Кризис - Руслан Паушу

Руслан Паушу

Кризис

Всегда существуют такие моменты, которые очень хочешь отодвинуть на потом. Ежедневно, раз за разом просыпаешься и понимаешь, что сегодня лучше не совершать этого поступка. Да, конечно, это очень серьёзный и взрослый поступок, он многое говорит о человеке, который его совершил. Говорит о том, что это повзрослевший, мудрый, состоявший, или, как ещё говорят, свершившийся мужчина. Но всё это так незначительно и мелко по сравнению с тем, что придётся пережить, после того, как его совершишь.

Лично в моём случае таким поступком является признание. Самое мерзкое в этом поступке это не последствия, которые утащат тебя в небытие, и там будут хлестать по голой заднице колючими и раскалёнными прутьями, а то, что ты сам себе представляешь. А представляешь себе, как это обычно бывает, самое страшное. Для себя, естественно. Но с реальностью это не имеет ничего общего. В реальности после признания следует реакция того человека, которому признаёшься, а уже потом, в зависимости от реакции этого человека, следуют последствия, в принципе достаточно легко оцениваемые в зависимости от тяжести свершённого поступка, в котором признаёшься.

Но всё равно признание достаточно тяжёлая вещь, особенно если ты наделён некоторыми комплексами. Такими, как комплекс неполноценности и вины. В своей голове это признание означает, что произойдёт крушение мира, что после этого события уже ничего не будет существовать. Всё кончится, всё разрушится, всё сломается. А ты будешь во всём виноват, потому что признался. И даже если здравый смысл скажет тебе, что всё это чушь собачья и бред, и надо всё рассказать во избежание последствий, всё равно внутренне ты будешь не готов.

Как было бы прекрасно, если бы не надо было ни в чём признаваться и совершать глупости килограммами. Даже и не совершать, потому что глупости, которые с нами происходят, не всегда совершаются по нашей вине. Иногда они происходят по воле рока. Самая большая приколистка в известном мне мире – Судьба с величайшим изяществом совершает с нами глупости. Иногда галантные, иногда жестокие и грубые, но факт остаётся фактом, мы не может влиять на некоторые вещи, которые с нами должны произойти или происходят в данный момент.

Стоп. Я знаю эту хитрость своего сознания. Я знаю, как начинает действовать эта штука во мне, чтобы отвлечься от неприятного предстоящего события. Она начинает развивать мысль, задействовав воображение, в менее трагичном направлении, раскрашивая окружающую действительность в голове именно теми красками, которые мне наиболее нравятся. Она красиво расставляет выдуманные и не имеющие никакого отношения к действительности задачки и заставляет их решать. Как тут устоять? Никак. Идёшь на поводу у собственного бессилия и снова тянешь волынку бездействия, оставляя всё на последний момент.

А в последний момент, когда уже тянуть некуда и, собственно, нечего, упираешься в стену и хочется исчезнуть.

А всего-то и нужно сделать, что признаться любимому человеку в том, что с тобой произошло. Но разве можно? Это во мне меня больше всего раздражает? Это твой любимый человек, конечно, она расстроится, но сможет дальше жить. Она не умрёт от этого знания. Новостями обычно убивают старых немощных стариков, у которых от известия об оторванной бешеным почтальоном башки их кошки случается приступ. Молодые, полные сил и энергии девушки максимум, что делают от известия, это манерное падение в обморок. Ну, или пощёчина и собранные чемоданы. Или просто молчание.

Но ты же не виноват в том, что с тобой произошло! Расскажи! Она поймёт. Поймёт и, как мне кажется, проклянёт.

Я взглянул на часы и понял, что все эти бесполезные рассуждения лишь тянут время. Аккуратно сняв с себя её руку, мне пришлось таки встать. Как и всегда, прежде чем приять большое решение, я перед ним создал много маленьких препятствий. Подсознательно это как бы отдаляло меня от большой проблемы, но и оправдывало наличием более мелких, которые надо решить прямо сейчас, пока не добрался до самой большой. Сначала умыться или чай? Чай зелёный или травяной? С конфетами или шоколадкой? Есть кашу или бульон? С хлебом или без?

Она проснулась как раз во время того, когда я ставил чайник и отвечал на все эти вопросы. Почему они всё знают? Или как они обо всём догадываются? Наверное, когда человек к чему-то готовится, к чему-то серьёзному, что требует значительных усилий, у него и вид соответствующий. Я боковым зрением видел, что она почти минуту наблюдала, как пытался раскрыть этот чёртов пакетик. Я сто раз проигрывал этот момент, там было всё, от романтического ужина, в котором я делаю признание, до авиакатастрофы, где я уношу свою тайну с нами в могилу. На деле же это происходит вот так, обычно, банально даже. Она заметила, что со мной что-то не так, долго наблюдала, чтобы понять степень произошедшего несчастья, а потом, не сделав для себя никаких выводов, спросила:

– Зай, что-то случилось?

