Падение - Пасель Омар

Падение

Пасель Омар

© Пасель Омар, 2017

ISBN 978-5-4483-6653-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Кисточка, не мешай! – Аттари поморщилась, когда котоид прыгнула ей на плечо и стала тереться мордочкой о щеку. – Сейчас я закончу и тогда будешь ластиться!

Но на Кисточку это не произвело никакого эффекта – она по-прежнему терлась и ритмично мурчала.

Аттари вздохнула.

Они были на полпути между Сцеллой и Эридан Прайм, куда Аттари направлялась по приглашению старого друга. Сейчас нужно было закончить расчёты по кольцевой установке нового типа, на которых Дикобраз был помешан: не с пустыми же руками являться. Она бы давно это сделала, но на Сцелле дела навалились так, что не продохнуть. Собственно, благодаря Дикобразу она оттуда и сбежала. Наврала с три короба. А может, коробов было гораздо больше, но, факт остаётся фактом: директор Нокх ее отпустил, чего с ним обычно не случается. Наверное, от усталости у него сбились прицелы.

С горем пополам и с тяжёлым мурлыкающим грузом на плече она закончила работу через два часа и утомленно откинулась в кресле. Кисточка плавно переместилась на подголовник и, свесившись, заглянула ей в глаза.

Аттари рассмеялась.

– Ах ты, Кисточка! – сказала она. – Ты не кошка, ты – обезьянка, знаешь?

И стащив котоида, прижала к себе. Та зажмурилась от удовольствия. Мр-мр-мр-мр-мр! Маленькая мурчательная станция!

Кисточка уснула, получив свою порцию почесываний и поглаживаний, а Аттари направилась в душ. Здесь, в одноместном нульс-корабле, все было расположено даже не в шаговой, а маховой доступности. Махнул рукой и уперся в дверцу душа. Она хихикнула и забралась в него.

Стоя под жесткими струями воды и млея от удовольствия, Аттари вспомнила, как престарелый капитан Славри рассказывал ей о нульсе.

– Нульс, – говорил он, – это не просто «пространство, в котором тела теряют инерционную массу», как тебе талдычили в институте. Нульс, это целый мир, девочка, спрятанный под покровом привычной нам Вселенной. Все пространство испещрено ходами нульса. И попасть туда сложно, а удержаться ещё сложнее. Я недавно разговаривал с двумя первокурсниками с одной из окраинных систем и спросил их, какую роль выполняют нульс-реакторы? Знаешь, что они мне ответили, эти два остолопа? Реакторы разгоняют корабль в нульсе! Разгоняют! Я бы их сразу отчислил. Это сам нульс тебя разгоняет до скорости в сто тысяч раз превышающей скорость света! А реакторы выполняют прямо противоположную функцию: они тормозят, тормозят тебя до досветовой скорости, чтобы ты нормально в эйнштейново пространство вышла, а не высветилась излучением Черенкова. Ну и элементарно: нульс-реакторы позволяют тебе попасть и выйти из нульса! Я уж побоялся спрашивать, можно ли с их помощью проложить новый нульс-ход. Конечно, можно! А то бы мы петляли как тунганские зайцы! Правда скорость упадёт вполовину, ну и что? Зато в следующий раз ты уже будешь идти по накатанной трассе! Не стал я их спрашивать, ладно, они – будущие космогеологи, но основы-то знать надо! Если бы мне так курсант летной школы ответил, он бы уже через пять минут паковал вещи!

Все это Аттари знала и так, но ей было приятно слушать старого ворчуна, который вдоль и поперёк исходил всю Галактику, а по слухам, даже бывал далеко за ее пределами.

Она выключила воду и подождала, пока кабина высушит тело. На ум пришло давнее приключение на Хакуме-50, где она две недели вынуждена была обходиться без душа. Аттари передернуло.

Она прошлепала к откидной койке и надела спальную двойку – короткие, удобные шорты и майку.

Затем забрала волосы в хвост, посмотрела на себя в зеркало.

Неплохо.

Минуту спустя она уже спала, подложив кулак под щеку.

Ей снилось, что она сидит на сказочно красивой поляне, а Дикобраз показывает фокусы.

– Смотри, – говорил он и клал медальон на ладонь. Зажимал. А когда разжимал, ладонь была пуста.

– Ух ты! – восхищалась Аттари. – Как ты это делаешь?

– Ну, – горделиво отвечал Дикобраз, – я еще не то могу. Вот, смотри.

Он показывал ей пустую ладонь, взмахивал, и с нее начинали падать тяжелые капли цвета латуни.

– Что это? – удивлялась Аттари.

– Это, – отвечал он, – наши мысли. Обо всем на свете и ни о чем.

