Тайна жертвенных ягнят - Алексей Макеев

— Ничего, все образуется, — как умел, попытался я успокоить ее.

— Очень хочется на это надеяться, — пробормотала Алина, размазывая по щекам слезы.

— Ладно, пойдем отсюда, — предложил я, подталкивая девушку в сторону зонтиков. — Нечего возле трупа стоять.

Она покорно двинулась в указанном мною направлении. Уныло потянулись к своим лежакам и остальные отдыхающие. Не так давно оживленный пляж притих, стал пустеть, многие отправились в свои номера. Загорать неподалеку от лежащего трупа желания не было. Над пляжем установилась гнетущая тишина, и даже море, казалось, перестало весело плескаться и омывать волнами пустынный берег.

Вернулась Надежда. Она села на свой лежак, а Замшелов, притащившийся за нею, отправился к зонтику неподалеку и расположился там. Видимо, ему необходимо было побыть немного в одиночестве, чтобы отойти от стресса, вызванного смертью Люстрина, чей труп ему пришлось вытаскивать из воды.

Полчаса спустя приехали двое турецких полицейских: молодые мужчина и женщина в форме — в бейсболках, темных штанах и голубых рубашках с темными погонами, а также подкатила прямо к пляжу карета «Скорой помощи». Из нее выбрались двое медработников в белых халатах, тоже мужчина и женщина. Процедуры осмотра места происшествия, освидетельствования медработниками факта смерти, опрос свидетелей наверняка одинаковы во всем мире. Не отличались и турецкие процедуры, проводимые правоохранительными органами и медиками на месте происшествия. Медработники осмотрели труп, сделали какие-то записи, затем переложили мертвого Люстрина на носилки и с помощью двух парней-добровольцев из числа отдыхающих в отеле отнесли в «Скорую помощь». Автомобиль тут же уехал, а полицейские начали опрос свидетелей, в которые попал Валерий Замшелов как человек, нашедший утопленника.

Поскольку полицейские говорили только на английском и турецком, которого никто из нас не знал, а общаться с ними было необходимо, в качестве переводчицы с русского на английский и обратно выступила Алина Милушева. Из меня же свидетель был никакой, потому что я ничего не видел — ходил в момент обнаружения утонувшего в магазин за защитным кремом, которым, кстати говоря, так и не успел воспользоваться. Поскольку к моей персоне никто интереса не проявлял, я отправился в свой номер, так как близилось время обеда. 

Убийство или несчастный случай?

В номере, смыв с себя под душем морскую соль, я переоделся и спустился в столовую. Не стоит, наверное, говорить о том, что настроение было паршивым. Хоть Люстрин и не мой друг, а только случайный знакомый, мужика, разумеется, жалко, ибо чувство жалости заложено в каждом из нас природой, но вот только суждено ему развиться или оно так и зачахнет в зародыше, зависит от воспитания человека, от той обстановки, в которой он живет. И не у всех она способствует формированию чувства сострадания к ближнему, иначе не было бы у нас жестоких людей, садистов, маньяков, убивающих людей и испытывающих наслаждение, причиняя ближнему боль.

Взяв себе первое и второе блюда, я устроился за свободным столиком. А через минуту напротив меня села с подносом большеротенькая.

— Привет, Игорь, — проговорила она, по-хозяйски расставляя на столе тарелки с супом-пюре, салатиками, жареной рыбой с картошкой фри.

— Привет! — ответил я, вяло перемалывая челюстями салат из капусты.

— Вот это да! — возбужденно заговорила Маша Лебедева. — Как он умудрился захлебнуться?

— Всякое может быть… — пожав плечами, ответил я.

— Вот и я удивляюсь, — подхватила Маша, тараща свои большие глаза навыкате, зачерпнула ложкой суп-пюре и отправила в рот. Попробовав, закатила глаза и почмокала губами. Пюре ей понравилось, и она отправила в рот следующую ложку. — Как он мог утонуть, когда вокруг столько людей, да еще на мелководье? Пьяный, что ли, был?

После того как я бываю на похоронах или вижу покойника, я почему-то потом не могу есть мясо. Поэтому отодвинул гуляш и наколол на вилку яйцо под майонезом.

— Нет, он не пил, — произнес я неохотно, не было у меня никакого желания обсуждать с девицей тему гибели Люстрина.

В отличие от меня у Маши был завидный аппетит. Она быстро покончила с супчиком и придвинула к себе тарелку с рыбой и картошкой фри.

— Тогда я не понимаю, как можно утонуть среди бела дня и абсолютно трезвым.

— И понимать не надо, — ответил я спокойно и сделал глоток апельсинового сока, прихваченного вместе с обедом. — Пусть выясняет обстоятельства, при которых он утонул, турецкая полиция.

