Дело петрушечника - Роман Валериевич Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не надо, Лилия, — прошептал он, — так быстрее привыкнете. Готовьтесь записывать.
Он указал ей на стол, возле которого стоял круглый табурет на вращающейся ножке. Лилия молча села, положив руки на колени. Нестор надел черный фартук и принялся мыть руки в умывальнике, скребя их специальной щеткой.
— Вы вот что, Лилия, — сказал Барабанов, вытирая руки застиранным, в бурых пятнах, полотенцем, — вы, стало быть, записывайте мои тезисы, но главное, попытайтесь войти в транс и найти что-то на этих телах. Только подумайте, это будет гениальное открытие для всей судебной медицины! Никто еще не использовал медиумов в этих целях!
Ансельм судорожно вздохнула, ничего не ответив. Она взяла из стопки на столе чистый лист бумаги и выжидающе посмотрела на Нестора. Тот замялся и подошел к ближайшему столу. На каждом теле лежала копия протокола осмотра. Барабанов взял бумагу и прочитал:
— Валентин Ничипоренко, сорок три года. Студент первого курса юридического факультета. Что ж, посмотрим, что у нас тут…
Он сдернул покрывавшую тело ткань и принялся осматривать труп, начиная с головы.
— Хм, странно, — проворчал Нестор, снова взглянул в протокол и воскликнул: — Ага, понятно!
Барабанов резко, одним движением, перевернул труп на спину, и голова мертвеца с глухим стуком ударилась о стол, от чего Лилия вздрогнула.
— Убит ударом ножа в спину! — довольно сказал Нестор, не обращая внимания на девушку. — Так, тут все ясно. Кто там дальше?
Нестор переходил от стола к столу, делая быстрые и краткие выводы о причинах смерти жертв:
— Доктор Евдоким Пилипей, шестьдесят лет. Асфиксия в результате механического сдавления дыхательных путей или, проще говоря, его задушили. Далее, художник Роман Никольский, тридцать семь лет.
Нестор некоторое время повозился возле тела и перешел к следующему. Лилия быстро записывала все, что говорил Нестор, скрипя пером по желтой бумаге, время от времени со стуком окуная перо в стеклянную чернильницу.
— И последний, Евген Радевич, пятидесяти лет от роду, — продолжил Нестор, осматривая грудь трупа, — учитель истории. Итак, все убитые — это взрослые мужчины. Валентину нанесли удар со спины, а остальным — в грудь. У каждого из убитых отрезан палец. Причем, стоит отметить, здесь есть занимательная деталь — у каждой жертвы палец разный! У Романа это указательный, у Валентина — средний, у Евдокима — безымянный и, наконец, у Евгена — мизинец…
Нестор наложил на глубокий порез в груди несчастного учителя стальной ранорасширитель и, вооружившись огромной лупой, засунул в рану пальцы, внимательно всматриваясь внутрь.
— Да, — сказал он, подняв с пола упавший протокол осмотра, — все причины смерти установлены правильно. Они тут довольно грамотные, не лаптями щи хлебают! Так что я предлагаю, чтобы не было у нас с ними никаких конфликтов, просто написать в своих протоколах, что все установленные сведения я подтверждаю. Вы слышите, Лилия?
Нестор обернулся и посмотрел на девушку — медиум сидела неподвижно, опустив руки, и полуприкрытыми глазами смотрела на обнаженные трупы.
— Вместе! Как на фотографической карточке, — прошептала она.
Не желая отвлекать девушку, Барабанов на цыпочках вернулся к столу и снова погрузился в работу, бормоча себе под нос:
— Пальцы ампутированы, скорее всего, одним и тем же предметом, края раны рваные, неровные. В протоколе они записали клещи или топор, что вполне может быть. Правда, согласно результатам осмотра мест происшествий, никаких следов от ударов топором не нашлось. Так что это, могу предположить, скорее плотницкие клещи или что-то вроде них. Да, вот, тут хорошо видно, что кость размозжена.
Нестор перешел к другому телу, бросил взгляд на оцепеневшую Лилию и продолжил говорить вполголоса:
— Так, плотник укладывается в нашу версию с куклами — плотники, столяры, деревянных дел мастера и прочее. Однако в этом ряду пока совсем лишней выглядит сама кукла. Убийца же положил в рот убитому не просто деревяшку, а именно куклу, точнее, ее определенную деталь — руку. То есть, — Нестор вытер пот со лба рукавом, — было бы логично предположить, что убийца использует всего одну-единственную куклу — одному в рот кладет руку, другому — ногу, а третьему — скажем, голову. Так и на Петрушках можно сэкономить. Но здесь другой случай, фигурирует только рука, причем всегда правая, у левой руки шарнир в другом месте. Таким образом, мы приходим к выводу, что наш петрушечник для каждой жертвы использует по одному Петрушке, кладя в рот исключительно правую руку куклы. И это не может быть простым совпадением, для него этот ритуал почему-то важен. Ни одной жертве он не стал класть в рот левую ручку.
Барабанов медленно ходил между столами с телами, продолжая рассуждать, уже не смотря на Ансельм:
— Да, а вот палец у жертв ампутирован, наоборот, на левой руке и у каждого свой, особенный. И опять же, это не совпадение. Например, если взять средний палец, то возни с ним куда больше, но убийца отхватил именного его, а не, скажем, большой. Следовательно, это для него имело какое-то особое значение. Почему?
Этот вопрос Нестор задал уже Лилии. Он обернулся и замер — на лице медиума блуждала странная улыбка, и Барабанов понял, что она в трансе. Он сделал несколько шагов к ней, но Лилия вдруг встала и медленно, словно во сне, принялась вальсировать возле стола, держа руки на весу, будто обнимая невидимого партнера. Нестор замер и испуганно следил за жутким танцем. Она тем временем начала ускоряться, затем закружилась и, ударившись о край стола, упала на колени, прижав руки к губам. Лилия несколько раз повторила этот странный жест и наконец, обмякнув, стала валиться в изнеможении на холодный кафельный пол. Нестор едва успел подхватить девушку и помог ей сесть на стул. Белая косынка на ее голове сбилась набок, руки дрожали, а в глазах застыли слезы.
Услышав шум, в дверь вошел патологоанатом. Он пристально посмотрел на Ансельм и сказал, улыбнувшись:
— Ну, а вы говорили, она опытная! Молоденькая еще, рано ей на такое смотреть. Сейчас нашатыря дам.
— Не надо, — слабым голосом сказала Лилия, — мне уже лучше.
Эксперт посмотрел на Лилию — та действительно уже сидела ровно и улыбалась так, как не стала бы улыбаться какая-нибудь дамочка, что лишилась чувств при виде покойника.
— Я все же схожу, — сказал старик.
Она посмотрела на Нестора и сказала, проводя взглядом патологоанатома:
— Я была там, дорогой Нестор. Но уже ничего не помню. Сразу все смывается как волной, когда переходишь. Надеюсь, вы со стороны что-то увидели, и очень надеюсь, что вы что-нибудь из этого поняли.
Нестор тем временем стащил перчатки
