Так громче музыка играй победу! - Вячеслав Коротин

— Понимаю…

— А здесь у вас что?

— Перевязочная.

— Позволите?

— Конечно! — доктор распахнул дверь.

От двери до этих глаз было около трёх метров, но Андрей сразу понял, что такой пронзительной синевы он не видел никогда в жизни.

Форма сестры милосердия женщину отнюдь не красит. (Разумеется, в анатомическом смысле). Для того, наверное, и придумана…

Форма сестры милосердия женщину отнюдь не красит, точнее — напрочь отбивает все греховные мысли. Для того, наверное, и придумана. Глухое тёмное платье и накидка оставляют на виду лишь кисти рук и овал лица. Но натруженные руки без малейших следов маникюра неспособны воодушевить даже записного казанову, а лицо в обрамлении белой накидки, к которому, минуя иные особенности фигуры, невольно притягивается взгляд, чаще вызывает мысли о Творце и ангелах Его. Но вот когда на лице горят такие глаза… Об эти рифы могут разбиться не только безусые гардемарины.

— Ааа! Полухин, — Кибер немедленно узнал пациента. — Вот, полюбуйтесь, Андрей Августович, к чему приводят ваши угольные авралы — парню мешком сорвало с черепа скальп так, как ни один ирокез не умудрился бы сделать. И это ему ещё очень повезло — могло вбить голову прямо в грудную клетку… Здравствуйте, Елизавета Сергеевна!

Командующий флотом всё это слышал «в пол уха». Он смотрел на женщину, и только она в данный момент интересовала адмирала.

Лет тридцать — тридцать пять, хотя кто их этих женщин разберёт — некоторые и в юности распускают себя так, что при взгляде на них у мужчин никакие рефлексы не срабатывают, а другие умудряются и на шестом десятке выглядеть так, что при встрече с ними головы противоположного пола вцепляются в них глазами и сопровождают взглядом пока не хрустнут шейные позвонки…

Редко, но бывает.

Упомянутая Елизавета Сергеевна Была женщиной несколько выше среднего роста, несомненно стройной, (даже одежда сестры милосердия не способна скрыть подобное), А лицо… Милое. Никаких там «точёностей» в греко — римском стиле. Просто приятно посмотреть. Почти круглое лицо. Наверное, именно таких называли «луноликая»…

Действительно: Светлое, круглое, прекрасное и загадочное. И неповторимое.

Она как раз заканчивала мастерить на голове матроса шапочку Гиппократа, и слегка прижала плечо подопечного вниз, когда тот попытался вскочить, увидев орлов на погонах входящего адмирала. Которого и одарила неласковым взглядом тех самых «пронзительно синих»…

— Добрый день, Эдуард Эмильевич.

— Разрешите представить — Елизавета Сергеевна Веселова, наша лучшая из сестёр. Адмирал Эбергард.

— Андрей Августович Эбергард, — Киселёв мгновенно сориентировался и беспощадно сплагиатил фразу Макарова из своего любимого «Порт — Артура».

Доктор иронически улыбнулся словам моряка, но промолчал.

За «Снежной Королевой», как за глаза называли Веселову в госпитале, не пытался ухаживать очень редкий представитель мужского пола из всех, кто встречал в стенах заведения эту женщину. Чуть ли не все врачи и фельдшеры на первых порах пробовали завоевать её внимание, не говоря уже об офицерах флота, что пребывали здесь в качестве пациентов. Даже некоторые кондукторы иногда пытались заигрывать с очаровательной сестрой…

Женщина сдержано поклонилась адмиралу и продолжила перевязку.

— Как же тебя угораздило, братец? — Андрей судорожно искал повод, чтобы задержаться.

— Дык! Ваше превосходительство!.. — матрос попытался вскочить…

— Сиди и молчи! — Неожиданно резко прикрикнула сестра милосердия. — А вас, ваше превосходительство, прошу не мешать. Ещё минута и можете расспросить Тихона о происшествии, но не сейчас.

Голос у неё на удивление приятный. Даже строгий тон его не портил.

— Не советую спорить, Андрей Августович, — весело прошептал на ухо Кибер, — её даже я побаиваюсь: женщина — кремень.

— Ничего, потерплю, — так же на ухо ответил Эбергард. — Такие женщины могут себе позволять командовать нами, вне зависимости от чинов и должностей.

