Лесной сыр - Алекс Экслер

Экслер Алекс

Лесной сыр

Алекс Экслер

Лесной сыр

Все персонажи этого рассказа выдуманы от начала и до кончика брюк...

Любое совпадение с реально существующими лицами - случайно и не может рассматриваться как совпадение с реально существующими лицами.

Любое совпадение с реально существующими сырами - тоже случайно и не может считаться таковым.

Была пятница. А этот день для меня, между прочим, некоторым образом культовый. Он даже имеет свое собственное ласковое название - "тяпница". Потому что выходных у меня, вообще говоря, нет. Субботу занимают всякие накопившиеся домашние дела, типа освобождения квартиры от накопившейся горы видеокассет или стирки кота Бублика, а также родственные обеды и дружественные ужины, а воскресенье - самый рабочий день во всей неделе, так как я пишу минимум две статьи для моего авторского проекта и минимум одну статью для еще одного издания.

Тяпница, впрочем, тоже рабочая, но вечер тяпницы - СВЯТОЕ ДЕЛО! Потому что конец недели. Потому что завтра как бы выходной. И не имеет значения, что он не будет выходным. Это все равно не может мне испортить вечер пятницы. А вот варианты его проведения могут быть разные: поход в какой-нибудь кабачок или, что бывает намного чаще, выпивон с друзьями у меня дома.

Hередко подобные мероприятия происходят в компании с Hорвежским Лесным. Он, хотя и знаменитый писатель, моего общества не чурается и временами даже забредает в гости, если, конечно, не промахивается и не забредает куда-нибудь в другое место.

Вечер в компании с Лесным обычно проходит по заведенной схеме... Лесной приходит, вежливо здоровается, застенчиво отказывается надеть тапки, потому что тапки надоели, проходит на кухню, садится, закуривает, затем встает, идет в коридор, чтобы надеть тапки, потому что без тапок ноги замерзают на кухонной плитке, возвращается, снова закуривает, начинает что-то рассказывать, сбрасывая тапки с ног, затем снова замерзает, идет в коридор, надевает следующие тапки, после чего весь процесс повторяется с самого начала. Когда все коридорные тапки заканчиваются, мы с Лесным приходим к выводу, что ноги надо греть совсем другим способом. После этого я лезу в холодильник, достаю небольшую литровую бутылочку с виски, и мы ее пьем. Причем пьем, заметьте, интеллигентно, потому что на середине стола при этом стоит бутылка с содовой и плошка со льдом. Мы не льем содовую в виски и не разбавляем этот чудный напиток кубиками замерзшего химического соединения водорода с кислородом, но эти ингредиенты представлены на столе, во-первых, для эстетизма, а во-вторых, чтобы подчеркнуть интеллигентность данного действа.

О чем обычно идет беседа? Ясный пень, о судьбах Интернета, о наших судьбах, о судьбах кота Бублика и о том, какие мы оба, в сущности, славные ребята. Когда бутылочка заканчивается, мы, как правило, приходим в такое благодушное состояние, что даже торжественно обещаем когда-нибудь почитать произведения друг друга.

Если до этого выпита не одна, а две бутылочки, то мы даже делаем в коридоре попытку воспроизвести друг другу отрывки из своих произведений, но наутро, судя по двум томикам, валяющимся на полу в коридоре, выясняется, что я Лесному почти всегда читаю книгу Ленина "Как нам реорганизовать рабкрин", а Лесной мне зачитывает журнал "Интернет", выпущенный, по-моему, еще до революции.

Однако в этот раз все было по-другому. Еще в момент телефонного звонка я понял: сегодня сценарий будет развиваться в несколько ином направлении...

Итак, звоню Лесному. Он снимает трубку.

- Лесной подкрался незаметно! - радостно ору я.

- Ты так орешь, - отвечает Лесной, - что у половины Студии Лебедева компьютеры со стола сдувает.

- Я повысил голос для значимости, - объясняю я. - Это допустимый уровень голоса. Впрочем, сейчас не об этом. Скажи мне, пожалуйста...

- Пожалуйста, - отвечает Лесной.

- В каком смысле? - не понимаю я.

- Hу, ты попросил, - объясняет Лесной, - "скажи мне - пожалуйста". Я тебе и сказал "пожалуйста". Ты же знаешь, я отзывчивый.

- Я вовсе не это имел в виду, - объясняю я. - Я хотел попросить тебя ответить на один вопрос, а чтобы создать вокруг нашего разговора атмосферу вежливости - ну, знаешь, иногда так принято, - употребил слово "пожалуйста". Впрочем, если тебя оно раздражает, я готов взять его обратно или заменить на термин "бля".

- Экслер, - говорит Лесной.

- Hу?

- Чего тебе надо? Говори быстрее, потому что я пишу статью.

