Танцующий детектив - Уильям Айриш

Уильям Айриш

Танцующий детектив

Когда я сломя голову мчалась через фойе, Пэтси Марино уже стоял там с часами в руке, готовясь отлавливать опоздавших. Есть у него такая привычка. При виде меня он даже дважды взглянул на свою луковицу, словно не веря, что я пришла вовремя. И он, в общем-то, не прикидывался. Если честно, то за последние месяцы я впервые пришла не только вовремя, а даже с запасом, чтобы спокойно надеть вечернее платье и накраситься перед выходом на паркет.

Марино спросил:

– Что с вами, вы не заболели?

Я отрезала:

– Мне что, принести справку от врача, чтобы меня пустили заработать на кусок хлеба – и скорчила ему жуткую рожу поверх той драной кошки, что приходится таскать на шее.

– Я потому и спрашиваю, что вы вовремя. Может, у вас температура поднялась?

– Смотри, чтобы у самого чего не поднялось! – парировала я, не слишком громко, чтоб он мог и не услышать. В конце концов, он дает заработать мне на жизнь.

В зале было мрачно, как в морге. Тут так всегда до начала программы, это все говорят. Не горели даже "шлюшки" – красные матовые фонари на стенах, которые создают Бог весть какую атмосферу. Все пять высоких окон были открыты настежь, чтобы хоть немного проветрить зал. Почти невероятно: я даже смогла глотнуть свежего воздуха!

Когда я свалила обратно в раздевалку, высокие каблуки стучали на весь этот гадюшник, я отражалась в натертом паркете с головы до пят, и это отражение следовало за мной, как привидение. И у меня от всего этого возникло обалденное предчувствие – сегодня что-то произойдет. А ведь всегда, когда со мной такое случается, что-то происходит.

Я ввалилась в раздевалку и крикнула:

– Эй, Джулия, ты почему меня не подождала, стервоза?

Но тут же умолкла, потому что её там не было. А куда она, черт побери, могла провалиться?

Там оказалась только старуха Хендерсон, читавшая утренний выпуск какой-то бульварной газетенки.

– Что, уже так поздно? – ехидно спросила она.

– Отстаньте, – отрезала я. – Каково идти на работу, если в животе урчит?

Я повесила мою драную кошку на вешалку, села, сняла туфли, насыпала в них немного талька и надела снова. Потом сказала:

– По пути сюда я заглянула к Джулии, никто не отозвался. Мы всегда пьем вместе кофе. Не знаю, как я без него выдержу пятнадцать туров.

В этот момент у меня мелькнуло подозрение: что, если Джулия меня надула и не пришла нарочно? Она-то могла варить кофе у себя в комнате, потому что там была пожарная лестница, а я у себя – нет. Но я выбросила эти глупые мысли из головы: Джулия не такая, она последнюю сорочку с себя снимет. Вернее, лифчик, поскольку сорочек она не носит.

– Ну что теперь, застрелиться? – фыркнула старуха. – У тебя денег нет на кофе?

На кофе у меня было. Но привычка – страшная вещь, человек привыкает пить кофе с подругой, но не с этой же жабой такое обсуждать.

– У меня такое странное чувство, что сегодня вечером что-то случится, – сказала я и пожала плечами.

– Еще бы! – кивнула старуха. – Может быть, тебя наконец выгонят!

Я показала ей фигу и вернулась к своему креслу, а она снова уткнулась в свою жуть.

– Ни одного порядочного убийства последнее время, – пожаловалась она. – Читать нечего. А я люблю что-нибудь кровавенькое.

– Вот себе и накаркаешь, – состроила я ей рожу в зеркале. Она не обиделась, потому что к таким вещам давно привыкла.

– Ты здесь уже была, когда залетела та девица с юга? Ну, так кажется, её звали Салли.

– Разумеется нет, – отрезала я. – Ты думаешь, я старше тебя? И трясу тут задом сто лет?

– Однажды она не пришла на работу, а потом её нашли – жутко вспомнить, – она посчитала на пальцах. – Три года, как это случилось.

– Кончай нудить! – крикнула я. – И так уже настроение ни к черту!

Но старуха вошла в раж.

– А помнишь ту молоденькую, Фридерикс? Это случилось как раз перед твоим приходом, верно?

– Я все знаю, я все помню, я все слышала. Слушай, оставь меня в покое и не капай на мозги!

Она приложила палец к губам и таинственно зашептала:

– Знаешь, у меня такое чувство, что их обоих зарезал один и тот же тип!

– Ну, если так, я знаю, кого хотела бы видеть третьей жертвой! – врезала я ей. К счастью, в это время в раздевалку ввалились остальные девушки и она со своими загробными штучками заткнулась.

Первой пришла блондинка, потом Раймонда, потом та итальянская краля и все остальные, кроме Джулии.

– Так поздно она никогда не приходит! – сказала я.

Меня даже никто не спросил, о ком я. Всем было наплевать. Все свободны. Дивная компашка.