Разве я мог её успокоить? Разве я мог и дальше хранить эту тайну? Разве я мог не доставлять ей страданий, а просто взять и скрыть от неё эту информацию? Конечно, не мог. Это было бы нечестно по отношению к ней. Я просто признался:

– Солнце. Меня уволили.

Гром не прогремел и небеса не разверзлись. Она просто выслушала и всё. Посмотрела на меня своими умными глазами, потом спрятала лицо и, встав с кровати, пошла умываться. На первый взгляд всё кажется нормальным. Ну, уволили, с кем не бывает? Может она всё поймёт? Она же в меня верит. Да будет сложно, да, от многого придётся отказаться и о многом на первое время забыть, но разве это главное? А как же то, что мы вместе? Одна команда? Я и она, любящие друг друга и стремящиеся к светлому будущему через тернии, темноту, бури, шторма и невзгоды.

Это всё прекрасно в голове у того, которого уволили и который должен как-то оправдываться в том, что не смог вынести своих обязательств. Достаточно кощунственно так рассуждать о ней, но на самом деле так и есть. Почему она должна спокойно переносить несчастья? Почему она должна радоваться тому, что происходит что-то нехорошее?

Нет, по идее мы друг другу поддержка и опора, мы любим друг друга и в идеале должны помогать и поддерживать друг друга. Друг друга! Я понимаю, почему я сейчас чувствую такую вину на себе. Потому что я не смог вынести обязательств, которые сам на себя возложил. И это нормально. Идеализировать себя в воображаемых собой же её глазах. Это вообще прекрасная иллюзия, видеть за неё её глазами и себя и всё что нас окружает.

Но это не её видение и не её отношение. Если я её глазами вижу сейчас в себе неудачника, человека, который просрал всё на свете и не смог справится с жизненными проблемами, то это не значит, что именно таким она меня и видит. Это я себя таким вижу, в силу своего мировосприятия, воспитания, приобретённых комплексов. Это я думаю, что я её не заслуживаю и надо как можно быстрее оставить меня. Это я считаю, что лучшим решением будет бросить меня безработного, неспособного обеспечить нашу семью. Но не она.

Не знаю почему, но мне хочется, чтобы и она так считала. Я знаю почему. Потому что оправдает меня. Потому что это в моих же глазах меня оправдает перед самим собой. Примерный разговор с совестью получится такой: совесть спросит меня, почему я не испытываю чувство стыда и не провалился на месте за то, что позволил довести ситуацию до увольнения, я же отвечу совести про то, что смысла не было стараться, потому что она меня всё равно бросит. Довольно изысканное решение для самооправдания. Но на самом деле всё не так.

На самом деле ей просто страшно, обидно и грустно. И она тоже ищет ответы. А вопросы она тут может задать только мне.

Она же просто села за свой ноутбук, что-то нелепое открыла из программ и заплакала.

И ничего в таких случаях особо не сделаешь. Только утешать и успокаивать. Обнимать, целовать, гладить по руке и крепко прижимать к себе. Больше ничего не сделаешь, ничего. Со стороны это всегда смотрится трогательно – один человек плачет, а второй его держит двумя руками, что-то говорит ему быстро и постоянно целует в лицо.

– Солнышко, ну чего ты плачешь? Не плачь. Всё будет хорошо.

Я аккуратно положил её голову себе в ладоши и стал целовать в слёзы. Соль досады. Я не понимал, что она сейчас чувствует, только осознавал. Было одно, а теперь будет другое, плохое.

– Ну, солнышко, ну скажи чего-нибудь. Не плачь только.

Она перестала всхлипывать и посмотрела на меня, затем освободила лицо от моих ладоней и стала какой-то нарочито серьёзной. Заплаканной, с распухшими, мокрыми глазами, но серьёзной. Не смотрит на меня, смотрит в экран, как будто там что-то есть интереснее и важнее того, что сейчас происходит между нами и в нашей жизни. Мне не нравится эта её привычка разговаривать со мной, смотря в экран, но именно она не заставляет смотреть в глаза. И мне и ей. Вот так вот мы и разговариваем о серьёзных вещах, она смотрит в экран, а я на её щёку.