Последний тигр. Обитель Святого Ёльма - Татьяна Белова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Орис покрылся холодным потом. Не смогли добиться… Перед глазами встала картина страшных пыток, виденная им однажды в первый год обучения в Церковной школе.
Ориса бросило в жар, он повернулся и в упор посмотрел в лицо герну. Высокий лоб, тёмные, вьющиеся волосы до плеч, взгляд выдавал усталость, но никаких эмоций Орису увидеть не удалось. Герн, владетель печати Осеи, именно он приведет приговор в исполнение. Ему дано непререкаемое право Церкви — право отнимать жизнь.
— Это какое-то недоразумение, дед верующий человек, он не мог осквернить святыню!
— У нас есть свидетель, вы можете поговорить с ним, я провожу, — сказал герн.
Орис кивнул.
— Прошу вас не злитесь на меня господарь, я клянусь вам матерью моей, непутёвой, что я это своими глазами видел, — клялся мальчишка. — Накануне он просил показать ему город, ну я и показал! Мы гробницу ходили смотреть, он меня после ещё серебряным одарил, а потом спросил, есть ли ход потайной из города? Ну, ход то есть, да там даже крысы не живут! Но он мне золотой пообещал, если я ему вход туда покажу! Я всю ночь ворочался, спать не мог, а потом решил, что врёт он, нет у него никакого золота! Дьяр он, шарлатан и фокусник, где ж ему золото то взять? — мальчик на секунду отвел взгляд, но рассказ продолжил. — Я пошёл к нему, вижу, а он через чёрный ход сбегает, ну я за ним. Вижу, он в гробницу, ну, думаю, может помолиться пошел, благословения попросить, а он рукава закатал, огляделся, схватил палку свою и как начал всё громить. Я от страха сам не свой стал, сижу и трясусь за колонной, думаю, вот-вот небеса разверзнутся и Создатель испепелит старика!
Мальчишка перевёл дыхание, закусил дрожащую губу и с сомнением посмотрел на герна. Тот кивнул продолжать. Мальчик всхлипнул и снова заговорил.
— А потом чудеса какие-то начались. Одна из статуй, она вдруг… ну… засветилась вся, руки над головой воздела, будто молиться собралась и тут же рассыпалась пеплом… Ну, тогда я не выдержал и бросился прочь оттуда.
Орис не знал, что и думать, мальчишка переминался с ноги на ногу, заикался, глотал слова, глаза у него от страха были огромные, но лжи Орис не чувствовал. Грызли сомнения, но чем больше Орис слушал, тем больше верил, даже скорее просто знал, что именно так и было, и как не крутил, ничего путного не выходило. Зачем деду громить гробницу?
— Не понимаю, — сказал Орис и нахмурился.
— Правду мальчишка говорит? — спросил герн и выжидающе посмотрел на него. — Что говорит ваш дар, грамард? Суду бы не помешало ваше профессиональное мнение, если вы на него способны.
Ориса снова бросило в жар. В грамоте были указаны его привилегии, он владел “устами правды”, что давало ему право свидетельствовать в суде.
— Мальчик уверен, что видел то, о чем рассказывает, — аккуратно ответит Орис, оставив себе лазейку.
— Господари меня отпускают? — спросил мальчик.
— Насчёт статуи, — герн перевёл на свидетеля немигающий взгляд. — От страха всякое может привидеться.
Мальчишка сначала упрямо замотал головой, но вдруг зрачки его расширились, он понял на что намекает герн и быстро закивал. Герн жестом отослал его из зала. Проходя мимо Ориса, мальчик шепнул ему:
— Она пела, клянусь Святыми мощами, да чтоб меня Хатт в себе забрал, если я вру, она пела! Как священники в церкви поют, так и она!
— Пошёл вон, — грубовато прикрикнул Орис и отвернув голову, чтобы герн не видел, подмигнул мальцу. Тот спрятал улыбку, как медяк в рукаве.
— Как скажете, всемилостивый дарь. Знать ничего не знаю, видеть ничего не видел, — мальчишка поклонился и выбежал из комнаты.
Орис переглянулся с герном, но тот лишь пожал плечами, баснями его не удивишь.
— Воображение у паренька богатое, — сказал герн. — Или может, ар Серат, колдун?
Он выплюнул это слово, как жабу, скривившись от отвращения. Все эти деревенские колдуны, ведьмы, прорицатели, шаманы — самоучки и другие шарлатаны, вызывали у аристократии приступ болезненного презрения. Ориса передёрнуло, но он сдержался, есть вещи с которыми надо просто смириться.
— Он разбирается в травах, но не более, насколько я знаю, он простой человек. Он спас меня, подобрал на улице в зимние холода, я у него в долгу.
— Да вот не совсем, как оказалось, простой, да? Вам повезло, что за вас поручилась Церковь, так что держите свою благодарность подальше от судейской скамьи. И помните, это ваш долг. А теперь пойдём, навестим вашего простого человека и спросим, зачем ему громить священное место.
Орис без всякого дара чуял, что он не нравится герну, но придраться было не к чему. За спиной Ориса, как крепость, стояла Церковь, против которой не будет выступать даже владетель Осеи, благословлённый убивать.
Сосредоточившись на боли в рёбрах, Орис шагал вслед за герном по узким, сырым коридорам подземелья, трепыхался огонь факела, дышалось тяжело. Боль отвлекала и мешала думать. Преодолев переплетение коридоров, они спустились по широким, щербатым ступеням в просторное помещение. Стражники, присевшие отдохнуть, суетливо вскочили. Герн махнул факелом и приказал:
— Открывайте!
Стражники нервно загремели ключами. Орис на секунду закрыл глаза и прислушался к себе. Внутренний голос молчал, сердце билось ровно и спокойно. Услышав, как тяжёлую металлическую дверь распахнули, Орис открыл глаза. В свете факелов просматривались четыре стены, плесень по углам и трещины на сером камне.
Камера была пуста.
К удивлению Ориса, герн грязно выругался и скомандовал:
— Побег! Поднять всех по тревоге!
Замок превратился в разбуженный улей. Крики, гомон, лязг оружия, герны обыскали каждый угол, каждый пыльный закуток, где даже мышь не спрячется, но деда так и не нашли. Серат как сквозь землю провалился.
Пока шли поиски, Орис сидел в главном зале, глядя на равнодушное, жаркое пламя. День медленно, но верно катился к закату, а во рту у него и крошки ещё не было. От безделья он слушал монотонные разговоры придворных магов. Троица явилась при полном параде, в серебряных мантиях, пряча сморщенные ладони в широких рукавах. Все худые, невысокого роста, с белыми головами, они казались Орису братьями. Изучив камеру и коридоры подземелья, они в один голос заявили, что следов магии нет. Правда, это не помешало им строить одну безумную теорию за другой. Орис слушал и диву давался.
