Смерть в середине лета - Юкио Мисима

— Кацуо! Пойдем на море.

Томоко взяла дочку на руки, семья вышла из ворот и зашагала через сосновую рощу к пляжу. Показалось море. Оно лежало поверх песчаной полосы берега широкое и сверкающее, и по нему стремительно бежали волны.

Сейчас, в час отлива, на пляж можно было пройти не поднимаясь на холм. Масару потянул сына за руку, и они ступили на горячий песок.

Людей на берегу было совсем немного, зонты стояли нераскрытыми. Семья уже обогнула холм и шла по пляжу, здесь загорало человек двадцать, не больше.

Вчетвером они замерли у самой кромки прибоя.

Сегодня, как и тогда, над горизонтом слоились тяжелые облака — было даже удивительно, отчего эти массивные, наполненные светом громады не падают вниз. Над ними синело небо, по которому шли легкие белые разводы, словно оставленные метлой, подметавшей тучи. Сплошная пелена, спустившаяся ниже, будто противилась чему-то. Избыток сияния и тени, облаченный в белые одежды, удерживала вместе некая единая воля, подобная архитектурной силе светлой музыки, вбирающей в себя темные и бесформенные страсти.

Неохватный океан начинался откуда-то из-под самых облаков и надвигался на берег. Океан был всеобъемлющ, куда больше суши, даже небольшие его бухты не казались плененными твердью. Наоборот, здесь, в широком заливе, создавалось ощущение, что это море ведет фронтальную атаку на берег.

Волны вздымались высоко. Замирали. Обрушивались вниз. Их рокот был одной природы со жгучим безмолвием летнего солнца — почти не звук, почти тишина. К ногам же семьи подкатывались уже не волны, а лирическое их перевоплощение, легкая пена, насмешливая самоирония белых громадин.

Масару искоса взглянул на жену.

Она смотрела на море. Пряди волос трепетали на ветру, жаркое солнце было ей нипочем. Глаза налились влагой и глядели вдаль с каким-то странным холодным выражением. Губы были упрямо сжаты. Она прижимала к себе маленькую Момоко, головенку которой защищала от солнца соломенная шляпка.

Масару приходилось видеть такое выражение на лице жены и прежде. С тех пор как произошла трагедия, Томоко нередко застывала вот так, словно забыв обо всем на свете, словно ожидая чего-то.

«Чего ты сейчас-то ждешь?» — хотел спросить Масару, но промолчал. Он и так это знал.

Мороз пробежал по его спине, и Масару сильнее стиснул ручонку сына.

Примечания

1

Центральная улица Токио.

2

Тян — уменьшительно-ласкательная частица.

3

Деревянная обувь на высоких подставках.

4

Широкий пояс для кимоно.

5

Подушки для сидения.

6

Струнный музыкальный инструмент вытянутой формы.