Когда приходит любовь - Мариса де лос Сантос

Но во вторую ночь она проснулась около полуночи, неожиданно испугавшись незнакомой комнаты, куда через высокие окна проникало слишком много света. Она подошла к одному из окон и посмотрела вниз на спешащие куда-то машины и людей на тротуаре. Ей стало одиноко при виде всей этой буйной деятельности внизу и звуков, которые она не могла слышать. Она задумалась, почему ей так хочется домой, несмотря на то что отец был с ней очень мил. Может быть, дело в том, что он забывал имена людей, о которых она ему рассказывала, или дважды задавал один и тот же вопрос? Но больше всего ее печалило, даже возникало желание исчезнуть во время бесед с отцом, когда взгляд его скользил по ней, потом уходил в сторону. Его внимание было таким же рассеянным, как у ребенка, находящегося в комнате с телевизором, и Клэр видела, как бегают его глаза, как будто в любой момент может появиться другая дочь, получше.

Клэр захотелось пить, и она тихо проскользнула мимо спальни отца в кухню. Ей пришлось поискать стакан, и когда она наконец налила воды, из гостиной до нее донесся странный, какой-то животный звук. Она едва не кинулась назад, в гостевую спальню, но вспомнила о Мэри Ленокс из «Тайного сада»: та услышала чей-то плач в английском особняке, куда ее отправили после того, как родители умерли от холеры, и смело пошла по страшному коридору, разыскивая источник звука.

Клэр затаила дыхание и незаметно прошла в гостиную, осторожно держа перед собой стакан с водой, как будто это свеча, освещающая ей путь. Она чуть не уронила стакан при виде незнакомой женщины, полулежащей на диване, — волосы сбились в сторону, одна рука вяло висела, из открытого рта вырывался храп. Клэр резко вскрикнула и кинулась в спальню отца, расплескивая воду, но в комнате никого не было. Плача, она позвонила матери на мобильный, и та сразу же уехала с курорта в горах. Клэр собрала свои вещи, села в лифт и стала ждать мать. Сердце ее колотилось. Мать приехала только через два часа, и только тогда Клэр смогла спрятать горящее лицо в шерсти ее пальто. Отец так и не вернулся, а женщина, которой он велел присматривать за дочерью, так и не заметила исчезновения девочки.

После этого случая Клэр стала по-другому относиться к отцу. Это была не злость, а настороженность, но для теплых чувств места не осталось.

«Я должна быть смелой», — подумала Клэр. Она сидела и смотрела на телефон. Вдали слышалось завывание пылесоса, смешанное с несколько фальшивым сопрано Макс: «Ты ушла, ушла навек! Как же жаль, Климентина!» В исполнении Макс песня звучала весело.

Клэр еще немного послушала пение Макс, затем сбросила книги с кровати и решила: смелая она или нет, но все же лучше позвонить, пока Макс в доме.

Кроме того, мама может вскоре вернуться домой с пакетами, набитыми дорогой едой, которую она покупает в разных магазинах и специальных лавочках. В последнюю неделю мать охватила лихорадочная страсть к готовке. Она накупила кучу книг с рецептами блюд, журналы «Продукты и вина» и «Гурман», а также кухонные принадлежности, очень дорогие и крайне специфичные. Например, огромную кастрюлю для паэльи с собственной газовой горелкой.

Клэр наблюдала, как мать разбирает пакеты. Осторожно, как бесценный хрупкий подарок, держит в тонких руках продукты: сморчки, шафран, дуврскую камбалу, белое трюфельное масло, маленькие пурпурные картофелины, длинный стебель брюссельской капусты, похожий на винтовую лестницу. Затем она начинала с сумасшедшим энтузиазмом готовить, иногда выбрасывая наполовину готовое блюдо в помойное ведро и начиная все сначала, а иногда вынимая из духовки золотистое ароматное суфле или булки и расставляя все это перед Клэр. Иногда Клэр просыпалась среди ночи и слышала, как ее мать что-то режет. Клэр ждала, когда она ляжет спать, затем на цыпочках спускалась вниз и выключала везде свет, а пару раз даже конфорки на плите.

Клэр набрала номер телефона в офисе отца и, когда секретарша ответила, решительно сказала:

— Это Клэр. Пожалуйста, позовите моего папу. Мне нужно немедленно с ним поговорить.

После паузы секретарша спросила:

— Как ты поживаешь, Клара? — Если судить по голосу, она была молодой, напористость Клэр ее не смутила и тон у нее был сочувствующий. Хотя она и неправильно произнесла ее имя, секретарша показалась ей милой. Что слегка сбило Клэр с толку. Легче проявлять отвагу, если требуется преодолеть сопротивление.

— Хорошо, — сказала Клэр невольно более мягким тоном.

— Твоего отца нет в офисе, но я могу попросить его тебе перезвонить. Годится?

Клэр расстроилась. Нет, она не уверена, что он станет перезванивать, но если даже он и позвонит, возможно, будет слишком поздно. Мама уже придет домой. Может даже сама снять трубку.

— Нет, — заявила Клэр, невольно повышая голос, — мне нужно поговорить с ним немедленно. Пожалуйста.

После паузы женщина сказала:

— Послушай, милая, я только что говорила с ним по телефону, так что почти уверена, что успею захватить его. Он перезвонит тебе через несколько минут. Ну как?

— Нормально, — тихо сказала Клэр. — Спасибо.

Она положила трубку и ждала, как ей показалось, очень долго, положив одну руку на телефон. Когда он зазвонил, она подпрыгнула и отдернула руку, как будто телефон внезапно загорелся. Затем ответила:

— Алло.

— Ласточка? — услышала она голос отца. — Как твои дела?

Вот так просто — «как твои дела», как будто он звонит ей каждый день. Клэр даже подумала, нет ли кого-нибудь с ним в одной комнате, кто может слышать.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— У меня всего пять минут, что печально, но эти пять минут я полностью в твоем распоряжении.

Клэр взяла себя в руки.

— Это важно. Может занять больше пяти минут. Это о маме.

Клэр ждала, что он что-то скажет, о чем-то спросит, но не дождалась.

— Она заболела, я так думаю. Хотя заболела — не совсем правильно… — Клэр запнулась, — она меняется. Она ведет себя совсем по-другому. И это продолжается уже довольно долго.

— Да не о чем волноваться, Клэр, — сказал он. — Люди меняются. Каждый раз, когда я тебя вижу, ты другая. Например, когда ты в последний раз здесь была, ты отпила только пару глотков сливок, а помнишь, как ты их раньше любила?

Игривость в его тоне вызвала в ней приступ ненависти.

— Нет. Нет. Тут совсем другое. Это не обычные перемены. Послушай же меня!

— Я слушаю, — устало произнес он.

— Она все время готовит, иногда даже ночью.

— Ну, не вижу в этом ничего страшного. Продолжай, — сказал ее отец.

— И покупает странные вещи. Большие кастрюли и кулинарные книги.

— Ну, она всегда легко тратила деньги, — сухо заметил он.