Дети судьбы - Джеффри Арчер

— Хочешь, я покажу тебе участок? — спросил Том.

— Давай, — ответил Нат. — Но сначала можно я позвоню по телефону?

— Нет нужды, Диана уже звонила.

— Уже звонила?

— Да, она позвонила сегодня утром и спросила, когда ты приедешь. Она попросила меня не говорить тебе о её звонке, так что, наверно, она тобой интересуется.

— Лучше я сейчас же ей позвоню.

— Нет, это — худшее, что ты можешь сделать.

— Но я обещал позвонить.

— Знаю, но лучше мы сначала обойдём участок.

Когда мать Флетчера довезла его до дома Гейтсов в восточном Хартфорде, дверь открыл Джимми.

— Не забудь всегда обращаться к мистеру Гейтсу «сенатор» или «сэр».

— Да, мама.

— И старайся не задавать слишком много вопросов.

— Конечно, мама.

— Помни, что разговор двух людей состоит из пятидесяти процентов говорения и пятидесяти процентов слушания.

— Да, мама.

— Здравствуйте, миссис Давенпорт, как поживаете? — спросил Джимми, открывая дверь.

— Очень хорошо, Джимми, спасибо. А ты?

— Отлично. Сейчас папа и мама — на каком-то мероприятии, но хотите, я приготовлю для вас чашку чая?

— Нет, спасибо. Мне нужно вернуться на заседание больничного треста, но не забудьте передать родителям мои наилучшие пожелания.

Джимми понёс один из двух чемоданов Флетчера наверх в свободную комнату.

— Моя комната будет рядом, — сказал он. — Это значит, что у нас будет общая ванная комната.

Флетчер поставил второй чемодан на кровать и начал разглядывать картины на стенах — гравюры, изображающие Гражданскую войну,[12] — на случай, если в гости к сенатору приедет южанин, который забыл, кто победил в этой войне. Глядя на эти гравюры, Джимми вспомнил, что нужно спросить Флетчера, закончил ли он своё сочинение о президенте Линкольне.

— Да, ты нашёл номер телефона Дианы?

— Я сделал лучше. Я узнал, в какое кафе Диана ходит почти каждый день. Так что мы можем туда зайти, как бы невзначай, часов в пять. А если её там не будет, папа пригласил её родителей на приём в Капитолий на завтрашний вечер.

— Но они могут не прийти.

— Я уже просмотрел список гостей. Они согласились.

Флетчер неожиданно вспомнил об услуге, которую он обещал оказать сенатору.

— Ты полностью сделал своё домашнее задание?

— Ещё даже не начал, — признался Джимми.

— Джимми, если в конце семестра ты не получишь проходного балла, тебя оставят на испытательный срок, и тогда я ничем не смогу тебе помочь.

— Знаю, но ещё я знаю, какую сделку ты заключил с моим отцом.

— Да, и я хочу выполнить то, что обещал, так что мы начинаем работать завтра с утра. Мы будем заниматься по два часа каждое утро.

— Слушаюсь, сэр, — сказал Джимми, становясь по стойке «смирно». — Но прежде чем думать о завтрашнем дне, тебе, наверно, нужно переодеться.

У Флетчера было полдюжины рубашек и две пары запасных брюк, но он понятия не имел, как ему одеться на своё первое свидание. Он хотел уже было попросить совета у своего друга, когда Джимми сказал:

— Когда распакуешь свои вещи, спустись вниз в гостиную. Ванная — в конце коридора.

Флетчер быстро переоделся в рубашку и брюки, купленные накануне в местном магазине готовой одежды, который порекомендовал его отец. Он осмотрел себя в зеркале. Он понятия не имел, как выглядит, потому что раньше никогда не интересовался одеждой. Он слышал, как диск-жокей сказал по радио: «Веди себя естественно, выгляди элегантно», — но он не понимал, что это значит. Когда Флетчер спускался вниз, он услышал в гостиной голоса, один из которых не узнал.

— Мама, ты помнишь Флетчера? — спросил Джимми, когда его друг вошёл в комнату.

— Конечно, помню. Мой муж без устали говорит всем и каждому, какой у вас был интересный разговор во время матча Тафт — Хочкис.

— Очень мило с его стороны, что он это запомнил.

— И, насколько я знаю, он будет рад снова с тобой встретиться.

— Очень мило с его стороны, — снова сказал Флетчер.

— А это — моя крошка-сестричка Энни, — сказал Джимми.

Энни покраснела, потому что она терпеть не могла, когда Джимми называл её «крошкой-сестричкой». Флетчер не отрывал от неё глаз с той минуты, как вошёл в комнату.

9

— Добрый вечер, миссис Колтер, очень приятно познакомиться с вами и с вашим мужем. А это, должно быть, ваша дочь Диана, если я правильно помню.

