Не изменяя присяге - Александр Лоза

20:10 Пошли в Гельсингфорс.

21:20 Развели пары в котле № 1.

21:50 Лопнула труба свежего пара вентиляторной машины № 1. Прекратили пары в котлах № 1–2.

23:00 Стали на якорь и швартовы в Седра-Хамин. Генерал и его штаб поехали в Свеаборгскую крепость.

Мичман Б. Садовинский».

(РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 60218)

На миноносце «Разящий» продолжался ремонт и профилактические работы в системе паропроводов в котельном отделении № 1.

«23 июня, четверг. Гельсингфорс.

11:30 Развели пары в котле № 3.

14:30 Поставили фланцы на лопнувшую трубу.

16:00 Окончили работы.

17:00 Команду уволили на берег.

24:00 Команда вернулась с берега. Нетчиков нет.

Мичман Б. Садовинский».

(РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 60218)

Следующие четверо суток миноносец «Разящий» находился на стоянке в Гельсингфорсе и готовился к выходу в море.

Июнь в этом году был необычно жарким для широты Балтики. Стираное белье экипажа, развешенное на леерах, высыхало за считанные минуты. Матросы спали на верхней палубе, в кубрике было очень душно. В кают-компании вентиляция, включенная на полную мощность, гоняла теплый воздух и почти не помогала. Легкий ветерок раздувал пузырем шторы над открытым иллюминатором, но облегчения не приносил. Мичман Садовинский вытянулся на диване и почувствовал приятную истому во всем теле, натруженном за день. Кстати всплыла из памяти старая флотская мудрость: «Горизонтальное положение никому не вредно, кроме откупоренной бутылки». Отдыхая, мичман Садовинский вспоминал похожее жаркое лето на учебном судне «Рында», где он проходил свою первую морскую практику воспитанником Морского корпуса.

Да, припоминал Бруно, практика на «Рынде» проходила с 1 июня по 8 августа 1912 года. Жара и безветрие на Балтике неожиданно может сменяться северо-западным ветром и волнением. При сильном волнении молодые кадеты, первый раз выходившие в море, серьезно укачивались. Единственное, что спасало, — постоянная загруженность работой. Кадеты приучались выполнять обязанности матросов, сигнальщиков, рулевых. Именно тогда Бруно впервые понял, что не подвержен укачиванию.

Новый командир «Разящего» старший лейтенант Андрей Дмитриевич Кира-Динжан заслуженно пользовался у команды миноносца авторитетом и уважением. Молодые мичмана старались во всем подражать ему, перенимая его манеру держаться на мостике, манеру подачи команд, манеру общения с командой. Чувствовались его большой опыт и уверенность в себе.

Решительность, с какой он командовал кораблем и действовал при атаке германских аэропланов у острова Руно, смелость при прохождении сложных шхерных районов, спокойствие и рассудительность при решении внутрикорабельных вопросов и проблем — все это вызывало у мичмана Садовинского чувство, которое кратко можно было выразить старинной русской поговоркой: «С таким командиром — в огонь и в воду!»

Да, личность командира корабля оказывает подчас очень сильное и многогранное влияние на молодых офицеров, у которых это первый корабль. Командир и первый корабль запоминаются офицеру на всю жизнь. И в последующей службе пример и мнение первого командира очень много значат для офицера, а в сложных ситуациях нередко являются определяющими.

27 июня 1916 года эскадренный миноносец «Разящий» вышел из Гельсингфорса курсом на W, следуя в Рогекюль. При плавании в узкостях требуется хирургически точное определение по приметным местам близкого и опасного берега, поэтому командир лично находился на мостике при проходе сложных шхерных фарватеров.

Старший лейтенант Кира-Динжан привычно толкнул рукоятки машинного телеграфа на малый, затем на средний вперед и, выбив заглушку из трубы в машинное отделение, приникнув к раструбу амбушюра, приказал в машину:

— Дайте сто пятьдесят пять оборотов.

Миноносец увеличил скорость. Справа и слева по курсу пенились буруны в местах подводных камней и скал, небольшие островки и отдельные камни все быстрее проплывали вдоль бортов миноносца. Командир отдавал очередное приказание «К повороту» и спокойно и уверенно командовал рулевому:

— Десять градусов лево руля! Пятнадцать градусов право руля!

