Скала эдельвейсов - Марина Серова

Марина Серова

Скала эдельвейсов

Глава 1

Все происходящее слилось для нее в один белый шум – люди, проносящиеся машины, тупое и равномерное моргание светофора. Уже десять минут она стояла на перекрестке и все никак не решалась сделать шаг – не потому, что боялась или раздумывала, а потому, что никак не могла вспомнить, куда она должна была идти. Но ведь куда-то должна! Надо бежать, доказывать, убеждать, бороться... Надо бороться. Но не хочется. Хочется спать. И зачем бороться? Ведь все уже произошло. Все самое страшное, что могло произойти в ее жизни, уже случилось. Хуже не будет, поэтому можно просто спать. Как можно дольше спать и не просыпаться, чтобы не думать.

Ольга глубоко, с тоненьким всхлипом вздохнула и резко шагнула на проезжую часть. Словно в ответ на ее всхлип, истерично и резко взвизгнули тормоза, и для девушки наступил, наконец-то, спасительный покой.

Аристарх Владиленович с любопытством изучал внутреннее убранство приемного покоя больницы. Посмотрите на врачей – боги! Боги обшарпанного Олимпа. И простые смертные, доставленные сюда злой волею судьбы, с мольбой в глазах ожидают их божественного вердикта: нам куда? На землю? Или здесь, в рабстве и муках побудем? Мы побудем, вы только прикажите, а потом отпустите. Но боги суровы, некогда им. Носятся по коридорам, не замечают подобострастных взглядов землян, ветер раздувает паруса их незастегнутых халатов.

Дед фыркнул – нафантазировал! А что еще делать? Ожидание затянулось, уйти просто так и бросить даму он не может, не так воспитан. Час назад, в сквере, прямо перед ним неловко поставила ногу и упала женщина примерно одного с ним возраста. Она так мило ойкала и извинялась, что Аристарх просто не мог не доставить ее в больницу, а доставив, не дождаться, пока новой знакомой не наложат гипс на сломанную, как оказалось, руку. Дед маялся. Он ничего не знал о новой знакомой, а вдруг у нее угрюмый недобрый муж? Что, если он заявится сейчас в поликлинику, увидит тайный смысл в их нечаянной встрече и обидит Инессу? Откровенно говоря, была еще одна причина, по которой дед не смог просто так уйти. У дамы оказалось редкое, овеянное вихрем революции имя – Инесса. Когда-то это имя принадлежало его давно потерянной ветреной супруге. Ариша склонил голову, губы его тронула мягкая, слегка горестная улыбка, перед глазами встал образ юной зеленоглазой брюнетки с точеными чертами лица. Как он мог потерять ее?

Внезапно сладкие и одновременно горестные размышления прервал неприятный шум: двое выясняли отношения. Женщина явно с трудом сдерживала эмоции, мужчина невнятно и растерянно пытался ее успокоить.

Аристарх Владиленович был любопытен, время надо было чем-то занять, поэтому он искоса посмотрел в глубину больничного коридора – действительно, молодой, холеный, хорошо одетый мужчина и женщина в возрасте. Было видно, что женщина пытается сдержать эмоции и говорить тише, но у нее это не очень-то получается. Она едва сдерживала рыдания:

– Это ты! Ты виноват! Я все знаю, мне рассказали.

– Катерина Ивановна, о чем вы? Да, у нас с Олечкой была размолвка, но разве сейчас это важно? Сейчас надо спасать Олю!

– Не смей даже говорить о ней! Уходи! Ненавижу! Ненавижу, ненавижу! – женщина выкрикивала это слово на одной ноте, раскачиваясь, словно убаюкивая себя. Теперь притихли уже все немногочисленные посетители приемного покоя.

«Надо это заканчивать!» – решил Аристарх Владиленович, несколько мгновений поколебался, борясь с врожденной стеснительностью, и мягкой походкой неслышно подошел к этой странной паре:

– Поверьте, вам сейчас лучше уйти, – шепнул он на ухо молодому человеку.

Тот удивленно вскинул на него глаза, хотел что-то сказать, но, видно, передумал, махнул рукой и быстро зашагал к выходу. Аристарх присел рядом с женщиной, по-отечески обнял ее за плечи. Женщина была немолода, но явно годилась ему в дочери, поэтому он легко позволил себе эту мягкую ласку.

– Успокойтесь, милая, на вас все смотрят. А если не можете, идемте в больничный сквер, там мало любопытствующих. Не стоит выставлять свое горе на суд равнодушных зрителей.

– Да, конечно, – приподнялась было женщина, но тут же села обратно. – Нет-нет, я не могу, врач может выйти, а меня не будет на месте.

