Алтарь победы - Чингиз Абдуллаев

– Да. Мусульмане пользуются автофой[1] для подмывания, – цинично заявил Идрис, – а афганцы используют камни и песок. Только сотрудники вашей лаборатории могут использовать туалетную бумагу. Видите, даже в таком вопросе у нас есть свои особенности.

– Вы меня убедили, – кивнула она, – хотя мне всегда неприятно с вами разговаривать. Такое ощущение, что вы каждый раз пытаетесь меня поймать, уличить во лжи, найти какой-нибудь повод, чтобы унизить меня. Я даже думаю, что знаю, чем все закончится. Как только мы сделаем свою работу, вы снова уничтожите нашу лабораторию, на этот раз вместе с нами.

Он не вздрогнул. Для этого он был слишком опытным профессионалом. Но зрачки глаз… Его могли выдать чуть расширившиеся зрачки глаз. К счастью, она слишком много курила.

– Не говорите глупостей, – постарался придать голосу суровость Идрис, – иначе зачем мы вам так хорошо платим?

– Чтобы обеспечить нашу лояльность на нашем этапе, – бесстрастно сказала она. – А в общем, все правильно. Как только мы сделаем свое дело, вы пришлете своих людей. Чтобы гарантировать полную сохранность вашей тайны. Верно?

– Неверно, – быстро ответил он, – и знаете почему? Нет никакой гарантии, что у нас все получится с первого раза. Возможны неудачи. Тогда придется пробовать во второй и в третий. Вы еще долго будете нам нужны, профессор.

– Меня это не успокаивает. Может, это утешит наших людей, которые верят, что когда-нибудь смогут потратить полученные от вас деньги. Я в это не верю. Либо вы, либо ваши друзья, либо ваши враги – кто-нибудь рано или поздно до нас доберется. То, что мы делаем, настолько противоречит здравому смыслу и понятию нормальной человеческой морали, что мы все равно обречены. Разве вы, сидя в своей пещере, этого еще не поняли?

Идрис незаметно перевел дыхание. Трудно беседовать с этой женщиной. Она была единственной, кто мог так открыто возражать ему, не беспокоясь о последствиях своих слов.

– Мы ведем священную борьбу, – начал Идрис, – и я полагал, что вы, как мусульманка, хотя бы разделяете наши взгляды и наши надежды…

– Хватит, – поморщилась она, – не лгите. В вашей пещере воняет западным парфюмом. Посмотрите, как вы одеты. Вы меньше всего похожи на аскета, который думает о священной борьбе. Вы хотите уничтожить их мир на их деньги и с помощью их технологий. Но при этом еще хотите пользоваться их достижениями и их благами. У вас стоит японский компьютер, вы одеты в итальянскую одежду, пользуетесь французским парфюмом. Летаете на их самолетах, ездите на их машинах. И вы еще смеете говорить о священной борьбе?

– Мы используем их возможности против них самих, – сдерживаясь, произнес Идрис.

– Вы же не фанатик, – возразила она, – вы интеллектуал, умница, сибарит, любящий роскошь и западный образ жизни. Поэтому вы их так сильно ненавидите. С одной стороны, вы им немного завидуете и подражаете, а с другой – боретесь и пытаетесь уничтожить. Такое вот внутреннее противоречие…

Он резко поднялся и произнес:

– У каждого из нас есть свои комплексы и свои внутренние причины поступать так или иначе. Я не приглашал вас в качестве моего психоаналитика. Мне нужен список всего того, что необходимо для завершения работы. И учтите, что Хозван Джабри не сможет долго оставаться в вашей лаборатории. Нам придется забрать его от вас через месяц.

– Тогда мы не успеем, – возразила она, – мы ведь договаривались, что он останется у нас.

– Не слишком долго. И вообще, давайте договоримся, что вы больше не будете покидать свою лабораторию. Это слишком опасно. Все, что вам необходимо, мы вам предоставим. Договорились?

Она потушила вторую сигарету.

– Не хотите больше со мной встречаться? Боитесь отвечать на мои вопросы?

– Я никого и ничего не боюсь, – сжав кулаки, ответил Идрис. Кажется, она все-таки сумела вывести его из состояния равновесия.

– В этом я как раз не сомневаюсь, – сказала она, поднимаясь со стула, – вы же явно неверующий человек. И значит, не боитесь ни Аллаха, ни Иблиса. Как, впрочем, и я.

Он промолчал, заставляя себя не комментировать ее слова. В конце концов она права. Эта стерва им еще будет нужна.

Через час после ее ухода, немного успокоившись, Идрис позвал Ибрагима.

