Лорд Эмсворт и его подружка - Пэлем Вудхауз

Вудхауз Пэлем Грэнвил

Лорд Эмсворт и его подружка

П.Г.ВУДХАУЗ

ЛОРД ЭМСВОРТ И ЕГО ПОДРУЖКА

День был такой теплый, солнце так сияло, птицы -- пели, что всякий, знакомый с девятым графом Эмсвортом, решил бы, что он гуляет в своих садах. На самом же деле он сидел в столовой и смотрел на копченую селедку таким горестным взглядом, что селедка даже поеживалась. Наступил тот понедельник августа, когда в конторах все свободны, а здесь, в Бландинге, удается создать небольшой ад.

Ему, владельцу замка, запрещают в этот день гулять по своим садам в старом костюме. Силы, неподвластные графам, вбивают его в стоячий воротничок, венчают цилиндром и говорят, чтобы он был как можно приветливей. А под вечер тащат на помост и велят говорить речь. Что погода, что птицы для того, кому предстоит такой день?

Сестра его, леди Констанс, беспечально глядела на него поверх своего кофе.

-- Какое утро! -- сказала она.

Лорд Эмсворт совсем загрустил. Этой ли женщине держаться так, словно все хорошо в лучшем из миров? Если бы не она с ее орлиной зоркостью, он бы увернулся хоть от цилиндра

-- Ты речь написал?

-- Да.

-- Смотри, заучи наизусть, а то будешь заикаться, как в прошлом году!

Лорд Эмсворт отодвинул тарелку, он потерял аппетит.

-- И не забудь, сходи в деревню, там конкурс садиков.

-- Схожу, схожу, схожу, -- сказал он. -- Не забуду.

-- Я бы тоже сходила. Из Лондона понаехали дети. Надо им сказать, чтобы вели себя поприличней, когда придут на праздник. Ты знаешь, что такое лондонские дети. Макалистер говорит, вчера кто-то рвал у нас цветы.

Такая новость глубоко огорчила бы графа, но сейчас он жалел себя и не шелохнулся. Кофе он пил, сокрушаясь о том, что это -- не цикута.

-- Кстати, Макалистер снова говорил, что надо бы замостить тиссовую аллею.

-- Глаг! -- сказал лорд Эмсворт, ибо (как всякий лингвист вам скажет) именно этот звук издают пэры Англии, когда они пьют кофе, а их мучают.

Энгус Макалистер, главный садовник Бландинга, спал и видел, как бы замостить гравием прославленную аллею. Год за годом предлагал он хозяину свой проект и не смущался отказом. По всей вероятности, сейчас он принялся за старое.

-- Замостить! -- Лорд Эмсворт окаменел во всю свою длину. Природа, полагал он, устлала аллею прекраснейшими мхами; но если это ей и безразлично, то он не потерпит, чтобы люди, похожие на подгнившую картошку, калечили и губили темно-зеленый бархат. -- Замостить? Может, заасфальтировать?

Лорду Эмсворту было плохо, а в такие минуты он бывал нестерпимо саркастичным.

-- А что? -- сказала сестра. -- Неплохая мысль. Тогда можно будет гулять в сырую погоду. Этот мох очень портит туфли.

Лорд Эмсворт встал и ушел в тиссовую аллею. Там был садовник. Он смотрел на мох, как жрец, готовящийся к человеческому жертвоприношению.

-- Здравствуйте, -- сказал ему лорд.

-- Здр-р-расте, милор-р-рд, -- ответил садовник, и оба помолчали. Энгус Макалистер впечатал во мхи ногу, похожую на футляр из-под скрипки, выражая этим презрение и неприязнь к естественной поверхности. Лорд Эмсворт печально глядел на него сквозь очки. Он думал о том, почему Промысел Божий, если уж обязан поставлять садовников, допускает в них такую низость. Более того -неужели надо, чтобы этот садовник родился человеком? Из него бы вышел превосходный мул. Такого мула нетрудно любить.

-- Я говор-р-рил с миледи.

-- А?

-- Про дор-р-рожку.

-- Э?

-- Она не возр-р-ражает.

-- Вот как!

Лорд Эмсворт стал темно-розовым, он искал слова, но посмотрел на садовника и- осекся. Он знал такие взгляды, они -- к уходу, и граф, ужасаясь, понял, насколько он зависит от этого человека.

-- Я... э... подумаю, -- сказал он.

-- Фуф.

-- Сейчас мне надо в деревню. Мы еще увидимся.

-- Фуф...

-- А я пока что подумаю.

-- Фуф!

О чем, о чем, но о конкурсе садиков в ближайшей деревне лорд Эмсворт думал с удовольствием. Обычно он это любил. Но сейчас, хотя он и увернулся от сестры, настроение у него было среднее. Легко ли гордой душе признать, что она себе не хозяйка? Словом, граф обходил садики не очень внимательно и немного оживился только в последнем.

Садик был неплохой, стоило посмотреть поближе. Граф открыл калитку и вошел. Собака, дремавшая за бочкой, открыла один глаз. Она была мохнатая, а взгляд у нее -- холодный, недоверчивый, как у маклера, который думает, что вы хотите его обмануть.

Не вглядываясь в нее, лорд Эмсворт засеменил к клумбе желтофиолей и наклонился, чтобы их понюхать.