В гадюшнике взвыл тромбон, значит лабухи уже на месте. Старуха Хендерсон встала и удалилась, проворчав:

– А не пора ли мне сделать ванну ногам?

Я приоткрыла дверь в коридор, не идет ли Джулия."Шлюшки" уже светили вовсю, клиенты напропалую раскупали билеты. Все партнерши уже были на месте – все, кроме Джулии.

Кто-то за спиной заорал::

– Закрой эту чертову дверь, мы не на витрине!

– На ваши мослы никто и смотреть не захочет, хоть предложите в придачу все бесплатные услуги, – отрезала я, даже не оглянувшись, но дверь все же прикрыла.

Марино пробежал по коридору и забарабанил в дверь:

– Давайте в зал, красотки. За что я вам плачу?

На что одна из девиц ему ответила:

– Это и я хотела бы знать!

Лабухи со своими инструментами устроили тарарам, который должен был разноситься по всем окрестным улицам и завлекать случайных прохожих. А когда появились клиенты – это уже была наша забота. Одна за другой мы выходили на площадку и та мука, которая нам там предстояла, была хуже смерти.

Я шла последней. В это время завертелся серебряный шар на потолке, и зал словно наполнился серебряным дождем.

Марино спросил:

– Куда вы, Джинджер?

Если он обращался по имени, то спрашивал всерьез.

– Хочу звякнуть Джулии, узнать, что с ней.

– А ну давай на площадку, да пошевеливайся! – заорал он. – Она ведь знает, во сколько начало? Давно у нас работает.

– Ей будет очень тяжело, если вы её уволите! – принялась канючить я.

Он постучал по часам.

– Она уже уволена!

Я знала, как необходим Джулии этот заработок, и лихорадочно раздумывала, как быть. Ко мне уже мчался запыхавшийся танцор – этакая пиявка, от которой, если присосется, уже не избавишься. Мне было ясно, что он только дорвался до удовольствия, потому что накупил пачку билетов, которой должно было хватить как минимум на неделю; тертые ребята покупают их на один раз, потому что знают: такие заведения могут прикрыться в любую ночь.

Я выхватила у него билет и оторвала купон. Увидев это, Марино тряхнул кудрями и удалился. Ну я тут же и начала хныкать:

– Можно, я на минутку выйду? Мне срочно нужно позвонить! И тут же вернусь!

И что, вы думаете, этот тип заявляет?

– Я пришел сюда танцевать!

– Ну это только одной подружке, – уговаривала я его. Зато я буду вести себя, как ангел. Я вам это компенсирую, ей – Богу!

Тут я быстро схватила его за рукав.

– Никуда не уходите, будьте здесь!

Трубку взяла хозяйка квартиры, где жила Джулия.

– Скажите, Джулия Беннет уже ушла?

– Не знаю, – ответила она. – Со вчерашнего дня её не видела.

– Вы не могли бы поискать её, ну пожалуйста, – уговаривала я. – Она опоздала на работу и может лишиться места!

Марино заметил меня, вернулся и заорал:

– Я ясно сказал, что.

Я помахала перед его носом купоном от билета.

– Это за счет вон того джентльмена, – и выдала тому чудаку улыбочку на все сто и ещё добавила воздушный поцелуй.

Парень растаял, как мороженое на солнце, и сказал:

– Все в порядке, шеф!

Видимо, думал, то поступает как настоящий рыцарь, и я не знаю, что еще. Семь центов из его билета уже накрылись.

Марино отстал, а хозяйка вернулась к телефону и сказала:

– Я постучала, но никто не отзывается. Значит, её нет дома.

Я повесила трубку и сказала:

– С моей подружкой что-то случилось. Дома её нет, здесь тоже нет. Насколько я её знаю, она и помирая мне что-нибудь передала бы.

Гордое выражение с лица моего кавалера уже сошло. Он потоптался и спросил:

– Так вы будете со мной танцевать или собираетесь стоять здесь и гадать на кофейной гуще?

Я от него только отмахнулась:

– Да пошел ты!

Он забрал купон, как раз когда оркестр перестал играть, и готов был испепелить меня взглядом.

– Десять центов коту под хвост! – выругался он и отправился на поиски другой партнерши.

Я никогда попусту голову себе не забиваю – что будет, то и будет, главное – не погореть самой. Я ведь только позвонила Джулии и ни черта не узнала. Вернувшись на паркет, я принялась молить Бога, чтобы меня не пригласил какой – нибудь селадон, напоровшийся за ужином чесноку.

Когда наступил второй перерыв, а Джулия так и не появилась, стало ясно, что сегодня её не будет. Марино её уже все равно не пустил бы, даже если бы она примчалась, высунув язык, и рассказала самую ужасную историю – все впустую. Но мне не давало покоя, что же с ней могло случиться, а тут ещё неприятное предчувствие, что сегодня вечером что-то должно произойти, от которого никак не удавалось избавиться. В общем, наверное, я двигалась, как корова на льду.