Записки кинорежиссера о многих и немного о себе - Евгений Татарский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну вот, как будто бы все сошлось по погоде, и можно снимать. А героев нет. Но хотя бы второстепенных персонажей можно снять. Доктора Устимовича играл телевизионный режиссер детской редакции Ленинградского телевидения Герман Лупекин. А два артиста «Студии киноактера» Игорь Ефимов и Павел Кошлаков играли секундантов.
У доктора Устимовича вся роль: ходит по поляне и время от времени вляпывается в коровьи лепешки, смотрит на подошву и говорит:
– Господа, давайте начинать, у меня еще масса визитов в городе, – и достает часы-луковицу из кармашка.
Два секунданта:
– Господа, кто-нибудь помнит, как это делается?
Вот это нужно было снимать. Ну и дьякона, который через кукурузу подглядывает, тоже можно снимать.
Я говорю:
– Давайте доктора! Лупекин его фамилия, Герман Лупекин!
Никого нет. Решительным тоном спрашиваю:
– Где Лупекин?
Кто-то из ассистентов подходит:
– Евгений Маркович, извините, мы забыли его в Гаграх!
Часть группы жила в Гаграх, часть – на птицефабрике, я в том числе. А Хейфиц жил в коттедже в самой Пицунде.
– Так, давайте машину – быстро за Лупекиным!
Только машина отъехала, подходит ко мне кто-то из ассистентов и говорит:
– Вообще-то, на самом деле его забрали вчера в вытрезвитель, и мы забыли его вытащить оттуда. Вот сейчас его уже вытащили из вытрезвителя!
– Хорошо! Давайте пока снимем секундантов! Ефимов, Кошлаков!
Приходит Кошлаков. На его лице царапина. Приходит Ефимов – у него фингал под правым глазом. Он сразу сообщает:
– О ручку двери ударился.
Я говорю:
– Что за детский сад!.. Гримеры, замаскируйте их так, чтобы ни царапины, ни фингала не было видно!
Короче говоря, пока ждали погоды 10–12 дней, все расслабились, скучно. Вдали от жен, от детей, от семьи все стали чувствовать себя свободными:
– Ну что, давайте выпьем!
– Давайте!
И вот результат.
Через полтора часа привозят Лупекина. Хотя от центра с хорошим водителем-грузином туда-обратно 45 минут…
– Давайте снимать!
Спрашиваю реквизит: часы, кольцо, а там было такое шикарное обручальное кольцо… Ни кольца, ни часов! И в тот момент помощники вспоминают, что забыли их в вытрезвителе. Лупекина забрали, а вещи ценные забыли.
Но группа не может ждать еще полтора часа, пока съездят туда и обратно.
– В группе у кого-то есть похожие часы?
Аналогичных ни у кого не было, но чуть-чуть схожие нашлись.
– Кольцо широкое у кого есть?
Кольца нашлись разные, и мы подобрали более-менее подходящее.
Хейфицу ничего сказано не было. Я шепнул Маранджяну:
– Генрих, не поднимай волну, тут вот такая история…
– Женя, все будет нормально!
Сняли. В кадре: ходит длинный странный человек, похожий на журавля, на длинных тонких ногах, вляпывается в дерьмо:
– Господа, давайте начинать, у меня еще масса визитов в городе! – тут он достает часы, и должно быть видно обручальное кольцо.
На таком плане, если оператор специально не акцентирует, все сходит.
Но меня уже нервно колотило. Один с царапиной, другой с синяком, третьего привезли из вытрезвителя… а еще и реквизит!..
Потом вся группа была собрана, и было по этому поводу высказано все!!!
Во фьорды!
Когда Даля уже не надо было отправлять в Сухуми, так как он приехал в отпуск, Юра Чечельницкий перебрался к нам из Ленинграда.
В один из съемочных дней в его задачу входило найти осла… Нужен был осел для сцены пикника. И он нашел его высоко в горах в армянском селении, это был единственный на побережье осел! Армянский осел был, и Юрка грузил его там при помощи группы товарищей армянского происхождения, а здесь разгружал с нашими рабочими.
И вот я смотрю, как идет разгрузка осла с автомобиля.
А впереди меня стоял Хейфиц с женой Ириной Владимировной, и я слышу, как он ей сказал:
– Ирина, вот смотри, вот темперамент настоящего второго режиссера! Вот кто умеет быть вторым режиссером!
Я проглотил обиду… Нет, я не проглотил, я запомнил! Я был обижен жутко!
Он, конечно, не видел меня. Я стоял сзади, но слышал… Я просто был в шоке! И сам себе сказал: все, Женя, на этом «салонное танго» кончается, больше ты с Иосифом Ефимовичем не работаешь!
Эта картина закончилась. И следующую картину «Единственная» Хейфиц начинал где-то в Запорожье без меня. Вторым режиссером был Юра Чечельницкий, и Высоцкий там снимался…
Вдруг раздается звонок Хейфица из Запорожья:
– Женя, я прошу вас приехать, у меня тут с Юрой большие неприятности! Мне нужны вы! Приезжайте!
