Ленинские эскизы к портретам друзей и противников - Генрих Маркович Дейч
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из хранящихся в библиотеке Ленина в Кремле номеров меньшевистского журнала «Дело» за 1916 г. видно, что Владимир Ильич читал опубликованную там статью Засулич «После войны» и делал пометки на ней. Неоднократно Ленин критикует Засулич за ее призывы к «защите отечества» и к продолжению империалистической войны «до победы».
Как уже было сказано, В. И. Засулич отрицательно отнеслась к Октябрьской революции, однако попытки каким-то образом ущемить ее права Ленин решительно пресекал. Характерна телеграмма Ленина от 18 февраля 1919 г.: «Петроград. Смольный, Зиновьеву. Сейчас услыхал, будто районный Совет выселил Веру Ивановну Засулич и других виднейших революционеров из дома писателей. Ведь это же позор! Неужели это правда? Ленин».[43]
У нас нет данных о том, как воспринял Ленин смерть Веры Ивановны, но известно, что, давая в ноябре 1919 г. указание В. Д. Бонч-Бруевичу о комплектовании своей кремлевской библиотеки, он просил включить туда работы Засулич.[44] Когда весной 1921 г. до Владимира Ильича дошли слухи о том, что могилы Г. В. Плеханова и В. И. Засулич заброшены, он пишет записку Г. Е. Зиновьеву о необходимости принять меры для приведения в порядок их надгробий.[45]
Н. Е. Федосеев
Письма В. И. Ленина и воспоминания некоторых его соратников свидетельствуют об одной удивительной и печальной дружбе. Удивительной потому, что виделись друзья только дважды, да и то мельком. Печальной же потому, что до самой смерти одного из друзей все их неоднократные попытки встретиться неизменно кончались неудачей.
Началась эта дружба еще в конце 80-х гг. прошлого века, когда Владимир Ильич жил в Казани и когда там возникли первые нелегальные марксистские кружки.
Организатором казанских марксистских кружков был молодой революционер Николай Евграфович Федосеев. Это был среднего роста, хорошо сложенный человек с правильными чертами лица, обрамленного едва пробивающейся бородкой. Несмотря на свою молодость (родился он в 1869 г.), Николай Федосеев уже тогда считался одним из самых образованных и талантливых марксистов.
Осенью 1888 г. Владимир Ильич, возвратившись в Казань после кокушкинской ссылки, вступил в один из организованных Н. Е. Федосеевым кружков.
В автобиографической повести «Мои университеты» А. М. Горький приводит рассказ об одном событии, которое запечатлелось в его памяти на всю жизнь. Было это в Казани, где Алексей Максимович работал в булочной. Однажды он попал на занятия подпольного кружка. Во время перерыва к нему подошел юноша и спросил:
«— Вы — Пешков, булочник? Я — Федосеев. Нам надо бы познакомиться. Собственно — здесь делать нечего, шум этот — надолго, а пользы в нем мало. Идемте?
О Федосееве я уже слышал как об организаторе очень серьезного кружка молодежи, и мне понравилось его бледное, нервное лицо с глубокими глазами.
Идя со мною полем, он спрашивал, есть ли у меня знакомства среди рабочих, что я читаю, много ли имею свободного времени и, между прочим, сказал:
— Слышал я об этой булочной вашей, — странно, что вы занимаетесь чепухой. Зачем это вам?
С некоторой поры я и сам чувствовал, что мне это не нужно, о чем и сказал ему. Его обрадовали мои слова; крепко пожав мне руку, ясно улыбаясь, он сообщил, что через день уезжает недели на три, а возвратясь, даст мне знать, как и где мы встретимся».[1]
Тогда Алексей Максимович и не подозревал, что в одном из кружков, организованных Федосеевым, занимался молодой Владимир Ульянов.
К сожалению, то, что не было известно А. М. Горькому, было хорошо известно охранке. В архиве сохранилась справка департамента полиции о Владимире Ильиче, в которой имеются такие строки: «Из ведомости о лицах, состоящих под негласным надзором полиции в Казанской губернии, представленной при отношении начальника Казанского губернского жандармского управления от 20 июля 1889 г., усматривается, что Ульянов ведет знакомство с подозрительными лицами».[2]
Владимир Ильич много слышал о Федосееве и проникся к нему глубокой симпатией. Но по условиям строгой конспирации члены марксистских кружков не общались друг с другом, каждый знал только участников своего кружка. Поэтому Владимир Ильич, состоя в одном из федосеевских кружков, не встречался ни с Федосеевым, ни с Горьким.
Вероятно, Николай Федосеев и Владимир Ульянов обязательно встретились бы в конце концов, но случилось событие, помешавшее этому.
В 1889 г. недалеко от Цюриха, в Швейцарии, произошел взрыв бомбы. В ходе следствия по поводу этого взрыва был схвачен бывший студент Дмитрий Матвеев, у которого обнаружили письмо курсистки Анны Соловьевой, невесты Н. Е. Федосеева. Прочитав это письмо, полиция напала на след и вскоре арестовала Николая Евграфовича, а затем и других казанских марксистов.
Владимир Ильич вспоминал об этом событии так: «Весной 1889 года я уехал в Самарскую губернию, где услыхал в конце лета 1889 года об аресте Федосеева и других членов казанских кружков, — между прочим, и того, где я принимал участие. Думаю, что легко мог бы также быть арестован, если бы остался тем летом в Казани».[3]
Н. Е. Федосеева продержали 15 месяцев в казанской тюрьме, а потом еще столько же в одиночной камере петербургской тюрьмы «Кресты». Лишь в начале 1892 г. его выслали под гласный надзор полиции во Владимир.
Находясь в тюрьме и ссылке, Федосеев все время искал способ установить связь с товарищами, чтобы обсудить теоретические и практические вопросы революционного движения. Такая возможность неожиданно появилась благодаря Марии Германовне Гопфенгауз.
Как раз в то время друзья Федосеева были озабочены тем, что он совершенно одинок (его бывшая невеста вышла замуж за другого), что его никто не посещает в тюрьме и не носит передач. Было решено подыскать девушку, которая согласилась бы назваться невестой и на этом
