История Византии - Джон Норвич

16 июня началось отступление. Десять дней спустя вблизи Самарры армия неожиданно подверглась ожесточенной атаке со стороны персов. Снова были использованы наводящие ужас слоны, снова полетели копья и засвистели стрелы. Не успев застегнуть ремень кирасы, Юлиан бросился в самую гущу сражения, и как раз в тот момент, когда персы уже начали отступать, стрела вонзилась ему в незащищенную часть тела — правый бок. Ее удалось извлечь из печени, но непоправимый вред был уже нанесен. Император умер около полуночи. Согласно легенде он набрал в ладонь крови, вытекавшей из его раны, и прошептал: «Ты победил, Галилеянин!»

Юлиану на момент смерти исполнился тридцать один год, он занимал императорский трон всего лишь девятнадцать с половиной месяцев. В качестве императора он проявил себя неудачником. Юлиан тратил уйму времени и энергии на совершенно безнадежное дело — попытки возродить к жизни смертельно больную, не имеющую исторических перспектив религию, — в ущерб той, которая будет служить духовной опорой империи на протяжении последующей тысячи лет. Он сделался крайне непопулярен в среде своих подданных — как христиан, так и язычников; и те и другие ненавидели его пуританство и назойливое проповедничество. К тому же он едва не уничтожил целую армию в ходе военной кампании, которая закончилась полной неудачей. Тем не менее именно фигура Юлиана более остальных восьмидесяти восьми императоров Византии привлекала внимание потомков.

Не многие монархи обладали его образованностью и умом, его энергией и усердием, его мужеством и неподкупностью, его лидерскими качествами и поразительной способностью восходить на высочайшие ступени духа в служении империи и прежде всего своим богам. К сожалению, он обладал и недостатками, которые не позволили ему добиться сколько-нибудь существенных достижений. Ему мешали религиозный фанатизм и нехватка проницательности; временами — удивительная нерешительность. Слишком часто в затруднительной ситуации он обращался к богам с просьбой подать ему путеводный знак, хотя, с его волей и интеллектом, Юлиан мог бы самостоятельно принимать любые решения. Возможно, проживи он дольше, то справился бы с этими недостатками и стал бы одним из величайших римских императоров. Но жизнь его оборвалась слишком рано. Юлиан умер именно так, как мог умереть только он, — храбро, но без особой на то нужды, не оставив после себя ничего, кроме памяти о выбравшем ошибочный путь молодом визионере, который попытался изменить мир. Но потерпел крушение.

3

Империя в трудном положении (363–395)

После смерти Юлиана римская армия оказалась без лидера.

И на следующий день рано утром состоялось массовое собрание ее представителей для назначения его преемника. Относительно небольшая группа солдат добилась выдвижения Иовиана, тридцатидвухлетнего командира императорской гвардии. Этот грубовато-добродушный воин был весьма популярен в своем кругу. Он являлся христианином, но в повседневной жизни в числе его главных приоритетов были вино и женщины. Поскольку Иовиан не обладал никакими особыми дарованиями, его избрание императором трудно назвать удачным решением.

И вот при этом новом, совершенно лишенном харизмы лидере продолжилось унылое, изматывающее отступление вдоль Тигра, сопровождаемое постоянными атаками персов. В начале июля, после того как римской армии удалось осуществить-таки переправу через реку, несмотря на противодействие Шапура, тот предложил Иовиану мирный договор. Условия его были унизительны для римлян, но новый император почел за благо их принять. Заключенное в результате соглашение гарантировало тридцатилетний мир и возврат Персии пяти приграничных провинций и восемнадцати важных крепостей. К тому же римляне обязались не помогать Армении в случае нападения на нее персов, что было равносильно отказу от каких бы то ни было притязаний в отношении этой страны. Правление Иовиана началось катастрофически.

В Нисибисе тело Юлиана было набальзамировано, потом его отправили в Тарс для захоронения. Тем временем Иовиан издал указ о религиозной терпимости, восстановив в полном объеме права и привилегии для христиан во всей империи. В середине октября он предпринял поездку по Анатолии. В целом его везде принимали с энтузиазмом, но в Анкире имел место неприятный казус: по ходу торжественной встречи присутствовавший на ней сын Иовиана, младенец Варрониан, начал оглушительно выть, и самые суеверные сразу же увидели в этом дурной знак.

