Горькие яблоки - Алексей Корепанов

Алексей Яковлевич Корепанов

Горькие яблоки

По лесной дороге прокатил грузовик, громыхая пустыми бидонами, и пыль осела на ягоды земляники у обочины, просеялась сквозь придорожный можжевельник, сквозь сосны, добравшись до поляны с серым кругом пепла от костра. Пахло сеном, гудели шмели, в небе плавилось солнце.

Воздух над поляной налился зеленью, заходил волнами и выплеснул из пустоты три больших зеленых шара. Шары покатились по поляне, меняя окраску на фиолетовую, соединились – и растаяли.

Стучал-постукивал дятел. Прошумел в выцветшей синеве самолет и пошел над лугами, над вертлявой речкой, над стадом задумчивых коров и крышами дачных домиков – ниже, ниже, заворачивая к городскому аэродрому.

Трое, осматриваясь, ходили по поляне. Ломали сосновые ветки, нюхали зеленые иглы, рвали траву. Выгребли из пепла сморщенную картофелину. Поймали бабочку и передавали из рук в руки, дергая безволосыми головами. Оторвали ей крылья, растерли шестипалыми ладонями, понюхали сплюснутыми носами, щелкая и пересвистываясь. Затем заползли под сосенки, затихли.

Вновь зарокотал, приближаясь, грузовик, проскочил мимо поляны, развесил пыль до небес. Шофер курил и насвистывал что-то нехитрое. Трое, припав к земле, замерли под сосенками. Неумело затрубил невдалеке пионерский горн, в ответ замычала корова в речной долине. Солнце продолжало развлекаться в небе.

Существа под сосенками изменялись. Вспучивалось что-то фиолетовое, подрагивало, доносилось оттуда негромкое чмоканье и пыхтенье, словно варилась каша в большой кастрюле. Дергались спины, дергались головы, шестипалые ладони водили по воздуху, изменяя цвет и форму. Изгибались, округлялись плечи, светлели лиловые глаза, опадали наспинные горбы, зарастали отверстия на затылках.

Детская рука выскользнула из-под ветвей. Рыжий муравей наткнулся на ладонь, храбро двинулся вперед. Ладонь сжалась, разжалась – и стряхнула раздавленного муравья. На тихой лесной поляне сидели дети, по виду пятиклассники, обыкновенные дети – два мальчика, один рыжий, другой смуглый, и светленькая курносая девочка. Все трое оглядывали свою немудреную одежду – рубашки, брюки да сарафан, вертели головами, неуверенно двигали руками, словно проверяя, на что их руки способны. Потом девочка достала из кармана маленький красный шарик, похожий на вишню, и покрутила перед носом рыжего. Рыжий снял сандалию и хлопнул смуглого по лбу. Смуглый повалился на спину, в серый пепел, и загукал. Девочка подергала щеками, пошевелила губами и получилось почти похоже на улыбку.

Некоторое время они ходили по поляне, корчили гримасы друг другу. Потом продрались сквозь можжевельник, растоптали пыльную землянику на обочине, пошли по дороге к городу. Девочка кружилась на одной ноге, так что разлетался цветастый сарафан, рыжий разглядывал сосны и тихое небо, смуглый старательно пылил. А глаза у всех троих были цвета пепла от угасшего костра.

Коллектив, в котором работал Садовников, был в основном женский, и разговоры велись большей частью на темы: что, где, почем, кто, с кем, в чем – и так далее. Садовников эти разговоры терпеть не мог, но куда же деваться: не курить же весь рабочий день в коридоре? Летом было легче, потому что главные болтуньи отдела уходили в отпуск, однако оставшиеся на месте сотрудницы увеличивали объем вещания, поскольку старались за себя и за отсутствующих.

Вот и сегодня не успел Садовников как следует вникнуть в свои бумаги – вбежала, запыхавшись, миловидная Леночка, склонная к паникерству, бросила под стол сетку с рыночной зеленью и затараторила:

– Три вагона, три вагона исчезли? Представляете, прямо на станции! Все оцепили, милиции тьма-тьмущая! Три вагона!

Леночка почти всегда говорила восклицательно. Именно Леночка первой принесла в отдел весть о предстоящем «параде планет» и его роковых последствиях. Именно Леночка поведала побледневшим сотрудницам о том, что комета Галлея всенепременно врежется в Землю. Именно Леночка, скорбно тряся фиолетовой прической, доставила оперативную и достовернейшую информацию о двух десятках иностранцев, больных модным «иммуннодефицитным синдромом», заброшенных прошлой осенью в их областной центр для проведения соответствующей работы. Именно Леночка...

В общем, Садовников с досадой отодвинул бумаги, похлопал по карману, проверяя, есть ли спички, и направился к двери. Выходя, он еще успел услышать, как степенная Инна Андреевна внесла свою лепту в развитие темы, сказав с причитанием в голосе:

– А за пляжем, сосед рассказывал вчера, лодка пропала. Моторка, у самого берега. А в ней два парня...

Он хлопнул дверью, потом все-таки не удержался, по пояс всунулся в комнату, где восклицала Леночка и охали остальные, и внушительно заявил:

– Газеты читайте, товарищи. Рубрику «По слухам и авторитетно». Там специально для вас все очень компетентно разъясняют.

И окончательно удалился из отдела. Перекурил, заглянул в приемную и сказал секретарше Вале, что пошел по делам.

Асфальт вдавливался под ногами, как пластилин, в окнах автобусов проплывали страдальческие потные лица, наводящие на мысли о бессмертном творении Данте, у автоматов с газировкой маялись очереди. Он подосадовал, что не оставил пиджак на работе, но возвращаться не стал. Он был по горло сыт женскими разговорами. На пару с Володей их легче было переносить, но Володя с супругой и чадами отдыхал в Крыму, хотя по такой жаре не хуже и здесь, у плотины. Что лично он, Садовников, и сделает с будущего понедельника. Заявление на отпуск уже подписано, бухгалтерия начисляет отпускные, у Ольги тоже все вроде бы получается и она не против снять с ним, Садовниковым, полдома в пригородном селеньице на берегу и прожить там пару недель, а дальше...

Дальше видно будет, хотя Садовников все это для себя уже видел и картина рисовалась неплохая. Пусть Ольга и разведенная, пусть и познала уже все дрязги семейной жизни, но он-то уж постарается, чтобы с ним ей было действительно хорошо. Сегодня вечером, когда хоть немного спадет эта распроклятая жарища, он зайдет к ней домой и они погуляют. Может быть, посидят в летнем кафе. Может быть, сходят в кино. Или просто пройдутся по парку, полакомятся мороженым. Да, он не супермен, не интеллектуал особый, и ему уже за тридцать, и знает он не больше того, что читает в журналах, и не тщится прыгнуть выше головы и ухватить за хвост хотя бы ту же комету Галлея. Человек как человек. Зато надежный. А разве этого мало?

Размышлял Садовников таким вот образом, однако бездельничать в рабочее время не собирался. Он действительно зашел в проектный институт, а потом в общество «Знание» договориться о лекторе на среду, и там опять нарвался на женские разговоры. Худосочная накрашенная референтша сидела за столом, судорожно схватившись за телефонную трубку, а посетительница упоенно рассказывала о трамвае, исчезнувшем вчера после девяти вечера на глазах у потрясенных граждан на повороте с улицы Ингульской в Коммунистический переулок.