём тебе небо свистит улетаякачнёмся бесценным смычком станут и нас привечатьпыль собралась на гашетке сотри эту пыль а под намигород как воин лежит себя разрешивший убить

«кто хочет может это знать а я не буду знать…»

кто хочет может это знать а я не буду знатькак знает таня букву ять и ваня букву ятьзольдаттен должен умирать красиво умирать

победа тем кто победил хорошим пацанамони не станут нас удить мозги не станут намзаймётся ветер их лечить любимый с детства газкто хочет может подождать а я скажу сейчас

«истлели во что превратились старинные вязы деревья…»