Мистер и миссис Колтер были взволнованы, и не только потому, что никогда раньше не встречали сенатора, но ещё и потому, что были убеждёнными республиканцами.

— Теперь, Диана, — продолжил сенатор, — я хочу тебя кое с кем познакомить.

Гейтс оглядел комнату, разыскивая глазами Флетчера, который только что стоял рядом с ним.

— Странно, он только что был здесь. Но не уходите, не познакомившись с ним, иначе я не выполню свою часть сделки, — сказал сенатор, ничего не объясняя.

— Куда делся Флетчер? — спросил Гарри Гейтс сына, когда Колтеры отошли к другим гостям.

— Если ты увидишь Энни, ты неподалёку найдёшь и Флетчера, потому что он ни на шаг не отходил от неё с тех пор, как приехал в Хартфорд. Я собираюсь купить для него поводок и назвать его Флетч.

— Правда? — спросил сенатор. — Надеюсь, он не думает, что это освобождает его от нашей сделки?

— Нет, — сказал Джимми. — Сегодня утром мы два часа штудировали «Ромео и Джульетту», и, по-моему, он воображает, что он — Ромео.

— Вот как? — улыбнулся сенатор. — А какая роль предназначается тебе?

— По-моему, я — Меркуцио.

— Нет, — сказал Гарри Гейтс. — Ты будешь Меркуцио, только если он начнёт ухаживать за Дианой.

— Не понимаю.

— Спроси Флетчера, он тебе объяснит.

Дверь открыла Тришия. Она была одета для игры в теннис.

— Диана дома? — спросил Нат.

— Нет, она поехала с родителями на приём в Капитолий. Вернётся примерно через час. Кстати, я — Тришия. Ты говорил со мной по телефону. Я как раз хотела выпить кока-колы. Хочешь?

— Твой брат дома?

— Нет, он — на тренировке.

— Тогда да, пожалуй.

Тришия провела Ната в кухню и указала ему на табуретку на другом конце стола. Нат сел и молчал, пока Тришия открывала дверцу холодильника. Когда она нагнулась, чтобы достать две бутылки кока-колы, её короткая юбка задралась, и Нат не мог оторвать глаз от белых теннисных трусиков.

— Когда, по-твоему, они вернутся? — спросил он, пока она кидала в стакан кубики льда.

— Понятия не имею; так что пока тебе придётся довольствоваться моим обществом.

Нат стал потягивать кока-колу, не зная, что сказать, ведь он и Диана собирались пойти в кино на «Убить пересмешника».

— Не знаю, что ты в ней увидел, — сказал Джимми.

— У неё есть всё, чего нет у тебя, — сказал Флетчер, улыбаясь. — Она умна, красива, и с ней весело.

— Ты уверен, что говоришь о моей сестре?

— Да.

— Кстати, только что появилась Диана Колтер вместе со своими родителями. Папа интересуется, ты всё ещё хочешь с ней встретиться?

— Не особенно, так что можешь оставить её себе.

— Нет, спасибо, — сказал Джимми, — мне не нужны объедки с твоего стола. Кстати, я рассказал папе про «Ромео и Джульетту» и сказал, что вижу себя в роли Меркуцио.

— Только если я начну встречаться с сестрой Дана Колтера, но она больше меня не интересует.

— Я всё ещё не понимаю.

— Я тебе объясню это завтра утром, — сказал Флетчер, когда появилась Энни, неся с собой две бутылочки «Доктора Пеппера».[13] Энни бросила на брата неодобрительный взгляд, и он тотчас же испарился.

Некоторое время оба они молчали, затем Энни спросила:

— Хочешь, я покажу тебе помещение Сената?

— Конечно, это будет здорово, — ответил Флетчер.

Она повернулась и направилась к двери, Флетчер последовал за ней.

— Ты видишь то, что я вижу? — спросил Гарри Гейтс у своей жены, когда Флетчер и его дочь вышли из комнаты.

— Конечно, — ответила Марта Гейтс. — Но я бы не слишком беспокоилась об этом, мне кажется, что ни он, ни она не способны соблазнить друг друга.

— Когда я был в его возрасте, я всё время пытался это сделать, и ты, я уверен, это помнишь.

— Типичный политик! Это — ещё одна история, которую ты с годами пытаешься приукрасить. Потому что я чётко помню, что это я тебя соблазнила.

Нат потягивал кока-колу, когда ощутил чужую руку у себя на бедре. Он покраснел, но не попытался отстраниться. Тришия ему улыбнулась:

— Можешь положить руку на мою ногу.

Нат подумал, что, по её мнению, с его стороны будет грубо, если он этого не сделает, поэтому протянул руку под столом и положил ей на бедро.

— Правильно, — подбодрила его она, потягивая кока-колу. — Это — более по-дружески.