Казалось бы, что такого -- но собака встрепенулась, словно разгневанный домовладелец, и кинулась на пришельца.

Из летописей Бландингского замка мы знаем, что девятый граф не умел справляться с чужими собаками. Он кричал "Уходи!" и прыгал с неожиданной ловкостью, когда открылась дверь и вышла девочка.

-- Брысь! -- крикнула она.

Услышав ее голос, собака легла на спину, лапами вверх, у ног пришельца, напомнив ему его самого перед шотландским садовником.

Он посмотрел на девочку. Она была маленькая, лет двенадцати, но туманы и заботы придали ее лицу что-то такое, из-за чего лорд счел ее скорее ровесницей. Именно такие девочки в городских переулках таскают детей, которые не меньше их, ведя при этом за руку еще одного ребенка и выкликая третьего. Эта, здешняя, только что умылась и надела бархатное платье, видимо -- самое лучшее, а волосы, не считаясь с модой, заплела в тугую косичку.

-- Э... спасибо, -- сказал лорд Эмсворт.

-- Спасибо, сэр, -- сказала девочка.

Он не совсем понял, за что она его благодарит. Позже, когда они подружились, он открыл, что она благодарит всех за все, но сейчас удивился и долго моргал, глядя на нее сквозь пенсне. Ему вообще было трудно разговаривать с женщинами. Наконец он сказал:

-- Хорошая погода...

-- Да, сэр, -- отвечала она. -- Спасибо, сэр. Лорд Эмсворт посмотрел в свою бумажку.

-- Вы не дочь... э-э... Эбенезера Стокера?

-- Нет, сэр. Мы из города, сэр.

-- Из города? Там жарко. -- Он помолчал, но вспомнил то, что слыхивал в молодости. -- Много выезжали в этом сезоне?

-- Нет, сэр.

-- А как вас зовут?

-- Гледис, сэр. Спасибо, сэр. Это Эрн.

Из домика вышел мальчик с огромным букетом. При третьем лице лорду Эмсворту стало легче.

-- Как поживаете? -- сказал он. -- Замечательные цветы. С приходом брата ободрилась и Гледис.

-- Правда? -- заулыбалась она. -- Я их нарвала там, в парке. Хозяин меня не поймал. Бежал, бежал, да куда ему! Еще камнем швырнула. Попала в подбородок.

Лорд Эмсворт мог бы сказать ей, что парк принадлежит не Макалистеру, но из восхищения и благодарности просто смотрел на нее. Мало того, что одним только словом она укрощает диких собак, -- она бросает камни в садовника, да еще и попадает! Какую ерунду пишут о нынешних девушках... Если они т а к и е, они лучше тех, прежних.

-- А Эрн, -- сказала она, меняя тему, -- вымазал голову. Маслом. На праздник.

-- Праздник?

-- В ихнем парке.

-- Ах, вы идете в парк!

-- Да, сэр, спасибо, сэр.

Впервые этот жуткий праздник показался лорду Эмсворту сносным.

-- Мы непременно разыщем друг друга, -- сердечно сказал он. -- Вы меня узнаете? Я буду... э-э... в цилиндре.

-- Эрн пойдет в панаме, -- сказала она.

Лорд Эмсворт поглядел на него с завистью. Он даже подумал, что эту панаму он знает. Они были вместе лет шесть, но сестра ее отняла и дала жене викария, на благотворительность. Он вздохнул.

-- До свиданья.

-- До свиданья, сэр. Спасибо, сэр.

Задумчиво бредя по улочкам, он встретил леди Констанс.

-- А, Кларенс, вот ты где!

-- Да, -- признался лорд Эмсворт.

-- Все осмотрел?

-- Да.

-- А я иду в этот дом. Викарий сказал, там девочка из Лондона. Благотворительная. Надо напомнить, чтобы вела себя поприличней. С остальными я уже виделась.

-- Думай, что говоришь, -- сказал лорд Эмсворт. -- Оставь свои штуки.

-- Что ты имеешь в виду?

-- Ты прекрасно знаешь. Я глубоко почитаю эту юную леди. Она проявила редкое мужество и удивительный разум. Я ее в обиду не дам.

В бесчинствах, которые творились в последний понедельник августа, немалую роль играли школьники, и лорду Эмсворту, печально глядевшему на это из-под полей цилиндра, казалось, что у них очень странное понятие о развлечениях. Видимо, человек все же -- Не венец природы.

Мирные обитатели парка куда-то девались, оставляя его удивительно бойким детям и взрослым, которые, по всей вероятности, отбрасывали на это время всякий стыд. Посмотрите на миссис Роситер, думал граф, жену бакалейщика. В любой другой день она тиха, любезна, учтива, только что не падает на колени. А в этот? Шляпка съехала, щеки горят, просто дикарь какой-то. Пьет прямо из бутылки -- правда, пепси, -- а если не пьет, свистит в такую штуку, тещин язык.

Это же его сады! Как они смеют свистеть тут в язык? А вот если бы он пришел к ней в садик, прямо на газон, что бы она запела?

И заметьте, всегда стоит жара. Июль может кончиться снегом, но в первый понедельник августа, когда надо надеть воротничок, жара -- тропическая.