Ты дышишь солнцем (СИ) - Керис Оксана

Пролог

Про Наташу говорили, что она не от мира сего. Худенькая девочка, всегда в дешевых платьях и с книжкой. Сирота. Никому не нужный человек. До недавнего времени это не было правдой. Она была нужна бабушке. Такой же тихой старушке, болезненной и скромной. Бабуля умерла еще до того, как узнала страшный диагноз внучки. Иногда Наташа благодарила бога, если он вообще существует, что бабушка умерла, не зная всего этого. Не видя, как ее внучка справляет день рождения в больничной палате. Вся в проводах, медленно умирающая, ведь нет денег на операции в Германии или США — так она протянула еще хотя бы несколько лет.

Пусть бы это были годы, полные боли и страданий, это неважно. Ведь Наташа так хотела жить. Положенных по закону лекарств не хватало, чтобы снять боли. Обожаемая всей больницей, она слабеющим голосом читала вслух Высоцкого, и за дверью ее палаты плакали даже суровые врачи-онкологи, которые еще недавно мрачно шутили, что их работа — хоронить. Ей приносили книги. Старые и новые — Наташа читала все. Бывало, что от слабости даже перевернуть страницу не получалось, но книги помогали отвлечься от мыслей, что ее скоро не станет.

Умирая на больничной койке, она просила о жизни, о которой читает. Просила о любви и дружбе, ведь она так и не узнала, что это. Просила о семье, о которой будет заботиться. Просила о возможности учиться, петь и танцевать. Да, она просила о жизни. Умирать, не узнав всего этого, ей не хотелось. Но боли усиливались, слабеющие руки не удерживали книгу на весу, а голос отказывался произносить строчки любимых стихов.

А потом ей снился сон. Будто бы она — не она вовсе. А девочка по имени Натали Долохова. И у нее есть родители, которые ее любят, есть замечательный старший брат и магия. Подумать только! Настоящая магия. Словно она попала в закулисье той книги про мальчика-волшебника. Только другое время. Девочка эта болела. И боли преследовали Наташу даже во сне.

Поэтому, когда проснулась, она не хотела открывать глаза. Хотелось еще немного побыть в том сне. Было немного интересно, что стало с той девочкой, ведь ей было так больно, так больно… перед тем, как Наташа проснулась. А сейчас боли нет.

Она аккуратно открыла глаза. Все еще сон. Не больничная палата, а светлая комната. И она лежит на большой кровати, а в кресле дремлет женщина из сна — ее мама, Татьяна Долохова. Наташа улыбнулась — какой хороший сон. Как хорошо, что она еще не проснулась. И если это смерть, то ей она нравится больше жизни. Но женщина внезапно вздрогнула, просыпаясь, увидела Наташу, тут же вскочила со своего места и упала на колени перед кроватью, сжимая руку девочки:

— Доктор! Доктор! — с надрывом закричала она.

И Наташа внезапно поняла, что этот сон слишком реален. Это и не сон. Просто теперь она — Натали Долохова. И эта плачущая женщина — ее мать, а вбежавший в комнату мужчина в лимонном халате — это их семейный колдомедик, мистер Тики.

— Все в порядке, миссис Долохова, все уже в порядке, — тут же успокоил он женщину, с улыбкой глядя на пациентку.

Он помахал палочкой, снова улыбнулся и продолжил:

— С вашей дочерью все в порядке. Она настоящий боец. Так хотела выздороветь, что исцелила себя сама. Настоящее чудо!

— Исцелила? — ахнула Татьяна.

— Я же говорил вам. Проклятье снято, но были опасения, что она не оправится от сильнейшего магического истощения. Раз Натали очнулась, то все теперь будет хорошо.

Наташа непонимающе поморщилась. Желая понять, что же творится в этом то ли сне, то реальности, она обратилась к врачу:

— Я здорова? — хриплым и непривычно низким голосом спросила она.

— Не совсем так, конечно, — ответил мистер Тики. — Нужно попить укрепляющие зелья. Здоровье слабое, поэтому нужно себя беречь. Даже простуда может уложить вас в постель надолго. Еще денек полежите в постели, а с завтрашнего дня я пришлю к вам сиделку — она поможет вам вновь начать ходить. Месяца два и вы будете готовы к нормальной жизни.

Наташа поняла, что плачет, а ее новообретённая мать уже забралась на постель и плачет навзрыд, обнимая дочь. И хотя на какое-то мгновение в голове Наташи мелькнуло, а куда делась настоящая Натали Долохова, эта мысль тут же трусливо пропала. Разум, измученный болезнью, просто спрятал от самой Наташи эти мысли.

