Газета Завтра 980 (37 2012) - Газета Завтра Газета

А создание идеологии, о чем здесь уже говорилось, — вещь чрезвычайно важная. Но идеология создается на научной основе. Нельзя вытащить из прошлого славянофильство или консерватизм, или евразийство (при том, что всем нужен Евразийский Союз). Нельзя вытаскивать из прошлого идеологии, которые отыграли своё уже в конце XIX—начале XX веков. Я не хочу никого обидеть, но не надо хвататься за то, что нельзя оживить. Будущее выиграет тот, кто сформирует новое знание о человеке и обществе и кто на основе этого знания создаст новую идеологию. Нужна новая идеология, а не комбинация старых осколков.

Максим ШЕВЧЕНКО, телеведущий Первого канала

Мы, как я понимаю, поставили задачу определения контуров некоей политической антропологии, которая стоит или может стоять за русским проектом. Это важнейший вопрос, потому что, когда мы говорим о России, о её геополитических интересах, исторических интересах, наша главная проблема заключается в том, что мы никак не можем понять: о чём, собственно, мы говорим? От имени России в последние десятилетия, на мой взгляд, действовали — не всегда, но как правило: бюрократия и крупный бизнес, которые торговали Россией оптом и в розницу, пытаясь продать её мировому порядку. Но пресловутое "вхождение России в цивилизованный мир" — это, по сути, не что иное, как вхождение в цивилизованный мир нерентабельного убыточного населения со всеми комплексами присущих ему проблем: социальными конфликтами, межнациональными конфликтами, межрелигиозными конфликтами и так далее.

Это главная проблема русской цивилизации — власть в России все последние годы, все последние десятилетия действует против самой России, говоря от имени России. Этот парадокс не позволяет России, собственно говоря, сформировать концептуальный вектор развития. А мы ещё удивляемся: почему это, с одной стороны, у нас правая рука очень патриотична, а левая рука заключает международные экономические соглашения, которые ставят нашу страну в полную зависимость от глобального капитала? 

Я допускаю, что на всё можно найти логические обоснования: котировки акций, которые занижены; дыра в бюджете, которую надо заткнуть; желание провести нефтегазовые коридоры и так далее — всё это понятно, всё это логично. Но, по сути, вся эта оболочка — как доспехи на теле умирающего, разлагающегося трупа. Они могут сверкать и блистать, и в его руке может быть самое совершенное оружие, но он — труп и не может действовать. Он не может быть субъектом истории.

Главная проблема современной России — это субъект, который говорит от ее имени. В ситуации с Ливией проблема была не в том, что Каддафи был плох или хотел вреда своей стране. Проблема была в том, что ключевые стратегические решения принимались узкой группой людей, которые исключили возможность широких общественных консультаций и возможность действовать и говорить от имени широкого субъекта. Фактически они своё собственное видение навязывали всей остальной стране.

А что такое страна? Мы видим перед собой Россию как осколок Советского Союза, над которым ослабли связывающие нити единой идеологии, на мой взгляд — достаточно чуждой, при всей моей симпатии к русском социализму и к порожденному русской революцией народовластию. Произошёл идеологический коллапс, хотя практически все люди остались на своих местах.

Это — как у Розанова: "Вдруг все увидели, что спектакль закончился, и осталась только вешалка". Вот ощущение 1991 года. Ничего не было: ни Советского Союза, ни КПСС, ни КГБ, ни армии, да простят меня тут сидящие офицеры. Не оказалось субъекта, готового вступиться за защиту того целого, ради чего в течение многих десятилетий приносились такие огромные жертвы и проливались моря крови...

Однако будем объективны. Национально-патриотическое движение, патриотическое движение, красно-коричневое движение — называйте его как угодно — потерпело сокрушительное поражение в ситуации, когда, по большому счёту, никаких объективных оснований для этого не было, и никто ему пистолет к виску не приставлял. Расстрел Верховного Совета, при всей его чудовищности, на самом деле мог бы оказаться всего лишь увертюрой к более серьезным событиям, но никаких серьёзных событий не последовало.

