Белый Коршун (СИ) - Никульшина Наталия Юрьевна

— Птичка, ты мне кофе-то сделаешь? — усмехнулся Илья.

— Конечно! Только дорежу, — улыбнулась я. — Это так, просто перекусить...

Он не ответил, снова прислушиваясь к телевизору, а потом... Потом Илье позвонила жена, мигом разрушив всю мою счастливую жизнь.

— Да, зайка! — его тон изменился, в голосе послышалось столько любви и нежности, что мне захотелось разрыдаться от отчаяния. Со мной Илья говорил буднично, а с ней... — Нет, не потерялся, — рассмеялся он, пока я пыталась сдержать подступившие слёзы. — Я у Коршуна. Мы тут с Каринкой кофейком решили побаловаться, придёшь? — нет, нет, нет!!! Мне захотелось топать ногами и рвать на себе волосы. Зачем он позвал её?! Я не хочу, чтобы она приходила! Не хочу, чтобы отнимала у меня и без того крохотное время побыть с ним наедине! По щеке скатилась слеза, а я не придумала ничего лучше, как в оправдание этому порезать себе палец. — А, ну, хорошо, — Илья издал звук поцелуя, — я не долго. И я тебя!

Она не придёт?! Она не придёт!!!

Я шмыгнула носом и сунула палец под кран с водой, изображая досаду:

— Блин...

— Порезалась? — он подошёл ко мне и усмехнулся: — И сразу реветь! Ты чего, птичка? Так больно? — Илья потянул меня за раненую руку: — Дай гляну. Ну, жить будешь, это я тебе, как врач говорю, — улыбнулся он, рассмешив меня.

— Кровью не истеку?

Илья сделал вид, что серьёзно задумался.

— Не должна. Сейчас, погодь, — он отпустил мою руку и стал что-то искать по шкафам, потом протянул мне лейкопластырь: — Вот оно, твоё спасение!

— Спасибо, — улыбнулась я, довольная нашим мимолётным прикосновением. И, разумеется, тем, что мы так и остались наедине.

Палец был спасён, настроение вернулось на место, а Илья опять уселся за стол.

— Ну, где кофе-то?

— Сейчас! — я мигом закончила с салатом, стала делать ему кофе.

А потом мы сидели за одним столом, как самая настоящая семья. У нас даже собака есть! Которая, наевшись колбасы, теперь мирно посапывала под ногами.

— Ну, рассказывай! — кивнул Илья.

— Что? — не поняла я.

— Всё! — рассмеялся он, пугая меня до смерти. — Сильно Коршун орал на тебя тогда? А то не говорит ничего, он у нас такой, фиг, чего вытянешь.

Фух, вот он, о чём... а то я уж подумала...

— Не очень, — выдохнула я. — Точнее, чтоб прямо орать — такого не было.

— А, ну правильно. Он в той квартире нормально всех матом обложил! Наорался, поди, — рассмеялся Илья. — Но морали читал?

Я кивнула:

— Угу.

— Это он любит. Ну, а ты? Выводы-то сделала?

— Сделала, — кивнула я.

Не буду говорить, что виноватой себя не считаю, и всё такое. Выводы же я и правда сделала.

— Умница, — похвалил Илья. — А Светка твоя? Парня-то, вроде как, не дождалась. Зря ходила.

— Ну... он пришёл, только поздно.

— Я понял. Это ж он на улице был?

— Он.

— Тоже взрослый? А то не видно было лица в темноте.

— Нет, он с нашей школы, с параллельного.

— Высокий! — оценил Илья.

Да, Ваня почти на голову выше меня, а Светку — так и подавно, она у нас девушка компактная. Я, конечно, не баскетболистка, но на физкультуре в шеренге стою одной из первых. Но оно и понятно: у меня что папа, что брат — высокие ребята.

— Высокий, — согласилась я с безразличием.

Мне-то нравятся парни роста Ильи, а он пониже брата. Точнее, мне никто не нравится, кроме самого Ильи.

— Ну, а ты когда себе парня найдёшь? — весело поинтересовался Илья.

Я погрустнела.

— Потом...

— А чего так? Хотя... правильно, птичка, рано ещё! Успеешь.

Ничего не ответив, я тяжело вздохнула, а он снова увлёкся телевизором. А потом кофе в его кружке кончился, и мой гость засобирался домой.

