Она не ушла - Марина Сергеевна Айрапетова

Марина Айрапетова

Она не ушла

Как преображаются безмолвные зимой и глубокой осенью улицы городов в теплые весенние и летние дни. Даже самые маленькие забегаловки расширяются, пуская свои ростки в виде столиков и зонтиков на улицы. Кафе и бистро, те что побольше, раскрывают парусные навесы, выносят столы и кресла, и, конечно, все без исключения украшают все вокруг цветами. И почти у всех звучит разная музыка. А двери держат нараспашку, и снуют, и снуют услужливые и улыбающиеся официанты и официантки, радуясь каждому новому клиенту. И независимо от дня недели и времени суток все это напоминает праздник. Так теплые весенние дни приносят в любой, даже самый деловой город праздничное настроение и ощущение жизни и счастья. Счастье это гостит там до первых осенних холодов с дождями и ветрами. А потом оно прячется в теплых и уютных домах у тех, кто с ним успел породниться.

Часы заката всегда добавляют в звучание дня немного меланхолии. На город спускается легкое утомление. Все как бы выдыхают перед тем, как глубоко вздохнуть в преддверии шумного и многолюдного вечера. В эти часы кафе не пустеют, а немного затихают, посетители иногда даже не разговаривают, а как бы прислушиваются к приближающемуся новому вечеру.

Маленькое кафе на углу одной из живописных площадей города было любимым местом встречи Таи и Луки. Они удобно устраивались на плетеных диванчиках друг против друга, заказывали почти всегда одно и то же, Тая ягодный мусс или мороженое, а Лука пил кофе. Они встречались здесь, улучив время от работы, часто приходя утомленными за день, отлично расслаблялись и наслаждались ничего неделанием.

Лука был музыкантом, родители и учителя прочили ему будущее пианиста. Но Лука, судя по всему, был неудачником. А друзья говорили, что он излишне скромный и недооценивает себя. Но он все равно продолжал скромничать и недооценивать свои возможности. Помыкавшись какое-то время после окончания консерватории, он прибился к небольшой группе музыкантов, подрабатывающих на разных площадках, это были бары, кафе, маленькие ресторанчики, бульвары. От них ушел клавишник, и тут подвернулся Лука. А в дневное время он еще зарабатывал репетиторством. Вот между уроками и вечерними концертами Лука и поджидал Таю в их любимом кафе.

Как правило, Тая не приходила, она, казалось, прибегала туда. Да и не только туда, Тая всюду прибегала, она ходить медленно вообще не могла. Она просто носилась по городу. А носиться ей приходилось немало. Этого от нее требовала ее работа. Тая училась в архитектурном. Рисовать она всегда любила, но вот архитектор из нее точно не получится, так она сама считала. Тая еще и работала, она устроилась агентом по продаже картин с выставок. Познакомившись однажды на каком-то вернисаже с двумя художниками и галеристом, согласилась помогать им пристраивать их картины. Платили они ей немного, но стабильно, да еще и небольшой процент с каждой проданной картины она получала. В общем, жить можно. При такой жизни надо было уметь общаться с разными людьми и много и быстро перемещаться. И то и другое было в ее духе.

Лука и Тая познакомились в доме его ученика. Лука пришел в этот дом заниматься с учеником, а Тая в этом доме расписывала стену в детской комнате. Ее, студентку второго курса, посоветовал один из ее педагогов своим знакомым, отрекомендовав ее как юное дарование с богатой фонтазией. И вот теперь она и воплощала все свои фантазии на стене детской комнаты. Уходили они в тот день из этого дома вместе, по дороге Тая разговорила своего нового знакомого, рассказала все о себе, задала кучу вопросов. А так как из-за Таи шли они очень быстро, то когда дошли до Таиного дома, Лука не успел ответить на все ее вопросы. Тая предложила встретиться еще раз и назвала адрес кафе, недалеко от ее Академии. С тех пор и начались их встречи. Они как-то сразу стали друзьями. Обоим было просто и легко рядом друг с другом. С тех пор как они познакомились прошел уже год. Теперь они знали друг о друге уже все. Тая рассказывала Луке о всех своих знакомствах и увлечениях, о радостях и огорчениях. Разбирала с ним все свои сомнения. Эта девушка была из породы людей, у которых почти всю жизнь длится юность. Лука был полной противоположностью. Он был задумчив, молчалив, вечно грыз и ругал за все неудачи себя, а не обстоятельства. Имел мало друзей, тяжело шел на новые знакомства. Тая для него была истинным подарком судьбы. Ему в ней нравилось все, от кончика носа до глубины ее души. Он ее часто называл Утренней. Появлялась Тая, и душа Луки сразу просыпалась. Для него она была гораздо больше чем другом, но именно как друга он и не хотел ее обременять этим знанием.

Тая, рассуждая о чем-либо или рассказывая о своих похождениях, любила рисовать на клочках бумаги, на салфетках, на блокнотных листочках. Лука с восхищением следил за ее смелыми и четкими штрихами, удивлялся ее фантазии. Ее незамысловатые рисунки были очень воздушными. Лука почти все потом собирал со стола и прятал в своих карманах. В одиночестве он жил с ними, мысленно беседовал, они сохраняли для него ее присутствие.

Столик, за которым они сидели в любимом кафе в послеполуденные часы отбрасывал четкую тень на стену дома, первый этаж которого и занимало это кафе. Тая время от времени поглядывала на их тени и даже спрашивала Луку, хорошо ли она выглядит на этой тени. Потом описывала тень Луки, говоря, что его тень сидит очень чинно за столом. Лука смеялся и в ответ говорил, что ее тень такая же неспокойная, веселая и непостоянная, как и сама Тая.

Но в отличии от Луки Тая не только в этом кафе могла посидеть, и не только с Лукой. Она вообще любила назначать встречи с клиентами или с новыми знакомыми в разных небольших кафе. Благодаря своему характеру и привлекательности Тая очень быстро склоняла на свою сторону клиентов. А те, что были помоложе, очаровывались ею. У Таи от своего успеха начинала кружиться голова, иногда она теперь на несколько дней, а то и неделю забывала про Луку. И спохватывалась, когда рядом требовался друг. Тая, сидя с разными своими новыми знакомыми, частенько поглядывала на свою тень, если освещение соответствовало. Она считала, что ее тень поддерживает ее, а может даже