После того как вышел мужчина, агрессивность ее улетучилась, но нервозность осталась. Женщина суетливо озиралась, нервно теребила пальцами полу халата, некрасиво покусывала губы. Она напоминала Аристарху зверька, пойманного в вольном лесу и посаженного в тесную загаженную клетку. Вернее, самку, лишившуюся к тому же детенышей. У него сжалось сердце. Женщина тем временем продолжала говорить:

– Я врача жду. Он сейчас у Олечки. А меня к ней не пускают. Вот скажите, я же мама, как можно маму к ребенку не пускать? Может, мне к главврачу сходить? Или деньги кому-нибудь дать? У меня есть! Как нарочно, собиралась за квартиру заплатить, положила в кошелек, а тут звонок – Олечка в больнице.

Она достала видавший виды кошелек и продемонстрировала несколько сотен и десятки.

– Как фамилия вашей дочки? – вздохнул дед. – Никуда не уходите, я сейчас.

Ариша не любил пользоваться связями, но сейчас был тот самый случай, когда церемонии казались излишними. Главврач больницы изредка составлял ему партию в покер, он был человеком старой закалки, то есть неалчным до материальных ценностей, но жадным до общения. Он искренне обрадовался визиту своего приятеля.

– Аристарх Владиленович, какой сюрприз! Надеюсь, причиной этой нечаянной радости не являются проблемы с вашим здоровьем? Нет? Прекрасно! Вы не представляете, каким коньячком угостил меня сегодня один благодарный пациент. Присаживайтесь, у меня как раз есть полчаса свободного времени.

– Спасибо, дружище, – затряс ему руку Ариша, – но я, к сожалению, с просьбой. Там, внизу, женщина сходит с ума от неизвестности. Помогите, пожалуйста, узнать, что с ее дочерью. Не могу смотреть, как она мучается.

Скоро Ариша владел всей информацией. Ольга, по показаниям свидетелей, буквально выпала на проезжую часть прямо под колеса автомобиля. Никто из окружающих не понял, что произошло, видели только, как машина отшвырнула девушку обратно на тротуар, прямо под ноги пешеходам. Удар был сильным, девушка сразу потеряла сознание, поэтому ее сочли погибшей, но врач прибывшей «Скорой», на счастье впавшего в панику водителя, сбившего девушку, обнаружил у нее признаки жизни и под вой сирены доставил пострадавшую в операционную. Уже на операционном столе выяснилось, что обошлось без переломов и внутренних ушибов, но этот факт никак не мог утешить родных Ольги. Результатом удара головой о бордюр была сложнейшая черепно-мозговая травма. Операция шла уже третий час, а хирурги все не могли дать гарантий в том, что их пациентка будет жить.

Главврач уверил Аришу, что операцию делает лучший нейрохирург отделения и если девушке суждено выжить, она выживет. Большего он гарантировать не мог. Дед горестно покачал головой: он так надеялся принести бедной женщине добрую весть! Что ж, он взял на себя ответственность за нее, ему и нести ее дальше. Если утешить мать не получится, придется отвлечь. Старый интеллигент спустился на первый этаж и подошел к пребывающей в неведении женщине:

– С вашей дочкой все будет в порядке. У нее нет ни одного перелома, не придется лежать в гипсе. Позвоночник не пострадал, внутренние органы целы. Она сильно ударилась головой, но ей помогает самый лучший врач, он сделает все как надо. Что же поделать, милая, бог не всегда бережет наших детей. Но вы не должны отчаиваться. Она жива, это главное, а вот мой сын...

Обычно Ариша умел заглушать боль воспоминаний, но сейчас они нахлынули на него, не спрашивая разрешения, вместе с запахами медикаментов, аурой горя, царившей в отделении, и озабоченными взглядами докторов. Дед сел рядом с матерью Ольги и закрыл лицо ладонями. Теперь уже ему требовалась помощь, и теперь женщина мягко положила руку ему на плечо. Так уж мы устроены – даже когда сами находимся на грани отчаяния, всегда находим силы поддержать другого, даже плохо знакомого нам человека. Мой дед собирался отвлечь женщину от мрачных мыслей, но никак не думал, что будет рассказывать ей о нашей общей трагедии.

Моего отца он воспитывал один, не владея никакими специальными педагогическими техниками, выдвигая подчас противоречивые требования, так как сам воспитывался на симбиозе пролетарской, даже скорее жесткой чекистской дрессуры со стороны своего отца и тихого внедрения аристократических замашек со стороны матери, дворянки по происхождению. Поэтому дед мой был человеком голубых кровей с буйным, несколько хулиганским нравом. Хотя хулиганский нрав можно тоже приписать дворянской крови, – предки его отличались склонностью к смуте, а один из них даже участвовал в восстании декабристов. Но вот кто из предков возьмет на себя ответственность за пристрастие деда к азартным играм и легкому, ни к чему не обязывающему карточному шулерству? Наверное, опять дворяне. Пролетарии-чекисты же, тихо презрев идеалы марксизма-ленинизма и пользуясь служебным положением, вдоволь наэкспроприировав экспроприированное или награбив награбленное, говоря более понятным языком, обеспечили ему безбедное существование.