Предпоследняя былина - Mara Palpatyne

А главное на данном этапе – где ж его найти теперь, холера ясна?

Я выехала к болоту ближе к утру. Мне было чертовски одиноко без Этерна. Вот и руины – совершенно невпечатляющие, руины как руины, вот южнее, где тоже были плотины – там настоящие громадины из воды торчат. Несмотря на раннее время, ведьма уже была на ногах и вышла навстречу. Молодая девица, моего возраста – и что ее занесло в эту глушь?

– Здравствуй, витязь! – приветствовала она меня. – Сон видела вещий, вот и вышла навстречу. Что тебя ко мне привело?

– Дело есть срочное. Вот ее, – я указала на девочку, все еще находящуюся в ступоре, – надо срочно отвезти в Столицу к вачевательницам…

– А что с ней?

– Тварь напала. И я не могу понять, какая. Так что дело важное.

– Ну, служба есть служба, отвезу. Что-то еще?

– Не знаешь, где сейчас Поток Славутич?

– В болоте. А точнее сказать не могу, наверное, к Зоне пошел. Он неделю что-то совсем не в духе.

Это мне чертовски облегчило задачу, конечно же. То, что Поток Славутич в болоте, и так понятно.

– Спасибо, – сказала я, передавая девочку в руки ведьмы. – Лети, не мешкай.

Ведьма ушла, а я внезапно почувствовала себя просто безумно уставшей.

Болото – это не река, его берег не так заметен. По краю болота даже витязи ходят осторожно, не ровен час – предательская трясина устроит совсем уж заковыристую ловушку.

Несколько таких мы с Пушинкой обнаружили и обошли прежде, чем тени деревьев потянулись на восток, а на меня навалилась просто невероятная усталость. К тому моменту мы вышли на крутояр; у его подножья находилось настоящее разводье – вода болота была чиста, так что дно видать было.

Соскользнув с седла, разнуздала Пушинку. Лошадь принялась соскубывать с косогора сочную траву, а я, сбросив сапоги, ступила в воду. Псья крев, как хорошо! Теплая сентябрьская вода ласкала щиколотки, и по телу разливалась приятная истома. Я подозвала к себе Пушинку и распрягла ее. Расстелив на песочке попону, разрешила лошади зайти в воду. Холера ясна! Война войной, а обед-таки по расписанию. Никто не умрет, если мы сделаем привал минут на 240, правильно?

Я с нескрываемым удовольствием сбросила с себя одежду. Собрала все тряпки – мои отдельно, пушинкины – отдельно, завернула в них мыльнянку, и, уложив на мелководье, устроила стирку. А сама, разбежавшись, нырнула в самый центр разводья.

Да, я – огненная, но кто сказал, что огненные не любят воду? И вообще, откуда это убеждение, что огонь и вода – непременно враги?

Я с удовольствием искупалась, и даже почти успела искупать Пушинку.

– Ты рамсы случаем не попутала, голуба? – казалось, голос шел прямо из болота, и, в общем-то, можно было не на шутку испугаться, но я только обрадовалась.

– На ловца и зверь бежит! Поток Славутич, а извольте-ка мне явиться пред ясны очи, разговор до Вас есть.

Он поднялся из трясины – огромный, саженей десять в высоту. Похож одновременно и на человека, и на рыбу: между кряжистых пальцев перепонки, кожа в зеленых чешуйках, под густыми бровями в глубоких глазницах рыбьи глаза, усы как у сома, рот большой, зубы острые и похожи на иголки.

– Не о чем мне с ментовкой разговаривать, – пробасил водяной. – Добро бы своя была, а то огненная!

– Не о чем? Зато мне есть о чем! И дело серьезное: попробуешь увиливать – из любого омута достану!

Пока я это говорила, стихия пришла в движение, и теперь вокруг меня поднималась стена пламени. Огненные язычки пробегали по водной глади.

– Та утихомирься уже! – Водяной даже отступил на шаг. – Надо перетереть – так перетрем, от меня не убудет.

Позади него всплыла здоровенная колода, на которую водяной тут же уселся.

– Не серчай, маруха, – сказал он примирительным тоном. – Просто тут и свои подляны делают, чего от чужих-то ожидать?

– Подляны? – я вытащила из сумки веник и предъявила водяному. – Ты не это имеешь ввиду?

Поток Славутич вскочил, словно его гадюка за филейную часть укусила.

– Вот что, ментовка, ты эти штучки мне брось! Не то можешь так отгрести – фамилиар не узнает!

– Та тихо ты, не хипишуй, – сдерживая перепуганную Пушинку, заявила я. – Я не за этим сюда пришла. Ща спрячу веник.

Поток опять уселся на корягу.

– Ты так больше не шути. У меня и так вся душа уже надорвана, как тещин баян. Это ж надо так лохануться… будто не хозяин Великой Реки, а фраер дешевый.

– С кем не бывает… – я пожала плечами, поглаживая успокаивающуюся Пушинку. – Ладно, давай так – я расскажу тебе, что знаю, а ты поправишь и дополнишь, если что.

Водяной кивнул.

– Итак, в поселке у тракта жила-была ведьма…

– И сразу мимо. Не ведьма она.

– Так а кто же тогда? Не витязь же.

– Бери выше.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Это была валькирия.

Я опешила. Это было как гром среди ясного неба. Тогда я еще не знала, какую страшную правду доведется мне узнать, к какой тайне прикоснуться…

Глава 8

Хорошо все-таки, что Единица – маг воды. В тот момент, когда я по следу хозяйки собирался сворачивать к ведьме, она достала флягу, взболтнула ее, прислушалась к чему-то и решительно направилась в сторону болота. Спорить не стал – ей Виктория нужнее даже, чем мне. А у водных – своя система оповещений. Хотя Фрагурак, этот несносный задавака, уже раз пять спросил, каким образом я остался без хозяйки. В конце концов, не выдержала уже Таисия, натянув узду так, что у келпи открылись белые, точно сахарные, зубы.

– Достаточно. Если фамилиар оставил хозяина – на то была своя причина, и причина веская. Твои вариации на тему начинают меня утомлять. Будь прилежен, послушен и тих, Фрагурак.

Уф, ничего себе отповедь… Да уж, была бы у меня такая хозяйка – от страха бы шарахался… Надо же так было сказать, что эта громадина нахальная притихла и бежала дальше молча и виновато.

Однако, вот и болото. На берегу одиноко стоит Пушинка, обмахиваясь длинным хвостом, и задумчиво смотрит в центр озера.

– Какая… девушка… – слышу восторженный голос келпи и недоуменно поворачиваюсь к нему. Может, что-то не понимаю в его логике, но с каких это пор кони, а Фрагурак все же конь, интересуются человеческими женщинами? Но этот… Но он смотрит вовсе не на Викторию, спешно выходящую на берег и одевающую непросохшее платье, а на Пушинку.

– Не может быть, – выдаю растерянно, а потом начинаю счастливо хохотать, катаясь по траве и болтая в воздухе лапами: – Ты влюбился в нее? Блин, это событие!!! Келпи влюбился в нашу Пушинку!!!

Хозяйка растерянно смотрит на Таисию, потом на ее фамилиара, на меня, на Пушинку… Ой, не могу, помираю, вот уж дворянин, благородная кровь! В нашу лошадку влюбился… Ой, ой, сейчас помру…