Похоже, они не ошиблись. Через несколько дней, 16 февраля 364 г., Иовиан был обнаружен в своей спальне мертвым. «Некоторые, — пишет Гиббон, — приписывали его смерть последствиям несварения… Другие считали, что он задохнулся во сне от паров древесного угля, причиной появления которых была нездоровая влажность свежеоштукатуренных стен комнаты». Как ни странно, никому не пришла в голову мысль, что это было коварное убийство.

Избрание Иовиана императором привело не только к восстановлению христианства в правах, но и ознаменовало конец династии, которая правила империей более полувека. Престол снова стал призом, в борьбе за который могли принять участие все желающие. Новым августом армия почти единодушно избрала Валентиниана, профессионального военного родом из Паннонии. Недостаточно образованный, зато чрезмерно вспыльчивый, он не казался достойным носителем порфиры. Зато в свои сорок два года Валентиниан все еще мог похвастаться великолепной физической формой и внушительным внешним видом, что импонировало простым воинам, отдавшим за него свои голоса. Будучи набожным христианином, он, однако, временами был способен проявлять несказанную жестокость.

Когда Валентиниана признали императором, от него потребовали тут же назначить соправителя, но он проявил твердость и ответил отказом. Только после того как его армия достигла Константинополя, император объявил вторым августом своего младшего брата Валента, многих этим обескуражив. Валент являлся арианином с почти гротескной внешностью — кривоногий, пузатый, косоглазый. Будучи на семь лет младше Валентиниана, он ничем не походил на брата — разве что жестокими поступками. Зато Валентиниан мог в полной мере положиться на него в том плане, что он не станет источником разного рода интриг. Валенту выпало править империей на Востоке, тогда как Валентиниан обосновался на Западе, объявив своей столицей Милан.

В следующее десятилетие мы обнаруживаем обоих императоров в гуще борьбы: Валент преследует готские племена вдоль дунайской границы, а затем, в 371 г., выступает в поход — долгое время откладывавшийся — на Восток, где Шапур низвел Армению до статуса сателлита. Валентиниану же приходилось иметь дело с постоянными вторжениями варваров в Галлию — лишь в 373 г. он покинул эту область, когда там стало заметно спокойнее. Однако почти сразу же разразилась новая напасть: в при дунайском районе обычно мирное племя квадов вторглось в пределы империи и начало опустошать приграничные территории. Потом квады направили к Валентиниану посольство, которое заявило, что настоящими агрессорами были сами римляне.

Валентиниан воспринял такое обвинение как оскорбление Риму. Гнев рос в нем; по мере того как он выслушивал послов, его лицо все больше наливалось кровью, и вдруг император упал, разбитый апоплексическим ударом. Он умер 17 ноября 375 г.

Валентиниан заботился о целостности империи так, как не многие императоры до него. Будучи христианином, он не выказывал неприязни к тем, кто не разделял его собственную никейскую веру. Как правитель, он пытался быть справедливым, и хотя его наказания были весьма суровы, они, по крайней мере, назначались лишь тем, кто действительно совершил преступление. И все же из-за своей жестокости Валентиниан не снискал большой любви у подданных империи и при известии о его кончине слез никто не проливал.

Еще в 367 г. Валентиниан убеждал войска признать его семилетнего сына Грациана августом. Однако, когда император лежал на смертном ложе, зная, что Грациан далеко — в Трире, а Валент еще дальше — в Антиохии, он послал за своим сыном от второго брака, которого также звали Валентинианом и которому было только четыре года, и провозгласил его августом вместе опять-таки с Грацианом. Таким образом, империя стала иметь трех правителей: уродливого садиста средних лет, наивного и очаровательного юношу шестнадцати лет и ребенка, едва покинувшего колыбель. От них троих зависело будущее империи в один из критических моментов ее истории — уже через год ей пришлось столкнуться с самыми грозными захватчиками, которых она когда-либо встречала. Гунны являлись настоящими дикарями — это была огромная, плохо дисциплинированная варварская орда монгольского происхождения. Эта орда хлынула из центральноазиатских степей, уничтожая все на своем пути. Остготы пытались ей сопротивляться, но напрасно, и уже многие из готов просили разрешения у Валента обосноваться в империи, на фракийской равнине.