Комонс (СИ) - Батыршин Борис Борисович

Борис Батыршин

КОМОНС

С грязной ложкою в кармане,

С лысым кактусом в руке,

Я иду пугать бабайку,

Что живет на чердаке.

ПРОЛОГ

Сентябрь, 202…г.

Где-то в России.

Картинка на огромном настенном мониторе больше всего напоминала кадры из старого, девяностых годов, фильма или видеоигры. Синие на траурно-чёрном фоне контуры континентов, развёрнутые в меркаторской проекции, и связывающие их зелёные дугообразные треки, вырастающие из основной плоскости, практически из одной точки. Судя по конфигурации рек и морских побережий, а так же по буквенно-цифровым обозначениям возле пусковых позиций и отметок целей – где-то в районе республики Марий-Эл.

Три линии мигают, постепенно удлиняясь. Ещё три оборвались пульсирующими красными крестиками вблизи высшей точки изгиба. И лишь одна упёрлась в чужой континент и расползается багровой кляксой.

– Четырнадцатая гвардейская ракетная дивизия отстрелялась. – негромко произнёс стоящий за креслом офицер. – Семь пусков, по запросу американцев: Невада, Западное побережье. И ещё два по Мексике.

Генерал обернулся – полковник, на петлицах перекрещенные меч и стрелы под круглым щитом.

– Йошкаролинцы?

Кивок.

– И как результаты?

Ненужный вопрос: всё было видно и без пояснений. Которые, впрочем, последовали незамедлительно.

– Из семи боеголовок, дошёл единственный планирующий блок. – с готовностью отрапортовал РВСН-щик. Видно было, что он рад возможности делать хоть что-то, пусть даже давать никому, в сущности, не нужные пояснения. Что угодно – лишь бы не стоять и не смотреть молча в монитор, бесстрастно транслирующий конец света.

– Цель – Вегас. Ещё три перехвачены и сбиты. Два в данный момент снижаются и маневрируют в плотных слоях.

– Куда они идут?

Как будто бледное продолжение ярко-зелёных дуг не указывает на это яснее ясного…

– Мексиканский Экатепек-де-Морелос и Лос-Анджелес. Но вероятность успеха крайне мала особо – по ним уже трижды стреляли, и с лодок, и «Буревестниками». Сами американцы тоже пробовали. Те всё перехватывают.

Словно услышав его, два трека замигали и на конце у них вспыхнули красные крестики. Секунду спустя та же участь постигла и последний, седьмой.

– Один к шести – неплохой результат. – помолчав, оценил генерал. Следовало хотя бы попытаться добавить подчинённым оптимизма. Не получилось. Впрочем, он особо и не рассчитывал, и это было заметно по тяжёлым морщинам в уголках глаз, где притаились неимоверная усталость и глухая безнадёга.

– Больше наши американцам помочь ничем не смогут. – глухо ответил полковник. – Ни им, ни китайцам, никому. И так уже доскребли по сусекам последние «Ярсы» с «Тополями», остались только старые, шахтные…

Генерал согласно опустил подбородок.

– Да. ПЛАРБы уже отстрелялись и вернулись в базы, а новых «пасхальных яичек» для них нет. «Посейдоны» тоже всё, как и «Буревестники». Стратеги из Энгельса могут теперь достать разве что, цели в Северном Китае – но сколько их осталось, стратегов-то… Да и проку от этого немного: те уже прорвались в Бессарабии, да и в Забайкалье их сдерживают только огромные расстояния да крайне низкая плотность населения. Есть, правда, ещё тактические ядерные заряды, но надолго ли их хватит? Ещё месяц, максимум два – и всё, конец. Аллес.

И снова никто из присутствующих спросил кто это – те. За прошедший год у всех жителей планеты это местоимение – с учётом местной лингвистики, разумеется – приобрело вполне отчётливый, пугающий смысл.

Подумать только, а ведь совсем недавно люди были уверены, что 2020-й – худший год в истории…

Те. Именно так – «те». Которые нас сейчас… нет, не убивают – с этим мы и сами неплохо справляемся. Надевают. Как надевает человек новый костюм взамен истрёпанной одежды. Но чем, скажите на милость, это отличается от убийства – для самих людей?