Мы часто вспоминаем 1993 год: неготовность к сопротивлению, готовность к переговорам, тайным, и так далее, — но всё это на деле не более чем выражение внутренней политической и идеологической пустоты того времени. Сегодня мы находимся на совершенно ином этапе. Мы способны видеть нашу страну после двух кровопролитных чеченских войн. После геноцида, устроенного либералами нашему народу в 1990-х—начале 2000-х годов. После массовой и тотальной войны разврата и растления, которая обрушена на нашу страну: сначала на советских людей, а потом на людей, которые, возможно, перестали быть советскими с идеологической точки зрения, но перешли к каким-то другим формам традиционного общежития. 

Главный вопрос: почему такие разные регионы страны, как Москва, Изборск и Махачкала, Грозный и Архангельск, — должны жить вместе? Геополитические выкладки о том, что Кавказ нам нужен, потому что он для нас важен, на самом деле, мало работают. Потому что эти выкладки опять-таки произносятся от имени главного держателя национального ресурса, от имени бюрократии — и ничего не объясняют. Почему Кавказ нужен "Газпрому", "Роснефти", "Сбербанку" или "Альфа-группе"? 

Мы стоим перед очень важным моментом. Народы нашей страны неизбежно идут по разным векторам цивилизационного развития. Дагестан и Чечня неизбежно будут шариатскими, сомнений в этом нет, какие бы моря крови там ни проливались, — нет альтернативы исламскому правлению в Дагестане или в Чеченской республике. 

Вопрос. А можем ли мы найти такую общую парадигму человеческого видения, которая позволила бы нам удержать нынешние территории, составляющие Российскую Федерацию, в рамках единой страны (я считаю, что тут речь может вестись только о союзе): православные регионы страны и исламские регионы страны? Может быть, какие-то другие традиционалистские центры, которые возникнут в Сибири. Я был в Якутии, например. Очень интересный у якутoв, как они себя называют, взгляд на проблему исторического развития. Они позиционируют себя как православные, но конечно — это националисты-язычники.

Советская власть сформировала для народов нашей страны уникальную ситуацию, которой не обладает ни одна другая страна мира. Каждый человек у нас имел доступ к образованию, к развитию. И это образование, это развитие осуществлялись во многом в национальных формах. Сегодня каждый субъект РФ обладает своей национальной бюрократией, своей национальной буржуазией, которая, зарабатывая деньги в Нью-Йорке, в Лондоне, в Париже, с удовольствием инвестирует их в создание чеченской, ингушской, дагестанской и так далее интеллигенции. И есть национальная интеллигенция, которая может создать историческую мифологию, национальную мифологию. Мы практически не знаем, что пишется и что производится на национальных языках, а там тысячи людей, закончивших университеты с кандидатскими и докторскими степенями, имеющих свое оригинальное парадигматическое видение нынешней ситуации.

Четвертая составляющая — это силовые структуры, что тоже немаловажно. Да, попытка сегодня не брать кавказцев в армию — глупость. Вместо того, чтобы использовать армию как эффективнейшую социальную антропологическую машину, которая при нормальной армейской организации связывает людей друг с другом, мы заранее противопоставляем российской государственности физически максимально готовое, гордое, честолюбивое, религиозное население, фактически отправляем его, условно говоря, в лагеря Хаттаба, где они будут проходить свою армейскую подготовку в той или иной форме или в виде каких-то криминальных групп. 

Это непонимание и незнание той страны, которую Бог вверил власти. Оно было трагическим, и оно остается, на мой взгляд, трагическим. Только сейчас, в последние три месяца — и не потому, что я хочу кого-то похвалить, — я лично, как человек и эксперт, ощутил внимание со стороны власти к этим проблемам. Только сейчас начали задавать нужные вопросы и руководствоваться не политтехнологическими желаниями свести, поссорить, заработать денег, стравить, разделять и властвовать, а на самом деле понять и решить реальные проблемы страны. 

Конечно, фундаментом является статья Путина о Евразийском проекте. На эту статью может быть нанизана цветущая сложность, разнообразие. Мне кажется, что у русского патриотического движения должно быть ясное видение и понимание разнообразия нашей страны. Никого не удастся подчинить, никого — это не XIX век, когда генерал Еромолов приходил к людям, не имеющим даже средней цивилизационной составляющей. Мы имеем дело с совсем другими народами России, обладающими современными социальными, интеллектуальными, информационными технологиями. Вопрос: сумеем ли мы сделать их нашими друзьями, союзниками? Это главный вопрос русского патриотического движения, как мне кажется. В зависимости от ответа на него, лично я и буду определять, является человек врагом России и её будущего, или строителем и союзником.