Рассказы - Юрий Гирченко

— Хорошо. Пусть будет так, — согласился я.

Он поправил очки и начал:

— Я не просто так, сам по себе, пришёл к тебе. У меня есть начальство, которое определило мне задание: передать тебе прибор.

— Это я уже понял. Давай конкретнее.

— А что конкретнее? Прибор весьма полезный, но возможно, необходимо его как-то доработать. Вот я его и принёс, чтобы ты попробовал, и сказал своё мнение.

— Ты хочешь меня использовать как подопытного кролика?

— Не как кролика, а как испытателя! — гордо произнёс он.

— Это все равно.

— Нет-нет, не всё равно! Кролик молчит, чтобы с ним не делали. А мне нужно знать твоё мнение.

— Вот, блин! А почему именно моё?! — возмущённо, произнёс я.

— Потому, что тебя избрали для этого, — невозмутимо ответил «гость».

— Кто?! — с напором, спросил я.

— Моё начальство.

Я набрал полные лёгкие воздуха, и громко выдохнув, сказал:

— В общем, так, мужик, иди туда, откуда пришёл!

— Испытай прибор, и я уйду.

«Ну, наглец!» — пронеслось в моей голове. — «Сейчас как дам в ухо, ведь прибор у меня! Не уйдёшь!»

— Не надо этого делать! — чётко и громко сказал мужичок.

Я пристально посмотрел в его глаза, точнее, в очки-«телескопы» и, вспомнил:

— А… Так ты же, мысли мои читаешь!

— Не надо этого делать! — повторил он, и что-то, доставая из бокового кармана пиджака, добавил: — Все равно, не успеешь! У меня ещё одна «Игла» есть.

И он показал только что вынутый из кармана прибор.

— И сколько их у тебя? — уже спокойно спросил я, понимая, что момент внезапности уже утерял, и в любой миг этот мужик опять куда-то переместится.

— Ну, это моя «Игла», — он немного приподнял руку с прибором. — А та, что у тебя, твоя. Зачем больше?

— Что значит — моя?

— Это значит, что я свою миссию выполнил… — он на мгновенье замолк, но тут же продолжил: — Почти выполнил. Осталось только тебе сделать пробный «прокол».

— Ты так в себе уверен? Или, точнее сказать, во мне?

— Нет, что ты! Просто пойми — это очень интересно. Ты никогда с подобным не встречался, и думаю, тебе будет очень любопытно попробовать переместиться в пространстве.

— Блин… Достал ты меня уже…

— Вот, смотри, — перебил он. — Я представляю себе вон тот стул, — кивнул мужичок в сторону стула, стоящего в конце коридора.

— И жмёшь на кнопку, — закончил фразу я.

— Да, — с этими словами он действительно нажал на кнопку своей «Иглы».

Хлопок!!! И «гость» исчез…

Хлопок!!! И он уже сидел на стуле.

— Вот видишь, всё очень просто, — сказал он.

— Да, уж!

— Ну, попробуй! Представь и жми!

— Что представить?

— Да что хочешь! Место какое-нибудь!

— Ну, ладно, — всё-таки с некоторым сомнением, согласился я.

— Давай!!! — подзадорил он.

Я совершенно машинально посмотрел на большой аквариум, стоящий на полу метрах в четырёх от себя. Подумал: «Ну, где-то, здесь…», и нажал на кнопку.

Хлопок!!! На долю секунды в глазах потемнело. Создалось впечатление, что я просто моргнул.

Хлопок!!! И я совершенно непонятным и неописуемым образом оказался возле аквариума. Точнее, одна моя нога твёрдо стояла на полу, а вторая была в самом аквариуме.

— Вот, блин! — проговорил я, вытаскивая левую ногу из воды.

— Ничего. Для первого раза неплохо. Но место, куда хочешь переместиться, нужно чётче себе представлять.

— Надоел ты мне со своими нотациями! — с раздражением сказал я.

— Юрий, не горячись. Это просто инструкции, которые помогут тебе правильно использовать «Иглу», — невозмутимо ответил он.

— Зачем мне это? — спросил я, совершенно бесполезно пытаясь стряхнуть воду с, промокшей до нитки, штанины.

— Поверь, пройдёт совсем немного времени и у тебя даже мысли не будет, чтобы задать подобный вопрос.

Тем временем вода стекала со штанины на пол, и под ногами стала образовываться лужа. Явление совершенно неприятное, и можно сказать, даже комическое.

— Так не пойдёт, — произнёс я. И, положив прибор на пол, стал снимать брюки.

— Это зачем? — удивлённо посмотрел на мои движения очкарик.

— Носить мокрые портки — приятного мало! — с ухмылкой ответил я.

— Хорошо! Тренируйся! Ещё увидимся! — с этими словами он нажал на кнопку своей «Иглы».

Хлопок!!! И я в помещении офиса остался один.

— Эй, мужик! Ты куда?! — прокричал я.