— Действительно, — проговорила Лебедева и закатила глаза, выражая сожаление. — Только жаль мужика, не старый еще дядька был.

— Это точно, — согласился я и взглянул на появившуюся в столовой Алину в красном сарафане в компании со своей тетушкой.

Милушева стрельнула в мою сторону глазами, однако никоим образом не показала, что заметила мою персону, и продефилировала вместе с Яриловой к месту раздачи пищи. Ну и черт с тобой, не хочешь замечать, и не надо, будем интерес подогревать иным способом — я широко улыбнулся девице напротив меня и преувеличенно оживленно произнес:

— Ладно, Маша, давай поговорим о чем-нибудь веселом.

— Не знаю, весело это или нет, — ухмыльнулась девица, — но меня интересует, что ты делаешь сегодня вечером?

— Хм! Хороший вопрос, — делано рассмеялся я и покосился в сторону Алины: смотрит. — Пока не знаю.

Маша растянула свой большой рот шире ушей.

— Тогда давай сходим куда-нибудь в бар, посидим. Здесь неподалеку, насколько я знаю, всю ночь на одной из улиц работают бары. Мне одной как-то не с руки идти, а вдвоем нормально.

Честно говоря, Маша была абсолютно не в моем вкусе. Уж лучше совсем без курортного романа остаться, чем заводить интрижку с ней, и я уклончиво ответил:

— Знаешь, Маша, староват я уже для ночных клубов и баров.

— Да ладно прибедняться-то! — нахально подмигнула мне Лебедева и отправила в рот очередной кусок рыбы. — А то давай вечерком прогуляемся, посидим, коктейли попьем.

— Время покажет, чем вечером заняться, — выдал я свою излюбленную фразу. — До вечера еще дожить нужно. А то вон, видишь, мужик и до обеда не дожил.

— Это точно, — помрачнела Лебедева.

Я поел, дождался, когда доест Маша, встал, галантно отодвинул стул, когда девушка приподнялась, и вместе с нею под украдкой бросаемыми взглядами одной красивой особы направился к выходу. У двери столкнулся с входящим в ресторан Николаем Гуляевым.

— Разговор есть, Игорь! Можно на минутку? — кивнув в знак приветствия моей спутнице и сняв при этом сомбреро, проговорил «селадон» и скупо улыбнулся, принося таким образом Маше извинение за то, что задерживает меня.

Девица пошла вперед, а я остался.

— Через час майор Бурмистров собирает нас в своем номере, — обмахиваясь сомбреро, сообщил возвышающийся надо мной длинный Гуляев. — Разговор у него к нам есть.

— Хорошо, обязательно приду, — тотчас откликнулся я и быстро вышел из ресторана.

Ровно через час я постучал в уже знакомую мне дверь.

— Открыто! — раздался голос майора.

Я вошел в номер. Кроме самого Бурмистрова, в комнате уже находились Николай Гуляев, сидевший на стуле у столика, и врач Галина Студенцова, она устроилась на стуле за трюмо. Хозяин же номера расположился на кровати. Дожидаясь всей честной компании, присутствующие бессмысленно пялились в телевизор. Наконец пришли недостающие члены нашего волей судьбы образованного коллектива: Милушева, Ярилова и их хвостик Замшелов — и чинно уселись на соседнюю кровать.

— Ну, что же, начнем, господа туристы группы, над которой висит проклятье! — с какой-то горькой иронией проговорил Бурмистров, отключая пультом дистанционного управления телевизор. — Нам есть о чем с вами поговорить.

Все присутствующие напряженно молчали, не зная, что им ждать от этой беседы.

— Вы должны меня понять, — невеселым тоном продолжал Бурмистров. — Я хоть и не на службе, но все равно являюсь полицейским. Когда мы вернемся в Москву, у меня обязательно спросят об обстоятельствах дела. И пока есть возможность, мы все находимся в одном месте, мне бы хотелось, пользуясь случаем, узнать, что же все-таки произошло.

— А что произошло? — скривил рот Гуляев. — Леонид утонул.

— Я понимаю, что утонул, — ничуть не смутившись ироничной реплики, сказал Бурмистров. — Мне хочется знать, кто где был в тот момент, когда обнаружили труп. И заметил ли кто-нибудь из вас что-либо необычное или странное, предшествующее гибели Леонида Люстрина.

Все молчали, очевидно, копаясь в своих мыслях и воспоминаниях.

— Начнем с тебя, Валерий, — обратился майор к Замшелову, — ведь это же ты обнаружил утопленника?

— Ну да, — проговорил Замшелов солидным тоном человека, осознающего всю значимость своей персоны, нашедшей в бездонном Средиземном море утопленника.