На самом деле Андрей был несказанно рад появившемуся поводу задержаться. И совершенно не из-за возможности расспросить матроса о подробностях ситуации, когда он получил свою травму. Проблема «штатная» — угольная погрузка всегда «чревата», авральная — тем более. А сам характер травмы являлся, конечно, неординарным, но вполне представляемым: шарахнула парня по голове вскользь, сорвало кожу с черепа… Хорошо ещё, что на затылок пошло, а не на лицо…

— Эдуард Эмильевич, — прервал общение адмирала с раненым голос Веселовой, — моя смена закончилась, так что если нет ничего срочного, прошу разрешения закончить работу и пойти домой.

— Благодарю вас, Елизавета Сергеевна. Можете быть свободны.

— Сударыня, — не замедлил воспользоваться случаем Андрей. — Позвольте, Черноморский флот, в благодарность за неоценимую помощь, которую вы ему ежедневно оказываете, доставит вас домой на автомобиле?

Что сестра милосердия, что главный врач госпиталя, посмотрели на командующего с некоторым изумлением: с каких это пор адмиралы стали подвозить до дома медицинских работников среднего звена?

Киселёв в теле Эбергарда слегка смутился, но потом попёр вперёд по принципу «наглость — второе счастье»…

И вообще: «Жираф большой — ему видней…».

— Так что, Елизавета Сергеевна, не откажете старому моряку в праве оказать небольшую услугу достойному служителю Эскулапа и просто очаровательной женщине?

— Не откажу! — весело ответила Веселова. — С удовольствием прокачусь до дома на автомобиле. А это не скажется на боеспособности нашего флота?

— Ни в коем случае. Машина у главного входа. Сколько вам понадобится времени, чтобы закончить здесь со всеми делами?

— Не более пяти минут.

— Ждём вас.

Пять минут, разумеется растянулись на все пятнадцать, но дочери Евы всегда являлись и остаются таковыми — если одна из них определяет отрезок времени, через который она обязуется находиться в точке «А» для… Неважно для чего. То это время можно смело множить на три. И это по самым скромным прикидкам…

— Я не заставила вас долго ждать? — лучезарно улыбнулась женщина, подойдя к автомобилю.

— Нисколько, — вежливо отозвался адмирал, — я как раз имел возможность выкурить папиросу — ведь не в вашем же присутствии…

— Благодарю, что об этом подумали.

— Прошу, сударыня, — Андрей указал на распахнутую дверцу авто.

Женщина поднялась и устроилась в кресле слева, Эбергард не замедлил занять своё место, и машина тронулась.

— Вам куда?

Вообще-то этот вопрос выглядел сильно запоздалым, но в данный момент самым логичным.

— А если я живу в Балаклаве? — лукаво посмотрела на адмирала женщина. — Доставите?

— Елизавета Сергеевна, не считайте военных, и меня в их числе, полными дураками. Из Балаклавы вы бы не могли добираться до госпиталя каждый день. И обратно.

Может не стоит продолжать эту пикировку?

— Может и не стоит…

Автомобили того времени рычали и фырчали так, что можно было не особенно опасаться на предмет того, что флаг — офицер с переднего сидения сколько-нибудь внятно расслышит разговор на задних…

— Тогда зачем вы об этом?

Андрей почувствовал себя припёртым к стене. Соображаловка отказывалась выдать хоть какой-нибудь приемлемый ответ. Но спасение нарисовалось прямо на тротуаре. Вдоль пути следования:

Некий матрос имел наглость прогуливаться с особой женского пола «под ручку».

Да ещё и на пути следования командующего флотом…

Эбергард, из глубины подсознания, немедленно долбанул Киселёва на предмет вопиющего нарушения устава…

— Останови-ка мотор возле того обормота с барышней, братец, — приказал адмирал шофёру. — Извините, Елизавета Сергеевна, придётся самолично сделать внушение разгильдяю…

Егор Мордвинов прекрасно знал, что за хождение с женщиной под руку он мог получить «месяц без берега» или двое суток карцера. Но на данной улочке шанс встретить офицера был минимальным, а очень хотелось продемонстрировать своей зазнобе, что ради неё он может и на устав полёвывать. Нормальное, в общем, явление для любого добивающегося внимания особы прекрасного пола.

Звук подъезжающего со спины автомобиля хоть и не сразу донёс до извилин матроса информацию о надвигающейся опасности, но было уже поздно.

А когда из скрежетнувшей тормозами машины поднялся аж целый адмирал… Да не просто адмирал, а командующий флотом…

Душа не просто ушла в пятки — провалилась до центра Земли.

— Кто таков?

— Гальванёр крейсера «Память Меркурия» Мордвинов, ваше превосходительство.

— Какой год служишь?

— Третий, ваше превосходительство.

Андрей видел, что у нарушителя устава стали подрагивать коленки.