Погоня за отцом - Рекс Тодхантер Стаут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здесь нет никакой тайны. Мы так никого и не нашли. Но и не забываем.
– Отлично. Надеюсь, вы его поймаете.
Топая к своей машине, которую оставил на Сорок третьей улице, я подумал, что, к сожалению, так и не сумел разгрузить мозг и выбросить из головы посторонние мысли.
Глава 4
Вы, должно быть, думаете, что в понедельник без десяти десять утра, когда я сидел в такси, направлявшемся в центр города, с коробкой на сиденье рядом с собой, а во внутреннем кармане моего пиджака лежали конверты с письмами в двенадцать сберегательных банков, потому что никогда не таскаю с собой портфель, я ломал голову над тем, что мне предстояло делать дальше. Ничего подобного. Все мои мысли сосредоточились на эпизоде, случившемся часом раньше. Дело в том, что я не люблю, когда на меня орут, а особенно если орет Ниро Вулф.
Кроме того, я проспал всего шесть часов, то есть на целых два часа меньше своей нормы. Вернувшись после уик-энда домой за полночь, я решил, что уже поздно печатать двенадцать писем, поэтому завел будильник на семь утра. Когда он зазвонил, я приоткрыл один глаз, надеясь, что будильник провалится сквозь землю, но ничего не вышло. Шесть или семь минут спустя я уже выполз из постели. В 7:45 я сидел на кухне за маленьким столиком, за которым обычно завтракаю, и допивал апельсиновый сок, а Фриц подал мне запеченный окорок с кукурузными фриттерами. В 8:10 я уже был в кабинете и печатал на машинке. В 9:15 я, закончив последнее письмо, начал раскладывать письма по конвертам, когда в дверь позвонили. Я вышел в прихожую и посмотрел сквозь одностороннее прозрачное стекло во входной двери. На крыльце стоял крупный дородный мужчина, с большим красным круглым лицом, в широкополой фетровой шляпе. Хватило одной шляпы, чтобы узнать его. Инспектор Кремер из уголовной полиции был, должно быть, единственным человеком в Нью-Йорке, который носит такую шляпу в жаркий августовский день.
«Черт с ним! – подумал я. – Пусть себе звонит, пока не устанет. С другой стороны, пришел-то он, похоже, ко мне, поскольку прекрасно знает, что до одиннадцати Вулф не принимает». Пришлось открыть. Впустив Кремера, я вежливо поздоровался и добавил:
– Доброе утро и наилучшие пожелания, но я страшно занят и к тому же спешу.
– Я тоже, – буркнул он. – Решил вот на минутку заскочить по дороге на службу. Чего это тебе вздумалось звонить Стеббинсу насчет того дела о наезде?
– Господи, я ведь ему все объяснил!
– Знаю. И тебя с Вулфом я тоже знаю как облупленных. Так я и поверил, что вы просто лясы точили. Ну-ка выкладывай, что вы задумали?
– Лично я – ничего. Как, впрочем, и мистер Вулф. – Я кинул взгляд на наручные часы. – Я бы с радостью предложил вам зайти в кабинет и поболтать – вы знаете, как я люблю это занятие, – но у меня важная встреча. Ни мне, ни мистеру Вулфу не известно про этот случай ничего, кроме того, что было в газетах. Никто не обращался к нам по этому поводу. Наш единственный клиент – это девушка, которая не может найти своего отца и обратилась за помощью к нам. – Я снова выразительно посмотрел на часы. – Черт побери, жутко опаздываю!
И я принялся открывать дверь. Кремер хотел было что-то сказать, потом передумал, повернулся и спустился к ожидавшей его полицейской машине. К тому времени как он залез в нее, я уже вернулся в кабинет.
Время поджимало, но Кремер мог позвонить Вулфу во время моего отсутствия, а Вулф не знал, что я звонил Пэрли Стеббинсу. Беспокоить его в оранжерее дозволялось лишь в случае стихийного бедствия, но выхода у меня не было, поэтому я снял трубку внутреннего телефона, нажал на кнопку, и вскоре в мое ухо ворвался рык:
– Да?
– Это я, и я страшно спешу. Только что заходил Кремер – заскочил якобы по дороге на службу. Я не успел поставить вас в известность, что в субботу днем звонил Стеббинсу, и…
– Я занят! – проорал Вулф и бросил трубку.
«Должно быть, изловил клеща на любимом цветке или обнаружил гниль на ложной луковице», – подумал я, но легче мне не стало, поскольку, как я вам уже говорил, я терпеть не могу, когда на меня орут. Ну и поделом ему – нагрянет Кремер, и уж тогда Вулф не отвертится.
Убрав письма во внутренний карман, я вспомнил, что должен еще позвонить Мортимеру М. Хотчкиссу, вице-президенту филиала «Континентал бэнк энд траст компани», расположенного на Тридцать четвертой улице. Это не заняло у меня много времени, ибо Хотчкисс всегда рад услужить клиенту – Вулфу, конечно, а не мне, – вклад которого исчислялся пятизначными числами, а порой даже и шестизначными. Покончив с этим делом, я вынул из сейфа коробку с деньгами и вышел из дому.
В отделении банка на Восемьдесят шестой улице я убедился, что Хотчкисс слов на ветер не бросает. Не успел я сделать и шести шагов, как сидевший за столом клерк встал и вежливо осведомился, не я ли мистер Гудвин, потом провел меня за перегородку и сопроводил по коридору до одной из дверей. Он распахнул дверь передо мной, и я увидел Эми Деново, примостившуюся на стуле перед большим столом со стеклянной столешницей, за которым сидел банкир средних лет с сияющей лысиной и в очках без оправы. Он поднял на меня глаза, близоруко прищурился, встал, протянул руку и сказал, что страшно рад меня видеть. Еще бы он был не рад – все-таки меня рекомендовал сам вице-президент Хотчкисс. Я поинтересовался, имею ли удовольствие видеть мистера Этвуда, и, получив утвердительный ответ, поставил на стол коробку, вынул из кармана ключ и открыл ее, после чего подсел к столу. Этвуд уже тоже начал присаживаться, но тут же выпрямился и заглянул в коробку. Да, ее содержимое стоило такого пристального внимания – даже со стороны банкира.
– Это собственность мисс Деново, – пояснил я. – Надеюсь, мистер Хотчкисс поставил вас в известность, что я работаю на Ниро Вулфа. Мисс Деново прибегла к услугам Ниро Вулфа, так что я представляю здесь ее интересы. Всего в этой коробке двести сорок четыре тысячи долларов в стодолларовых купюрах. Мисс Деново хотела бы получить двенадцать именных банковских чеков на двадцать тысяч каждый, а оставшиеся четыре тысячи зачислить на свой счет.
– Да, конечно, – неуверенно пробормотал Этвуд, посмотрел на Эми Деново,
