Сокол и огонь - Патриция Райан

И действительно, как только летящий по воздуху плащ попал в поле его зрения, Соломон задрал голову и закосил глазами. Мартина инстинктивно натянула поводья, но по ошибке ухватилась за внутреннюю уздечку, заставив тем самым жеребца попятиться и, фыркая, закружиться на одном месте. Краем глаза она заметила, что Торн предостерегающе протянул руку перед своим слугой, кинувшимся было ей на помощь. «Разумно», — подумала она; помочь ей Альбин все равно не сумел бы, а только подвергся бы опасности оказаться под копытами шарахающегося в стороны коня.

Наконец ей удалось обуздать храпящего Соломона. Описав последний круг по вспаханной копытами земле, конь встал смирно. Облегченно вздохнув, она наклонилась и похлопала его по взмыленной шее. Торн бросил в ее сторону уважительный взгляд. У Альбина был растерянный вид.

Плащ упал на обочину дороги. Мартина стала спешиваться, но, увидев, что Альбин спрыгнул со своей смирной кобылы, осталась в седле. Он так почтительно поднял плащ, словно это была священная реликвия. Тщательно смахнув с него комья земли, он направился к Мартине, но в ту минуту, когда слуга поравнялся с Торном, тот выхватил плащ из его рук.

— Спасибо, Альбин, — сказал он.

Слуге оставалось лишь пробормотать положенное «сэр!» и снова вскарабкаться на свою лошадь. Торн, в свою очередь, несколько раз хорошенько встряхнул плащ, а затем подъехал к Мартине. Делая вид, что не замечает протянутой к нему руки, он осторожно накинул плащ ей на плечи и аккуратно разгладил его на ней. Движения его были уверенными и одновременно почти невесомыми. Мартина опустила глаза, в полном замешательстве рассматривая свои руки, державшие поводья. Обычно она редко краснела, но сегодня уже второй раз за день ее щеки благодаря этому саксу покрылись нежным розовым румянцем!

Ей нечасто приходилось ощущать прикосновение мужских рук. Кодекс рыцарский чести не одобрял фривольного обращения с благородной дамой. Но в поступке сэра Торна не было неуважения, хотя со стороны могло показаться, что он преступил границы дозволенного. После недавней пикировки, которая произошла между ними в Уилдском лесу, такой галантный жест представлялся ей тем более неожиданным. Он немного замешкался, застегивая плащ ее золотой брошью. Прокалывая булавкой плотную шерстяную ткань, его пальцы чуть подрагивали. Он случайно коснулся ее шеи тыльной стороной ладони. Рука его была теплой. От нее исходил терпкий и свежий запах, как от влажной лесной почвы, согретой после дождя солнечными лучами.

Когда он закончил, Мартина подумала, что надо бы поблагодарить его, но промолчала, побоявшись, что дрогнувший голос выдаст то смятение чувств, которое охватило ее. Торн, похоже, и не ждал от нее никакой благодарности. Он пришпорил коня и снова поскакал во главе отряда.

Вскоре темнеющее небо из розового стало фиолетовым. Мартина уже видела вдали очертания Харфордского замка, возвышавшегося на вершине господствующего над местностью холма. Величественные размеры замка производили сильное впечатление. С южной стороны, подле его стен лепилось несколько убогих лачуг. Мартина сумела рассмотреть около дюжины домиков, а также высокий шпиль местной церкви.

Однако когда они подъехали поближе, замок оказался вовсе не таким великолепным, как издалека. Он действительно был огромен, но примитивен своей архитектурой и представлял собой громадную каменную коробку-башню с четырьмя небольшими квадратными башенками по углам, окруженную со всех сторон массивными стенами, без каких-либо декоративных украшений.

Дорога к замку шла вверх по холму мимо крестьянских домиков и часовни, огибая его с запада; с восточной стороны замок обтекала река. Следуя за Торном, отряд миновал частокол из заостренных бревен и проехал по подъемному мосту через ров к внушительной арке входных ворот. Небольшая, но достаточно высокая для всадника дверь в одной из створок окованных железом дубовых ворот была открыта, и, проехав через нее, путники оказались во внешнем дворе замка.

Было уже довольно темно, и в наступивших сумерках можно было различить лишь обширную лужайку и стоящие в тени каменные хозяйственные постройки, прилепившиеся к стенам. В некоторых окошках подрагивал слабый мерцающий свет свечей. Возле построек копошились какие-то люди, слышны были их голоса, и Мартина ощущала на себе их любопытные взгляды. В воздухе пахло готовящейся пищей и ароматами скотного двора: животными, навозом и прелой соломой.

Мартина пожалела, что из-за наступившей темноты не может хорошенько рассмотреть все детали. Ее всегда интересовали старые замки, она читала о них в книгах и слышала в песнях и рассказах трубадуров. Если бы она призналась сейчас сэру Торну, что впервые очутилась в настоящем замке, то он не поверил бы ей, искренне полагая, что она родилась и выросла среди великолепия родового гнезда своего отца. Ничего, у нее в запасе целых два месяца — ведь до первого октября, дня назначенной свадьбы, они с Райнульфом будут жить в Харфордском замке на правах почетных гостей, и этого времени ей вполне хватит, чтобы ознакомиться с замком.

Миновав еще один подъемный мост, они попали теперь во внутренний двор. Здесь, кроме самой коробки центральной башни замка, Мартина увидела пристроенный к южной внутренней стене и крытый соломой каменный дом, из которого доносились душераздирающие вопли.

— Силы небесные, что это там?!

— Полагаю, вам приходилось и раньше слышать крик сокола, миледи, — ответил рыцарь по имени Питер.

Внешне Питер был похож на норманна, и даже больше, чем Райнульф. Он был чисто выбрит, а брови и ресницы были такого же бледно-желтого цвета, как и длинные, волнистые волосы — Мартина никогда раньше не встречала у мужчин таких длинных, до пояса волос. «Так вон оно что, соколы», — подумала она.

— Ах да, ну конечно, — поспешно согласилась она.

— Это птичник сэра Торна.

— Птичник лорда Годфри, — поправил его Торн.

— Ну да, — сказал Питер. — Птицы сэра Торна, то есть птицы нашего господина, конечно, соскучились по своему хозяину и теперь забеспокоились, почувствовав его.

Всадники спешились на вымощенной каменными плитами площадке перед башней, а подоспевшие конюхи увели лошадей. Из птичника вышел рыжеволосый юноша и подошел к Торну.

— Сэр! Азура сломала хвостовое перо, ястреб чихает, а Безумный отказывается принимать пищу.

— Это все может подождать до завтра, Кипп, — отмахнулся Торн. — Там в корзинке молодая соколица. Отнеси ее в птичник и проследи, чтобы ее посадили в удобную клетку. Нужно оставить ее в полной темноте, так что не зажигайте огня и свечей и разговаривайте с ней очень тихо. Накройте ее клетку тряпкой.