Но ответа не последовало. Мужичок исчез, как и появился, неожиданно и как-то несвоевременно, оставив после себя много непонятного.

Зачем он, собственно, приходил? Ну, на этот вопрос ответить ещё можно. Он принёс мне «Иглу». Вот она «милая» на полу лежит.

Почему он пришёл именно ко мне? На это ответа пока нет.

И, вообще, на вопросы, начинающиеся со слова: «почему?» ответить практически невозможно. Эту истину я ещё в армии усвоил.

Ну, к примеру:

— Почему, товарищ сержант, вы опоздали в строй?

— Чистил сапоги, товарищ прапорщик!

— Почему они у вас были грязные?

— Выполнял задачу, поставленную командиром батальона!

— Почему своевременно не доложили о приказе командира батальона?

— Не было возможности!

— Почему?

— Задача была поставлена не плановая и авральная!

— Почему вам поставили задачу, товарищ сержант?

— Потому, что у склада ГСМ я находился один!

— Почему?

— Потому, что там больше никого не было!

— Почему вы там находились?

— По приказу командира роты относил заявку на получение масла!

— Ясно! Но, почему вы, товарищ сержант, опоздали в строй?

— Чистил сапоги, товарищ прапорщик…

Я зашёл в туалет и выжал в раковину умывальника воду из мокрой штанины. Затем, встряхнув брюки, надел их на себя.

«Ничего, через час высохнет», — подумал я, и, выключив свет в туалете, пошёл по коридору в сторону входной двери. У аквариума на полу лежал, оставленный мной, прибор.

«Вообще-то, интересная штука!» — я поднял с пола прибор, и ещё раз рассмотрев, положил в карман.

…В девять утра пришёл мой сменщик. И я, сдав дежурство, отправился домой. Субботнее утро. Хорошо! Приду домой, посплю пару часов, потом пойдём с женой по соседнему парку пройдёмся. Красота!

Минут через сорок я вышел из троллейбуса на остановке у своего дома. Несколько секунд подумав, зашёл в ближайший магазин и купил хлеб. Жена моя человек очень хозяйственный, но, как правило, хлеб покупать забывает.

…Уложил тёплый батон в свою «рабочую» сумку, ну, в смысле, с которой на работу хожу, вышел из магазина, и, вдыхая полной грудью свежий весенний воздух, отправился домой.

У подъезда на скамейке, смачно пыхтя «беломориной», сидел мой сосед Михаил.

Мишаня, как называли его все, был нормальным среднестатистическим пьяницей. Периодически он устраивал скандалы или всевозможные «разборки» своим родственникам, соседям и просто прохожим людям. Иногда эти «публичные выступления» заканчивались для него вызовом милиции, и ночёвкой в отделении. Совсем не часто Мишаня пытался где-то как-то заработать денег, что-нибудь разгрузить, перекопать…. Но пьян был всегда! Это было правило! Исключение же из этого правила состояло только в том, что именно было «принято на грудь», и в количестве принятого.

— Здравствуй, Мишаня! — приветствовал я соседа, подходя к двери подъезда.

— Привет, Юра! — ответил он, посмотрев на меня уже с утра «залитыми» глазами.

— Ты, никак, Вовчика ждёшь? — улыбнувшись, спросил я.

— Да. Вовчик друг, и я его жду!

Мишанин друг Вовчик был таким же…, ну, среднестатистическим… Но жил не в нашем доме. Собственно, я и не знал, где он жил, и даже никогда не интересовался. Просто сорокапятилетний Мишаня, как правило, ежедневно общался, употреблял спиртные напитки, подзарабатывал деньжат и хулиганил вместе с пятидесятилетним Вовчиком. Они были друзьями. Если же подобрать более точное определение их отношений, то правильнее было бы назвать их собутыльниками. Но слово это, с моей точки зрения, какое-то поносное, осуждающее. А осуждать других не в моих правилах. Я могу иметь к чему-либо своё негативное мнение, но осуждать — нет! Поэтому Мишаню и Вовчика я называл друзьями. «Друзьями», но с саркастическим подтекстом…

— А ты, Юра, никак с вахты? — спросил Мишаня, затягиваясь папиросным дымом.

— Хм, с дежурства, — уточнил я.

В своё время, Мишаня проходил срочную службу во флоте, и своеобразная морская терминология периодически проскакивала в его словах. Казалось бы, уже прошло много лет с момента демобилизации, но он до сих пор называл табурет — банкой, галстук — гюйсом, а на дождь вообще не обращал внимания, говоря о нём презрительно: «для матроса — это пыль!».

— Садись — покурим, — предложил Мишаня, двигаясь на край скамейки.

— Ну, давай, — ответил я, засунув руку в карман, чтобы достать пачку сигарет. Присаживаясь на скамейку, я машинально вытащил из кармана «Иглу», и хотел уже положить обратно, но удивлённый Мишанин голос предупредил моё действие: