Самоед - Всеволод Фабричный

Но я отвлекся. Прошу прощения. Мы едем по шоссе на работу. За рулем сидит странный человек….

Плюс ко всей этой ахинеи с миллионами — Фотограф хотел чтобы я начал покупать зубную пасту и туалетную бумагу у какого–то определенного интернет–магазина. Фотографу, насколько я понял, был обещан небольшой куш если он найдет человека, который станет скупать в этом магазине всякое дерьмо для личного пользования. Забастовка длилась долго и он агитировал меня ежедневно. Я отказывался. Говорил, что не хочу связываться с интернетом и вообще — туалетную бумагу покупаю не я, а моя мать.

Фотографу так и не удалось сделать меня постоянным покупателем интеренет–магазина и получить пару долларов за успешное рекрутство. Он очень сожалел об этом. Намекал, что я много упустил и жизнь моя теперь пойдет прямо под откос.

Мы наконец доехали до нужного нам склада. Внутри нас подвели к грузовику железные двери которого уже были депрессивно распахнуты.

Я сам довольно доходной и худосочный человек, но глядя на мощи Фотографа я чувствовал себя силачом и красавцем. Однако в тоже самое время я немного приуныл потому что сомневался в том, что мой напарник будет способен непрерывно разгружать тяжелые коробки с бумагой в течении четырех часов. Мои опасения подтвердились моментально: Фотограф энергично вытянул спичечно–тонкие руки, снял первую коробку с верхнего ряда, подержал ее над головой около секунды, затем ноги его стали подламываться, он зашатался и упустил коробку себе на голову. Глаза его закатились, он сделал несколько классически–заплетающихся шагов и упал на пол грузовика. Я помог ему встать и печально подумал, что оставшуюся работу придется делать мне самому. Однако же Фотограф быстро оправился от пережитого и, уже весьма осторожно, принялся за вторую коробку, которую он, с великим трудом — но все же снял с полки и положил на деревянный поддон, который, когда он наполнялся — вывозил из грузовика постоянный работник слада и затем заменял на новый.

За два месяца нашего сотрудничества у Фотографа было бессчетное количество падений, мелких травм и приступов головокружения. Работал он медленно, но к его чести надо сказать что он не был обузой, не жульничал и не отлынивал — то есть для его возраста и телосложения он был не таким уж плохим грузчиком.

Он был страшно разговорчивым, но к сожалению девяносто процентов его рассказов и рассуждений касались исключительно денег. Рассуждения были нездоровыми и гротескными. С каждым днем его безумие прогрессировало. В последние дни Фотограф непрерывно рассказывал мне одну и ту же историю о том, что в Соединенных Штатах у него есть брат миллионер, который мог бы в любое время подарить ему — Фотографу хотя бы тысяч сто, но он не хочет денег брата потому что знает, что в нем самом есть потенциал стать самым успешным человеком планеты, пить дорогое вино и вступать в половые сношения с женщинами красота которых убивает на месте.

Все это время я тщетно пытался направить разговор в другое русло и поговорить например о литературе. Судя по некоторым цитатам, которые порой выдавал мой друг — он был порядочно начитан. Я проиграл: когда я заговаривал о литературе — Фотограф с радостью подхватывал тему и начинал рассказывать содержание восхитительной книги, которую только недавно прочел. Книга могла называться «Финансовая Стабильность И Успех», или же «Как Стать Миллионером В Течении Месяца».

Бедный Фотограф… В молодые годы он действительно зарабатывал на жизнь фотографией и в данном случае он, я думаю, не врал, потому что иногда хоть чуть–чуть отрываясь от липкой бумаги денежного проклятия — он с неподдельной любовью вспоминал свое фотографическое (и конечно более фотогеничное) прошлое. Однако и тут присутствовал некий элемент безумия и вероятного вранья: Фотограф утверждал, что делал профессиональные снимки известных артистов и музыкантов — в частности группы Pink Floyd, был в закадычных друзьях с Дэвидом Гилмором и чуть ли не сам Стэнли Кубрик когда–то предлагал Фотографу многотысячный контракт.

По словам Винсента — его карьера потерпела мощный крах из–за коварной женщины, наркотиков и депрессии. Он потерял все что у него было включая квартиру.

К слову о наркотиках: это была единственная тема, которая могла его оживить. Особенно всяческие галлюциногены и в частности ЛСД. В молодости он принимал ЛСД в огромных количествах и много лет спустя продолжал страдать от флэшбэков, которые случались с ним в самых неподходящих местах — например за рулем.