Рулевой не торопясь поворачивал штурвал пользуясь рулевым указателем. Командир отлично ориентировался на этом участке шхер и знал точные места поворотов — то на траверзе большого камня одного из островков, то по выступающему мыску, то по другим приметам.

Через 25 минут после выхода, примерно в двух милях от Гельсингфорса, следуя по фарватеру на опушке шхер, после очередной команды «К повороту», когда миноносец плавно катился влево, описывая пологую циркуляцию, раздался скрежет и сильный толчок, опрокинувший всех, кто в этот момент не держался за поручни на мостике и за леера на палубе «Разящего».

Миноносец на среднем ходу задел днищем о камни.

Командир отреагировал мгновенно:

— Стоп машина! Малый назад! Осмотреться в отсеках!

Из машинного отделения доложили:

— Имеем течь в кочегарке № 1 по правому борту.

— Устранить течь, прекратить пары в котле № 1, — последовала четкая команда командира.

После этого происшествия в вахтенном журнале «Разящего » появилась следующая запись, сделанная мичманом Бруно Садовинским:

«27 июня, понедельник. Из Гельсингфорса в Рогокюль.

8:10 Снялись с якоря и пошли в море — в Рогокюль.

8:35 В двух милях от Гельсингфорса — западнее — в шхерах, коснулись камни днищем и винтами.

8:45 Прекратили пары в котле № 1. Показалась течь по правому борту в кочегарке № 1.

9:20 Вошли в Гельсингфорс в Седра-Хамин и стали на якорь и швартовы.

14:10 Снялись с якоря и швартовых и пошли при помощи двух буксиров к Узбергу.

14:50 Пришвартовались в Узберге.

18:00 Команду уволили на берег.

24:00 Команда вернулась с берега. Нетчиков нет.

Мичман Б. Садовинский».

(РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 60218)

Томительный зной плавил Гельсингфорсский рейд. Металл корабельных палуб обжигал матросам голые пятки. Единственным спасением было купание. Купались много.

«28 июня, вторник. Гельсингфорс.

8:30 Команду развели по работам. Развели пары в котле № 2 для выщелачивания.

11:30 Окончили работы. Команде купаться.

Мичман Б. Садовинский».

(РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 60218)

Купание было любимым развлечением команды. Спускали шлюпку с подветренного борта. Боцманская команда вывалила, с этого же борта, концы с мусингами. Матросы, свободные от вахты, выстраивались вдоль борта. По свистку дудки старшего боцманмата матросы: кто — ласточкой, кто — бомбочкой, кто — солдатиком, прыгали в воду, плыли до шлюпки и обратно. Раззадоренные купанием, мокрые и улыбающиеся, выбирались они по канатам на борт эсминца, плясали на палубе, вытряхивая воду из ушей, и уступали место новым купальщикам. Облегчение от дневной жары приходило только вечером, с последними солнечными лучами, золотившими кресты Успенского собора, возвышавшегося на скале над рейдом Гельсингфорса.

Не прошло и полутора месяцев с момента присвоения А. В. Колчаку звания контр-адмирала, как на Минной дивизии, среди офицеров пошли разговоры, что второй «черный орел» вот-вот расправит свои крылья на его погонах. Это вскоре и произошло. Александр Васильевич Колчак стал самым молодым вице-адмиралом за всю историю Российского флота, а 28 июня 1916 года начальник Минной дивизии вице-адмирал А. В. Колчак по Высочайшему приказу был назначен командующим Черноморским флотом. На его место был переведен капитан 1-го ранга М. А. Кедров.

По кают-компаниям миноносцев офицеры живо обсуждали эти назначения. Следом за этими назначениями последовали изменения и среди высшего командования флота. Конечно, корабельные офицеры Минной дивизии могли только строить предположения о подоплеке новых назначений в высшем руководстве флота, но безынициативность командования и отсутствие четких задач у флота обсуждались и ими.

Из вахтенного журнала миноносца «Разящий»:

«29 июня, среда. Гельсингфорс.

7:00 Прекратили пары в котле № 2.

8:00 Команду развели по работам.

11:30 Окончили все работы.

15: 00 Снялись со швартовов, были подняты на тележки в Арнесском Мостостроительном заводе, к тележкам подошли при помощи буксира.

Оказалось: вмятина по правому борту, у первой кочегарки, сорван козырек у клинкета по правому борту, помяты оба винта.