– Ещё два месяца – и всё. – медленно повторил генерал, и стоящие рядом увидели, как с виска ползёт крупная капля пота. Порученец, высокий, щеголеватый (даже сейчас щеголеватый!) лейтенант, дёрнулся было, к карману, за носовым платком, но рука замерла на полпути.

– Два месяца – но это только в том случае, товарищи, если мы с вами сегодня не сработаем, как надо. – произнёс генерал и смахнул капельку большим пальцем. – Серёжа, где он там? Ждёт?

Лейтенант заметил, как скривился РВСНщик, услышав ещё одно многозначительное местоимение.

– Разумеется, товарищ генерал. – бодро отозвался он. – Прикажете пригласить?

– Зови. Время вышло.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Игра в четыре руки

1

Понедельник, 4 сентября, 1978 г.

Дворец спорта «Динамо».

Вторая половина дня.

Тренера звали Василий Петрович – между собой ребята именовали его «Васич». Долговязый, поджарый, как большинство спортсменов-фехтовальщиков. Ближе к концу занятий, когда подходило время учебных боёв (ребята ждали этого с первых минут тренировки и гадали, кому из них выпадет удача) – Васич сначала наблюдал за схватками а потом в какой-то момент отодвигал одного из участников в сторону, брал эспадрон, надевал маску и… начиналось.

Он был практически неуязвим, и лишь изредка нарочно придерживал клинок на отбое, чтобы правильный удар оппонента мог достичь цели. А уж если кому-то удавалось его зацепить – это было событие, которое долго потом обсуждали и в раздевалке, и в вестибюле, возле автоматов с газировкой, и по дороге к метро. Но случалось это нечасто и, как правило, с одними и теми же – ну понятно, Васич встаёт на дорожку только с самыми перспективными учениками… С остальными же ограничивается советами и комментариями, порой – весьма язвительными. Как, например, с Женькой Абашиным, не входившим не то что в пятёрку лучших в группе, а наоборот, уверенно прописавшимся ближе к концу списка.

Ну не его это, не его… как выяснилось. А ведь так хотелось! Женька даже уговорил записаться в секцию своего одноклассника, длинного, нескладного Серёжку Астахова, Аста. Было это в самом начале прошлого учебного года, и с тех пор друзья два раза в неделю посещали занятия в спортивном комплексе на метро «Динамо», куда от их родного Речного Вокзала каких-то пять остановок.

Как раз сейчас Аст на дорожке с худым, длинноногим и длинноруким (настоящий фехтовальщик!) Гариком. Оба, будто связанные верёвочками, перемещаются туда-сюда по нарисованной на полу зала дорожке и обмениваются заученными ударами: батман из третьей позиции, удар в маску, отбой маску, отбой в «пятёрку», ответ в открывшийся бок. Аст только этого и ждал (а кто бы на его месте не ждал?) – поспешно пятится, и кончик клинка едва не задевает край свисающей до колен защитной куртки, старой и замызганной. Повеселевший Гарик делает шаг вперёд и снова старательно выполняет батман, готовя новую атаку, точную копию предыдущей.

Что ж, всё правильно. Так их учили.

…но как же хочется выйти самому на «дорожку», позвенеть весёлыми, пружинно-гибкими клинками! И путь заранее ясен исход, пусть он заведомо не удостоится ничего, кроме скептической усмешки Васича – зато в руках будет рукоять сабли, а впереди, в мелкой сетке маски – не опостылевший манекен, а реальный, живой противник.

Свисток, бойцы замерли, вскинув оружие в финальном салюте. Так тоже учили.

– Недурно, Астахов, Голиков. Серёжа, быстрее наноси удар после батмана – противник успевает среагировать, отрабатывай. Садитесь пока…

Васич Задумчиво оглядел скамейку, на которой дожидались своей очереди остальные.

– Теперь Дашьян и… пожалуй, Абашин.

Женька в первый момент не поверил своему счастью. А поверив – вскочил, зацепив ступнёй за ножку длинной гимнастической скамьи.