— А то жена заругает, — улыбнулся он, прощаясь.

— Пока..., — печально произнесла я, провожая Илью до дверей.

И вот, мы опять вдвоём с Килей остались. Я прибралась со стола, вымыла посуду и ванну, где купала Киллера, искупалась сама, отчиталась по телефону маме обо всём, что случилось за день (за исключением некоторых моментов) и приготовилась ко сну. А брата всё не было... Ладно, буду ложиться, а у него пусть всё получится с этой девушкой.

Спать я легла в обнимку с тёплым Киллером. Он был недавно искупан, поэтому псиной почти не воняло, а обниматься с ним — одно удовольствие. Но уснуть у меня не получалось, покоя не давали мысли о том, что, если бы я была немного смелее, то... А если бы я его сегодня поцеловала? Как бы Илья отреагировал? Наверное, не так, как мне бы этого хотелось, стоит это признать. Я же слышала, как он говорил с Мариной...

Из прихожей раздались шаги, Киля встрепенулся и помчался встречать хозяина, а я решила притвориться спящей. А то, пока мечтала — сама не заметила, как расплакалась, а Димка вопросы задавать начнёт. Брат заглянул в мою спальню, а потом я услышала, как они с Килей поднимаются на второй этаж.

Какое-то время в доме было тихо, а потом из окна послышалась музыка. Видимо, Дима сейчас сидит на балконе с телефоном, балкон как раз над моей спальней. Брат там частенько уединяется, балкон застеклён, оборудован под курилку. Уютное кресло, столик с книжкой, тихая музыка, сигарета и кофе — так мой Димка проводит досуг.

Мне стало интересно, что слушает Дима, я поднялась и подкралась к окну, тихонько приоткрывая форточку. Тем временем, проигрыш песни кончился (пианино, если я не ошибаюсь), мужской голос запел песню:

Если все мои сны рассказать —

Слишком много похожих историй.

Эти встречи научат ждать,

До скорой...

Как всегда, телефон молчит,

Одиночество в прятки играет.

Как мне больно порой — никто не знает.

Долгая ночь, ты глубока.

Страхи мои спрячь у себя.

Полной луной в комнату мне

Загляни... твоё дыханье слышу...

Я расскажу, как мне порой

Хочется к маме, к маме домой...

Долгая ночь, подруга моя,

Усни со мной... я снова чувствую здесь тебя...

Слишком много пустых окон,

Слишком много закруженных улиц.

День назад сны о нас

Вернулись.

Все тревоги таких ночей

Исчезают наутро с рассветом.

Я у всех, но, увы, я ни с кем,

Я где-то...

Когда зазвучал второй припев, я решительно двинулась к Диме. "Хочется к маме..." — брат точно грустит, надо его обнять. Неужели, опять не сложилось?

Первым меня заметил Киля, лежащий на полу у Диминых ног, преданный пёс, грустивший сейчас вместе с хозяином. Оба обнаружились, как я и думала, на балконе.

— Дим..., — тихонько позвала я брата.

— Ты чего не спишь? — он выключил музыку. — Я разбудил?

— Нет, я... до этого не спала. Можно я с тобой немножко посижу?

— В школу же завтра.

— А тебе на работу.

— Я привык, — улыбнулся он, подвигаясь в кресле. — Одеяло только возьми у меня с кровати, а то замёрзнешь.

Я радостно кивнула, сгоняла за одеялом и вскоре уже сидела под боком печального брата. Мы немного помолчали, пока я решалась спросить.

— Как прошёл вечер?

Вряд ли он станет со мной откровенничать, Илья прав, из моего брата, порой, и слова не вытянешь. Дима всегда все переживания в себе держит, но вдруг сегодня решит со мной поделиться. Человеку же нужно хотя бы иногда выговариваться.

Брат вздохнул:

— Хреново.

— Не спрашивать?

— Да не о чем спрашивать, Карин. Я устал...

— Устал от чего? — осторожно уточнила я.

А он чмокнул меня в макушку, натянуто засмеялся:

— Отныне я только твой, малявочка!

— Мне радоваться, или посочувствовать?

Теперь его смех зазвучал более естественно, чего я и добивалась.

— А как хочешь?

— Радоваться! — выпалила я.

— Маленькая стерва! — уже в голос смеялся он. — Ну, тебе есть, в кого!