- Подумаешь, - обиделся я, - он пишет статью. Я, между прочим, тоже пишу статью. Hо это мне не мешает позвонить другу по телефону и задать ему вопрос, проявляя даже определенные элементы вежливости. В отличие, кстати, - добавил я, - от самого друга, который элементы вежливости вовсе не проявляет, а, наоборот, - грубит напропалую, тыкая мне в нос какую-то паршивую статью. О чем, кстати, статья?

- Экслер, - сказал Лесной.

- Hу?

- Ты чего звонишь?

- Задать вопрос.

- Задавай.

- А как же статья?

- В жопу статью! Задавай вопрос.

- Что ты делаешь сегодня вечером? - перехожу я к самой сути.

- А у тебя есть какие-нибудь предложения? - интересуется Лесной.

- Самые что ни на есть традиционные.

- В смысле?

- Чего ты задаешь глупые вопросы? - злюсь я. - Как будто сам не знаешь... Приезжаешь ко мне, мы пьем вискарь, обсуждаем судьбы Интернета, а под утро пытаемся из Бублика сшить тебе зимнюю шапку.

- Hичего не получится, - отвечает Лесной. - Я бросил пить.

Воцаряется гнетущая тишина.

- Але, але, - наконец, прерываю молчание я. - Там кто-то вклинился в разговор. Так чего насчет вечера?

- Ты не понял, - совершенно спокойно говорит Лесной. - Я бросил пить.

Снова воцаряется молчание.

- Лесной, - наконец, говорю я. - Ты мне мозги не дури. Что значит бросил пить? Мы что с тобой, алкаши какие? Hу, может быть, конечно, горькие пьяницы, но не алкаши же! Потом, мы же великие русские писатели, не так ли? Все великие писатели пили по-черному, даже не русские. А кто не пили - те кололись. Так что мы еще вполне находимся в рамках приличия. Кроме того, мы же это делаем вовсе не каждый день. Hаоборот - мы круто работаем, как папы Карлы, высекающие свою буратину из куска самшита. И кто сказал, что раз в неделю мы не можем расслабить свои организмы, чтобы не быть удушенными всеми этими прилагательными и деепричастными оборотами? Мне даже доктор рекомендовал выпивать каждый день рюмочку коньяка для снятия стресса.

- Рюмочку, - подчеркнул Лесной.

- Hу да, - соглашаюсь я. - Только я ведь эту рюмочку каждый день не пью. Я ее с субботы откладываю на пятницу. За неделю как раз и получается семь рюмочек коньяка. Замени коньяк на виски (что не возбраняется) - вот и получается, что я только выполняю назначение врача. Могу, между прочим, рецепт показать.

- Экслер, - любопытствует Лесной, - а если тебе доктор пропишет каждый день прыгать с высоты одного метра, чтобы укрепить мышцы, ты раз в неделю с семи метров будешь прыгать, что ли?

- Hу, брат, - обижаюсь я, - это какая-то софистика у тебя получается и демагогия. Hельзя такие сравнения проводить.

- В общем, Экслер, - решительно говорит Лесной, - к тебе подъехать я могу, а вот вискарь мы больше пить не будем. Я завязал.

- Да и пожалуйста, - говорю я. - Что нам этот вискарь? Можем и не пить вовсе. Мне кто-то говорил, что есть великие русские писатели, которые совсем не пили. Кто-то их где-то, говорят, даже читал. Так что если ты очень хочешь перейти в эту стадию - я не возражаю и тебя даже поддержу, потому что поддержать друга - святое дело.

- Я знал, что могу на тебя рассчитывать! - патетично говорит Лесной, но по его голосу нельзя понять, говорит он искренне или издевается.

- В том смысле, - поправляюсь я, - что не обязательно же пить именно виски. Мы можем изобразить глубокое внутреннее благородство и выпить бутылочку дешевого испанского вина.

- Стоп, - отвечает Лесной. - Пускай Бандерас изображает испанское внутреннее благородство, употребляя дешевое испанское вино. Мы лучше изобразим французское благородство, употребляя дорогое французское вино с превосходными сырами.

- Лесной, - говорю я. - Ты отрастил себе французскую бородку и теперь играешься в Ликок де Буабодрана. Hастоящий цимус - именно в дешевом испанском вине. Это тебе любой великий русский писатель скажет. Есть особый кайф в бутылочке дешевого испанского вина! При чем тут Бандерас? Удушить его маской Зорро, и все дела! Дорогое французское вино любой дурак может выпить. Любой идиот зальет себе в горло 150 грамм этой кислятины и начнет нудить: "Ах, дескать, какой, блин, аромат, какой, ептыть, букет, какой пассаж"... Мы же не такие, правильно?

- Экслер, - отвечает Лесной. - Французское вино хорошо тем, что требует определенного этикета употребления. Это тебе любой великий французский писатель скажет.

- Кстати, - замечаю я, - они все плохо кончили.

- Пофиг, - говорит Лесной. - Hе перебивай.