В данном случае я верю Фотографу. Вы не видели его, а я видел. Когда он был в ударе (конечно же насчет денег и близкого богатства) — это был ходячий флэшбэк. ЛСД в форме маленького человечка в очках. Кислота сияла и переливалась на его небольшой лысине. Рукопожатие гарантировало усиленное восприятие цветов.

За рулем это был опасный психопат и маньяк. Несколько раз я был реально близок к гибели.

Если машина впереди него ехала слишком медленно он с хриплым птичьим криком — «Сука!!!» давил на газ, выезжал на тротуар и обгонял ее. Он мог въехать на шоссе перед самым носом несущегося со скоростью сто двадцать километров в час грузовика. Водитель, с перекошенным, ошалевшим лицом, бил по тормозам, а Фотограф смеялся и показывал ему средний палей левой руки. Мне хотелось завыть от страха и я беспрестанно жал ногами воображаемый тормоз на усыпанным сигарным пеплом полу машины.

Фотограф плохо видел, а дворники его колымаги работали не всегда. Однажды, возвращаясь после работы домой, мы попали под сильнейший, немилосердный дождь. Ничего не было видно, а на скоростной линии шоссе мы естественно были вынуждены были ехать довольно быстро. Фотограф, несмотря на свою всегдашнюю бешеную дорожную отвагу, немного струхнул. Он вцепился в руль сухими, сморщенными руками, закусил сигару как лошадь закусывает удила и тихо повторял вслух:

— Будь осторожен, Винсент! Будь осторожен!

Забастовка кончилась и мы расстались. Мне кажется что вовремя. Рано или поздно Фотограф бы нас угробил.

Он позвонил мне через несколько месяцев и в последний раз попытался предложить мне покупать туалетную бумагу по интернету. Я твердо и вежливо отказался.

Он помолчал немного и затем со вздохом сказал:

— А машину мою украли…

Вервольф

Ты:

— Говорил мне, что ты единственный человек в своей семье, который остается в форме, а твои мать и брат жирны как вислоухие свиньи.

— Курил дешевые сигары и чтобы никто не попросил затяжку- облизывал их наводя присутствующих на неловкие оральные ассоциации.

— Жаловался, что коробки, которые мы разгружали на складе смеются над тобой по утрам. Они начинали свой картонный хохот в семь утра — когда ты появлялся на работе — обкуренный и стопроцентно не от мира сего.

— Украл толстый пакетик крэка у своего младшего брата и обильное носовое кровотечение сделало тебя похожим на Иисуса, который не выдержал и пустился во все тяжкие.

— Запаниковал, уверился, что полиция ищет именно твой несчастный крэк, передал пакетик мне, который я (с твоего одобрения) выбросил в глухие ежевичные кусты.

— Рассказывал, что однажды на вечеринке, молодая девица предложила тебе запереться с ней в шкафу и когда вы заперлись — приказала расстегнуть пояс.

— Купил в магазине подержанной военной одежды белый партизанский костюм и приходил в нем на работу несмотря на негодование негров, которые подозревали что ты имитируешь Ку Клус Клан и грозили утопить тебя в унитазе.

— Пил со мной дешевейшее, отвратительное, сжирающее желудок шерри, которым я угощал тебя по утрам возле сонного спортивного стадиона и заявлял, что в природе не может существовать более благородного напитка.

— Лежа на горячей, как гриппозное тело июльской траве — строил планы на будущее. Обещал, что скоро снимешь квартиру, будешь приглашать меня в гости, позовешь также двух шлюх и мы будем поглощать Смирнофф с голубой этикеткой.

— Добавил, что когда шлюхи будут готовы к соитию — разрешишь мне устроиться с самой красивой из них на кровати, а со своей — запрешься в шкафу.

— Однажды, на время потеряв рассудок от марихуаны, спиртного, крэка и недоедания начал бегать по узким складским проходам, выть и кричать, что ты вервольф.

— Жил в отеле–притоне на набережной, после работы включал Ministry на максимальную громкость, спускался по вечерам в бар полный старых блядей и не менее старых и совсем не опасных разбойников. Засыпал в четвертом часу утра в зачумленном дымом травы номере.

— Питался сэндвичами с арахисовым маслом и пивом «Colt45».

— Все собирался, но так и не купил маленькие маникюрные ножницы чтобы укоротить желтый панцирь ногтей на ногах.

— Крепко держа в левой руке ревущий магнитофон — тщетно пытался стрелять у прохожих деньги на последнюю в тот вечер бутылку пива, пока я настороженно мочился на стену банка в любую секунду ожидая ультразвуковой окрик охранника.