Руинный марш - Евгений Буянов

Комната. Одна стена этой комнаты и часть потолка, прилегающая к ней, были разрушены. Через дыру в стене я и вошел внутрь, разыскивая кроватку с ребенком. Я ощутил, что здесь еще совсем недавно и благополучно жили люди. Стол, диван, шкаф… Обстановка обычной мирной квартиры. Но часть вещей у разрушенной стены смята и опрокинута. И на всем слой пыли, как свидетельство и отсутствия людей, и удара стихии. Я испытал непривычное, горькое чувство: вот был дом, жила семья… И вдруг все рухнуло куда-то в небытие… Минуту постоял, осмотрел обстановку. Детской кроватки не было. Ощутил какое-то прикосновение чужой жизни, беды незнакомых людей… Понял, что больше здесь быть не могу, и полез наружу. Не хотелось даже прикасаться к этой мебели, к этой пыли.

«Шестиколесник» . «Нам бы этот „шестиколесник“, – Сережа Романов горько усмехнулся, имея в виду мощный автокран фирмы „Като“. „Но крановщик ссылается на начальство в исполкоме, а там никто ничего не знает, и никто ничего делать не хочет…“ Конечно, сидеть полдня, и ничего не делать, с призрачной надеждой получить автокран после окончания совещания в исполкоме, мы не могли. Так мы бы за день ничего не успели.

Полтергейст . Тишина и ночная темнота лежали над пригородом. Я чуть прошелся перед сном, наслаждаясь свежим воздухом после пыли развалин. Внезапно тишину нарушил звон падающих бутылок: в одном из полуразрушенных бараков в разваленной кладке упал ящик с пустыми бутылками. Упал он, похоже, сам, поскольку никаких видимых причин я не заметил. Конечно, причина была. Это мог быть и несильный толчок землетрясения, и пробежавшая кошка или крыса. Или ток ветра, опрокинувший очень неустойчивую кладку развала… Или что-то еще, не видимое, или не увиденное. Этот, вроде совсем незначительный случай, запомнился неким внутренним размышлением: если видишь нечто непонятное, попытайся внимательно пронаблюдать, осмыслить и понять. Непонятные явления могут нести очень интересную, даже уникальную информацию. И дают тренировку для ума и фантазии. Или «самозапудрить» мозги, если в этом находишь удовольствие…

Завершение работ

Наши бригады работали и на других объектах. В частности, в еще одном большом завале от экспериментального высотного здания на Ширакаци, 54. Этот строительный «эксперимент» приводили в прессе, как весьма зловещий, – в этом доме людей погибло много. Его завал содержал немало сверхтяжелых блоков, неподъемных для строительных машин. По рассказу Димы Захаренкова и Глеба Селезнева завал планомерно расчищали для того, чтобы отдельные крупные бетонные блоки конструкции подцепить тросами и растащить в стороны танками. Но вдруг явился пьяный экскаваторщик и зубом своего экскаватора раздолбил всю конструкцию. Ее потом пришлось разбирать с помощью кранов, что замедлило ход работы. Дурак, конечно, – тоже стихия! Особенно, пьяный дурак. Здесь проявилось и такое негативное явление, как отсутствие четкого руководства, отсутствие «прораба» на завале. Он бы запретил необдуманные действия. А в случае неподчинения ретивого пьяницу следовало силой вынуть из кабины и отправить просыпаться. Вообще всех пьяных следует решительно удалять с места работ. Они создают неоправданный риск и для себя, и для других. Они нарушают ход работы, калечат технику. Ими почти невозможно управлять…

Некоторая общая информация о положении в городе до нас доходила из разговоров с соседними бригадами. Некоторые ребята посещали штаб, общались с другими отрядами из нашего города и из других городов. Они передавали наиболее значимые события, результаты спасательных работ. Спасенных в городе было очень мало. Во всем городе за день поисков находили 1–2 живых. С каждым днем их становилось все меньше и меньше, а потом спасения прекратились. Уже где-то 18–19 декабря стало ясно, что, видимо, уже никого больше спасти не удастся. Люди просто не могли выдержать столько времени в холодных руинах, без воды и пищи. Печально, но факт… Но появлялись в городе и люди, которых считали погибшими. Обычно это были те, кто в момент землетрясения находился в отъезде на непродолжительный срок, и не сообщил об этом близким и соседям.

После получения травмы я попросил на один день оставить меня дежурным по лагерю. Днем подошли два молодые мужчины – представители Ленгорисполкома и Горкома ВЛКСМ, прилетевшие из Ленинграда. Они сообщили, что все ленинградские отряды отзываются. Автобусы и авиарейсы нам будут предоставлены. Договорились о времени отъезда. По возвращении групп из города все были оповещены и стали готовиться к отъезду. Летели мы вместе с частью отряда Шопина, – в аэропорте встретил нескольких знакомых горных туристов, – Андрея Бражникова, Сергея Фарбштейна (последний позже и рассказал о действиях израильских врачей). Меня удивила грузоподъемность ТУ-154: самолет был весь забит спасателями, и у всех были тяжелые рюкзаки со снаряжением. А у отряда Шопина еще и куча инструментов, и сварочное оборудование…

В городе еще раньше разборка завалов стала постепенно переходить из фазы полу ручной в более грубую, механизированную. Чуть позже начали подрывать разрушенные дома взрывчаткой (с 24-го декабря) и более решительно разгребать завалы тяжелой строительной техникой, которая была подтянута к городу вместе с отрядами строителей. Один из таких отрядов (из Грузии) разместился рядом с нами на окраине Ахуряна, но поначалу строители подгоняли свою автоколонну с техникой и устанавливали домики-вагоны для проживания, готовя их для приема людей. Изменение же тактики раскопов было совершенно необходимо: следовало быстро очистить город от мусора и трупов, чтобы предотвратить эпидемии, улучшить санитарную обстановку. Иначе могли иметь место опасные последствия вторичных, производных проявлений катастрофы. Борьба с такими возможными проявлениями тоже должна учитываться общим планом проведения спасательных и санитарно-восстановительных работ в городе. К счастью, на дворе стоял декабрь, и температура воздуха колебалась где-то в районе нуля (ночью – в минус, днем в небольшой плюс). В таких условиях процессы разложения погибших в руинах шли достаточно медленно, а потому и опасность эпидемии в городе не возникла. И большинство погибших удалось извлечь и похоронить до начала гнилостного распада тканей. Если бы землетрясение произошло летом, опасность эпидемии могла бы стать более существенной.

К сожалению, память не сохранила имена всех товарищей по отряду, но я запомнил, как настоящих бойцов, Сергея Романова, Юрия Егорова, Алика Дорошина, Глеба Селезнева, Диму Захаренкова, Николая Орлова, Сергея Керова, Александра Роднянского, Иосифа Левианта. Эта повесть обо всех нас, спасателях 88-го, из Ленинакана, Спитака, Кировакана…