Она жива. Она будет жить. И Натали теперь она. Быть может, той никогда и не было, раз Наташа помнит все, что происходило ранее.

Глава 1. Героиня другого времени

Первого сентября Натали шла по Лондонскому вокзалу под руку с Тони. Тот улыбался, посматривая на взволнованную сестру. Позади остались экзамены, которые Натали сдала не столь успешно, как ей бы хотелось. И именно поэтому Ната волновалась особенно сильно. Беспокоилась о том, как ее воспримут однокурсники, ведь она поступает на пятый курс, в устоявшийся коллектив. Боялась нового места, обилия людей. А теперь еще и беспокоилась о том, что не стать ей хорошей ученицей. Раньше учеба ее волновала не особенно сильно. Кроме литературы, конечно. Но девушки ее круга хорошо учатся. Или учатся в школе для девочек в Лондоне, где никто не узнает о плохой успеваемости.

— Не переживай, — слегка сжимал ладонь сестры Тони, — все догонишь.

Та не отвечала, только обеспокоенно оглядывалась по сторонам. На перроне было многолюдно. Вторая мировая война обычных людей мало касалась магов. По крайней мере пока что. Маги тоже воевали, но эта война по какой-то причине еще не затронула жителей острова. Многие молодые смельчаки уезжали на фронт, благовоспитанные барышни мчались работать санитарками. Но при этом в Великобританию шел поток беженцев из Европы. И поэтому в Хогвартсе уже несколько лет было много поступающих на более старшие курсы. На экзаменах Натали познакомилась еще с пятью студентами. Все они собирались поступать на пятый курс. Скорее всего, не меньше новеньких появится и на других курсах.

— Держись меня, — весело говорил Тони, ведя сестру сквозь толпу. — Я познакомлю тебя с моими друзьями.

Его друзья — Максимилиан Нотт и Генри Мальсибер. Оба улыбчивы, с хорошими манерами. Поговорили о погоде с родителями Тони и Наты, развлекли девушку рассказами о том, какой у нее замечательный и талантливый брат. Ната улыбалась и искренне веселилась. Макс, он предпочитал, чтобы его звали так, был высоким сероглазым шатеном. А Генри просто был очень мощный, с копной медно-рыжих кудрей. Макс был похож на холеного аристократа — вроде мистера Дарси из романа «Гордость и предубеждение», а Генри был кем-то вроде викинга или могучего шотландского воина из старинных эпосов.

— Мы очень рады, что сестра нашего дорогого Тони выздоровела и теперь присоединится к нам, — признавался Макс. — А еще все до сих пор вспоминают вечеринку в честь прелестной леди Натали.

— Вечеринку? — непонимающе оглянулась на брата Ната.

Тот непроизвольно пожал плечами, при этом взгляд его словно говорил: «Каюсь, грешен».

— О, это была шикарная вечеринка в подземельях Слизерина, — Генри мечтательно поднял взгляд к небу. — Мы пили шампанское и водку, откуда-то появилась красная икра, а потом Тони и Виктор пели какие-то странные песни. Но было весело.

— Песни? — опять с удивлением взглянула на брата Ната.

— Цыганские романсы, — притворно смущаясь, ответил тот.

Ната не смогла сдержать смеха, и многие парни на перроне оглянулись в их сторону. Настоящей красавицей ее нельзя назвать. Но было в ее внешности что-то очень мягкое, девичье, отчего она казалась особенно притягательной. Нежный овал лица, чуть полноватые губы. Карие глаза смотрели на мир с добротой и улыбкой. Для этой девушки мир вокруг добр и красив. Шепотки о том, что сестра Антонина Долохова — эта та красавица в платье с зеленым узором, распространились быстро.

— А вот и Том! — радостно воскликнул Макс, заметив в толпе друга.

Натали тут же оглянулась, ища в толпе «того самого» Тома. Несмотря на то, что она прочитала все семь книг о Гарри Поттере, запомнила она немного. Но забыть, что некий Долохов был на стороне пожирателей и как зовут Волан-де-Морта, она не могла. Том Реддл был красивым парнем. Очень светлая кожа, мужественное лицо. Глаза казались черными, и лишь когда он подошел к ним вплотную, Натали поняла, что на свету они темно-зеленые. Прямая спина, отточенные движения. У Наты даже возникли ассоциации одновременно с Печориным, было в нем что-то непонятое, трагическое, и с Питером Бладом, присутствовало в его внешности что-то особенно притягательное, порочное, даже опасное. Как скучающий путешественник, искатель приключений, но глубоко несчастный человек, которому нет места в этом мире.