Одна из капель задержалась и стала наливаться красным цветом. Она меняла форму, постепенно превращаясь в большую красную кнопку с золотистой окантовкой.

Аттари засмеялась и хлопнула в ладоши.

– Здорово! – закричала она. – Еще!

Но Дикобраз, казалось, был обеспокоен.

– Нет, – сказал он, – ты не понимаешь.

Аттари взглянула в его глаза и похолодела: они тоже стали красными.

– Слушай, – он медленно двинулся к ней, – просыпайся. Не так что-то. Просыпайся. Ну, давай же…

Она открыла глаза и некоторое время лежала, слушая тишину. В поле зрения виднелся лениво двигающийся хвост Кисточки и смятый комбинезон, который она так не удосужилась убрать в нишу. Аттари приподнялась на руке, оглядывая тесное помещение каюты. В чем дело? Все в порядке. Так отчего же сердце бьется сильнее привычного и лоб покрыт испариной? Она спустила ноги на пол, посидела, склонив голову. Все-таки трое суток перелета начинают сказываться, а лететь еще почти столько же. Нужно выпить воды. Аттари вздохнула, провела рукой по волосам и встала.

Она успела сделала пару шагов по направлению к пищеблоку, когда тишину разорвал рев тревоги. Кисточка зашипела и подлетела метра на полтора.

Аттари оцепенела.

Звук приглушился и хорошо поставленный голос бортового компьютера произнес:

– Пожалуйста, наденьте скафандр. Пожалуйста, наденьте скафандр. Пожалуйста, наденьте скафандр…

Секция ушла в сторону, на держателях выехал СУЗ – скафандр усиленной защиты. Именно в таких, за немногими отличиями, скафандрах, в эпоху Коннетаблей, на захваченные сепаратистами планеты высаживались республиканские десантники. К его поясу был прикреплен контейнер для Кисточки. Аттари бросилась, отцепила контейнер и повернулась к котоиду. Та попятилась.

– Лезь! – рявкнула Аттари.

Котоид совсем по-человечески вздохнула и полезла. Аттари захлопнула крышку и загерметизировала контейнер. Теперь нужно было подумать о себе.

– Скафандр, голосовой интерфейс! – произнесла она.

На шлеме зажегся зеленый огонек.

– Режим разбора!

Скафандр разделился на две части.

Аттари влезла в него и отдала приказ о герметизации.

И спустя мгновение очутилась в полутьме.

В центре забрала появилась светящаяся точка, развернулась в картинки и данные – заработал шлемир.

И Аттари принялась читать.

Дело дрянь – сказал енот,

Кончилась водица,

А к реке идти боюсь —

Вдруг утащит птица?

И не сойка, и не сыч,

Не ворона, и не рыч,

А большая птаха

Ростом как собака

Если к речке не пойду

И воды не наберу —

Высохну, как глина

Стану некрасивым.

Этот детский стишок вертелся у нее в голове, пока она пыталась справиться с волнами накатывающего на нее ужаса. Самое худшее, что могло случиться, уже случилось и об этом она читала в учебнике, а чуть раньше то же самое объяснял инструктор, а много позже – капитан Славри, когда аттестовывал ее на пилота.

Диосцилляция реактора. Это было невозможно! Как это могло с ней случиться?! Просто невероятно!

Два реактора работают в связке. Они – неразделимое целое. У одного потенциал – 0,8, у другого – 0,2. В сумме 1. Это хорошо, это правильно. Тот, у которого потенциал больше, называется реактором А, у которого меньше – Б. И теперь, реактор Б начал диосциллировать – выказывать признаки рассогласования с реактором А. Никто, да, никто так до сих пор и не понял, почему это происходит, проводилась целая прорва исследований, а результат нулевой. НЕТ объективной причины для возникновения диосцилляции, а она возникает! Хотя, конечно, вероятность ее появления крайне мала – один к тридцати триллионам – и за всю историю нульс-хождения зафиксировано всего пять случаев, из которых два закончились летальным исходом. Если реактор откажет в нульсе – корабль со всем содержимым мгновенно превратится в кварк-глюонную плазму. Но если он, как сейчас, плавно начнет диосциллировать, то с вероятностью в 94 процента, можно выбраться в эйнштейново пространство и избавиться от него, а затем на антигравах убраться как можно дальше.

– Так, – прошептала Аттари. Она подхватила контейнер с Кисточкой, уселась в кресло пилота, пристыковала контейнер к платформе и перевела кресло в аварийный режим. Тут же наверх поползли сегменты кокона и наглухо ее запечатали. От Аттари больше ничего не зависело. Выполнялся тот самый седьмой протокол, от которого суеверно отплевывались, поднимаясь на борт, старые волки.