Я говорю:
– Иосиф Ефимович, я уже дал согласие Масленникову работать с ним на фильме «Под каменным небом»!
Ведь действительно так и было! Это был второй эпизод, связанный с Норвегией, и я очень хотел поехать.
А потом позвонила Ирина Владимировна Святозарова – жена Хейфица:
– Женя, Иосифу без вас плохо, приезжайте к нему! Помогите…
Потом снова позвонил Хейфиц:
– Женя, так вы приедете? Могу я рассчитывать?
Я говорю:
– Нет, Иосиф Ефимович, я уже обещал Масленникову поехать в Норвегию.
И он сказал:
– Это вы из-за Норвегии, наверное? Я там был, скучная страна! Мы с вами поснимаем, закончим, поработаете вторым режиссером, получите постановочные, купите путевку и съездите в Норвегию, честное слово!
Я это рассказал Каплану. Каплан говорит:
– Женечка, я тебя уважать перестану, если ты поедешь к Хейфицу. Он, когда был художественным руководителем объединения, а мы снимали «Фритьоф Нансен» в Норвегии, три раза к нам приезжал посмотреть, как у нас идут дела. Между прочим, за счет картины, а не покупал путевку. А тебе, значит, советует купить путевку!
– Каплан, о чем ты говоришь, никуда я не поеду! – ответил я.
И начал работать с Масленниковым. Оператором был Розовский… должен был быть Розовский…
Масленников мне говорит:
– Женя! Розовский придумал какую-то видеоприставку к камере, она контролирует все, давай посмотрим. Они снимают режим на какой-то картине. Поедем!
Мы поехали. Режим 15 минут… и что-то видеоустановка не работает. Пока чинили, пропустили режим, и уже нельзя снимать!
И я сказал, что мы не будем снимать с этой установкой.
На следующий день, или через день, не знаю, на лестнице студии меня встречает Розовский и говорит:
– Какое вы имели право советовать Масленникову не снимать с установкой?
Я говорю:
– Я не понимаю вопроса! Я второй режиссер на картине. И все, что у вас не получается, или всякие задержки, все это будет отражаться прежде всего на моей работе. А я буду прикладывать громадные усилия, чтобы актеры были готовы. А актеры неслабые: Леонов Евгений Павлович, Янковский Олег… достаточно уже этих двоих. Поэтому я как раз имею право говорить, что мы не будем так снимать!
– Вы рискуете. Либо я остаюсь на картине, либо вы!
А для него Норвегия была вожделенной такой мечтой.
– Ничего, – говорю, – я рискну!
Еще через день была выездная комиссия горкома КПСС. Эту комиссию Розовский не проходит. Таким образом, я остаюсь, и мы работаем без видеоприставки, а Розовский уходит с картины, снимал ее Володя Васильев. Обид у Розовского никаких не было – дело в том, что его дочка находилась в Америке, и потому он не прошел комиссию.
Мы работали в норвежских фьордах. В выходные я ловил там впервые в жизни треску с глубины 110–120 метров и всех угощал, всю группу, норвежскую и советскую. Так было обставлено: «Женя, угощай нас!»
Мы сидели в ресторане гостиницы на берегу очень красивых фьордов, потом встали и под аплодисменты официанты вынесли блюда с треской, накрытые мокрыми горячими салфетками. А потом какие-то красивые вазоны, в которых находились нарезанные яйца в масле, с какой-то петрушкой-сельдерюшкой… называется «Рыба по-польски»!
Все это было в начале мая. Норвегия в это время – отдельный рассказ, и достаточно длинный. Посвятить этому стоило бы не одну страницу…
«Синяя птица»
После картины «Под каменным небом» была «Синяя птица».
Уговорил меня директор киностудии «Ленфильм», к которому я до сих пор отношусь с большим уважением, Виктор Викторович Блинов.
Работать на картине «Синяя птица» я не хотел, но он сказал:
– Женя, я тебя прошу! Надо помочь…
Это был «проект века», и вся киностудия работала на «Синюю птицу». Режиссером был Джордж Кьюкор. Он был уже весьма пожилым человеком. Потом я узнал, что он – режиссер фильма «Газовый свет». Это классический триллер. Я пацаном ездил с мамой его смотреть в кинотеатр на Лиговку. Триллер очень страшный. Не так, как теперь, морду разобьют, кровь течет… ничего этого не было, а только где-то скрип, где-то шорох, в общем, страх божий!
А потом он снял в Америке «Моя прекрасная леди» с Одри Хепберн – моей любимой актрисой. Замечательно снял и замечательная актриса. Но «Синяя птица» – это было не его…
Этот фильм по заказу делался. Надо было сближаться с Америкой.
И для меня это оказался очень тяжелый случай, потому что я был сорежиссером с советской стороны, но режиссировать при Къюкоре было не слишком удобно.
