Только ты и я - Пэнси Вейн

– Ты ни в чем не виновата, – прервал он ее жалкое лепетание, тоже сдержанно вздохнув. – Тебе надо отдохнуть, выспаться. Я сейчас пойду домой, а ты спи.

Мишель представила, что он сейчас уйдет, а завтра ее жизнь пойдет своим чередом, только без него. Он конечно же решил, что она его просто дурачит. Нет, невозможно, немыслимо, чтобы Руди исчез из ее жизни! Наверное, на ее лице отразилось отчаяние, потому что он вгляделся в нее, и его темные брови сошлись на переносице.

– Если ты свободна завтра вечером, мы можем встретиться, где ты захочешь.

Завтра? Страх предстоящей одинокой ночи, которая после встречи с ним будет многократно длиннее, холодной рукой сжал ей грудь. Мишель схватила его за руку.

– Я хочу, чтобы ты остался… сейчас.

Она сидела на кровати, напряженная как струна. Он медленно поднял руку и отвел прядь волос от ее губ. Потом так же медленно наклонился к ней, и она очень близко увидела его глаза, которые показались ей совсем черными. В следующую секунду его губы соединились с ее губами, сначала осторожно, затем более смело и уверенно.

Она зажмурилась, отдаваясь ощущениям… Его губы были нежными и нетерпеливыми одновременно. Все последствия необдуманно выпитых коктейлей улетучились, словно их и не было. Вместе с огнем, который пробежал по всем ее жилкам, Мишель ощутила могучий прилив сил и непроизвольно обхватила затылок Руди руками, чтобы продлить эти потрясающие мгновения.

Но он оторвался от нее гораздо быстрее, чем она ожидала, с какой-то торопливой решимостью. И снова повторил фразу, которая была уже совсем не актуальна:

– Тебе сейчас надо отдохнуть.

Испытывая жгучее разочарование, Мишель отодвинулась назад.

Очевидно, этот поцелуй был просто данью вежливости. А ведь там, у Винса и Люси, он просто пожирал ее страстным взглядом, тут Мишель не могла ошибиться. Но потом она сама все испортила – незачем было притрагиваться к этим дурацким коктейлям, от которых ей всегда плохо. Кстати, Люси это хорошо известно… Но если он боится, что она станет вешаться ему на шею, – он сильно ошибается.

– Да, в самом деле, меня что-то ужасно клонит в сон. Ты дверь захлопни как следует, ладно? – И она легла и отвернулась к другой стене, напряженно прислушиваясь, что происходит за ее спиной.

Он несколько секунд неуверенно топтался на месте.

– Я позвоню завтра, – услышала она его бормотание.

Потом раздались удаляющиеся в сторону прихожей шаги, потом щелкнул замок. Вот и прекрасно! Скатертью дорога. По крайней мере, большое ему спасибо, что довез ее домой… и вытеснил из головы образ Винса. А всего-то прошлой ночью она с трепетом представляла, как снова встретится с Винсом, – за этот последний год они виделись несколько раз, и эти встречи требовали у Мишель всех ее сил.

И вот прошли всего сутки, а она думала о Винсе с равнодушием и легким недоумением. И виной тому ее загадочный новый знакомый, о котором она так и не узнала никаких подробностей.

А ведь он может оказаться кем угодно – даже кровавым маньяком, подумала она с усмешкой. Но сердце подсказывало, что Руди конечно же никакой не маньяк. Впрочем, едва ли она увидит его снова… И Мишель уткнулась лицом в подушку. Если бы Даффи был с ней! Как его присутствие скрасило бы ее одиночество! Она, отгоняя от себя изо всех сил бесполезные сожаления, слушала, как грохочет под окнами поезд метрополитена, выходившего здесь на поверхность, – должно быть, последний сегодня…

4

Руди вышел на улицу и подставил лицо холодному ветру, дувшему со стороны набережной Темзы. Если бы Мишель знала, чего ему стоило уйти от нее сейчас! Но необузданное страстное желание, которое он ощутил в гостях, сменилось тревогой и жалостливой нежностью, когда в машине она с такой доверчивостью положила голову ему на плечо.

Сейчас она лежала в постели такая бледная и усталая, маленькая, как ребенок. Поцеловав ее, он понял, что должен скорее бежать, иначе потеряет контроль над собой. Руди успел заметить, как смотрел на нее этот Винс, и заметил хозяйский жест, которым он положил руку ей на плечо. А Мишель опрокидывала бокал за бокалом. Несомненно, ее связывают какие-то непростые отношения с этим красавчиком Винсом… Слишком уж демонстративно она взяла его, Руди, под руку в гостиной, когда знакомила с хозяевами квартиры.

Возможно, согласившись пойти вместе с ней на вечеринку, а потом, исчезнув тоже вместе с ней с подчеркнутой поспешностью, он уже сыграл свою роль в спектакле? Но как бы то ни было, воспользоваться ситуацией сейчас, когда она выпила лишнее, было бы нечестно, а Руди по возможности всегда старался поступать честно.

Руди перешел через пустынную улицу и остановился на другой стороне. Где-то близко прогрохотал поезд. Чтобы добраться до квартиры Джона на Флуд-стрит, придется брать такси. Эти такси за сегодняшний день истощили его и без того тощий кошелек. Ничего, он пройдется пешком – не такой уж и дальний путь. Ему не мешает немного остыть и подумать над дальнейшей жизнью. А маленькую Мишель, так неожиданно ворвавшуюся в эту жизнь, разумнее всего усилием воли выбросить из головы.

Он обогнул дом сбоку и, остановившись под каштаном, посмотрел на два окна второго этажа, выходящие в переулок, – судя по всему, это и есть ее окна. Слабый свет торшера под зеленым абажуром, который стоял у нее в изголовье, почти тут же погас – она выключила его, не вставая со своего дивана. Его сердце застучало сильно и гулко, когда он представил маленькую фигурку в голубом коротком халате, свернувшуюся в клубок на широком диване, и душу затопило мучительное и блаженное ощущение. Что это, неужели он влюблен?

Нет, это смешно. Или он забыл, чем кончилась его первая любовь, какую горькую пилюлю она ему поднесла? И разве служба в армии не сделала из него хладнокровного и насмешливого циника, как ему казалось?

Сердце никак не желало успокаиваться. Руди уже собрался решительно двинуться дальше, как вдруг заметил, что он на улице не один.

Ярдах в пятидесяти от него под следующим каштаном стоял какой-то человек и тоже смотрел на окна дома Мишель. Неужели и он высматривает окна своей дамы? Но присмотревшись повнимательнее, Руди решил, что человек не слишком годится на роль романтического влюбленного, хотя бы внешне – прежде всего, он был немолод и одет в длинное долгополое черное пальто и шляпу с широкими полями, что придавало ему комедийно-зловещий вид, а в руках держал трость с фигурной рукояткой. Скорее всего, какой-то чудак, любитель ночных прогулок.

Человек повернул лицо в сторону Руди и остановил на нем долгий неподвижный взгляд. Больше всего это лицо походило на восковую маску, но, возможно, в этом был виноват голубоватый свет фонаря, стилизованного под газовый фонарь девятнадцатого века. Человек продолжал смотреть на Руди так же пристально и бесстрастно, как перед тем смотрел на окна, и по спине Руди вдруг пробежали мурашки. И в его душу закралась тревога, и даже, пожалуй, страх. Это неподвижное лицо было странно бледным и каким-то плоским, лишенным теней, – слишком узкий рот, бесцветные брови… Возможно, при свете дня в нем не было ничего пугающего, но сейчас…