– Мне нужны новые люди, – холодно приказал он. – Нужно найти тех, кто никогда не был задействован в наших операциях. Это не должны быть ни афганцы и ни пакистанцы. Но в любом случае смелые и решительные люди. У тебя есть такие?

– Есть, – сразу ответил Ибрагим, – два турецких курда, которых мы проверяли. Они уже давно находятся в Кандагаре, ждут моего вызова. Один из них сейчас поехал в Пешавар, но через несколько дней вернется.

– Он поехал по своему желанию, или ты послал его туда?

– Я послал.

– Тогда все правильно. Найди их. Они нам понадобятся.

Ибрагим согласно кивнул головой. На следующий день он послал сообщение в Кандагар.

Кандагар. Афганистан. За два месяца до дня «Х»

Сначала пришло долгожданное известие о том, что они будут нужны. Затем в их лавке появился посланец Ибрагима – Мансур, который добирался к ним целых два дня. Напарник Физули, Иззет Гюндуз, был особенно доволен. Длительное пребывание в чужом Кандагаре очень плохо на него действовало. Мансур вошел в их дом как посланец, суливший новые надежды. После традиционных приветствий они прошли в большую комнату, усаживаясь на стулья, расставленные вокруг стола.

– Как вы живете в этом благословенном городе? – поинтересовался Мансур.

– Плохо, – ответил Иззет Гюндуз. – Уже столько месяцев изображаем из себя обычных торговцев… Если бы я знал, что вы оставите меня здесь на такой длительный срок, я бы вернулся к себе в Турцию.

– Ваш срок пребывания в нашем городе закончился, – сообщил Мансур.

– Давно пора, – одобрительно пробормотал Гюндуз. – Ваши проверки всегда длятся так долго? Это было оскорбительно и для меня, и для моего друга.

– У нас такое правило, – ответил Мансур, – каждый вновь прибывший должен провести несколько месяцев в одном из наших городов. Если он тот, за кого себя выдает, то спокойно подождет эти несколько месяцев. А если он враг, то рядом с ним должны появиться другие люди, которые будут искать встречи с ним. И таким образом его выдадут. Здесь все знают друг о друге.

– Меня вы могли проверять сколько угодно, – разозлился Иззет Гюндуз, – но ведь Ахмеда Саразлы знает вся Турция, весь мир! Они вместе с братом пытались взорвать военную базу. Его брат погиб, а он чудом остался жив, когда солдаты охраны стреляли в него и взорвали его грузовик со взрывчаткой. И такого человека вы смеете проверять?

– Мы проверяем всех прибывших, – спокойно парировал Мансур, – вы же встречались с самим Ибрагимом и знаете наши правила. Неверные очень хитры, они все время пытаются нас обмануть, забрасывая к нам своих агентов. Но с помощью Аллаха мы разоблачаем все их попытки проникнуть к нам.

– Что мы должны делать? – спросил Физули.

– Завтра мы вместе поедем к уважаемому Ибрагиму, – сообщил Мансур, – он скажет вам, куда и зачем нужно отправляться. Рано утром я заеду за вами. Будьте готовы. Свою лавку закроете, ключи передадите мне. После вас здесь поселятся другие люди, которым вы официально продадите свою лавку.

В этом городе часто появлялись военные патрули американцев и европейцев, которые проверяли документы всех горожан. Паспорта двух турецких граждан вызывали у них подчеркнутое уважение. Все знали, что Турция является членом НАТО и активно борется с террористами. Поэтому документы прибывших были в абсолютном порядке. Только по этим документам Физули был не Ахмедом Саразлы, а Ахмедом Сабанчи.

На следующий день они выехали вместе с Мансуром на его помятом грузовике, в котором обычно перевозили баранов. Дважды они меняли машины и еще один раз пересели на лошадей, прежде чем оказались рядом с пещерами, где их должен был дожидаться сам Ибрагим. Перед входом их тщательно обыскали, заставили снять одежду, даже ботинки, выдали другую одежду. Коран, висевший на шее Физули, вызвал уважение охранников, которые не решились до него дотрагиваться, но появившийся Мансур в последний момент приказал снять и его.

– Это священный Коран, – попытался объяснить ему один из охранников.

– У нас есть свой Коран, – пояснил Мансур, – а у меня приказ, чтобы у гостей не было ничего своего. Ни часов, ни цепей, ни Корана, ни серьги, если вдруг кто-то из них проколол себе ухо. Ибрагим приказал снять все, и я выполняю этот приказ.

Физули снял с себя Коран, оставив его вместе с одеждой. Очевидно, его снова проверяли, или на этот раз он должен был действительно встретиться с очень важным лицом. Нужно было только по-особому нажать на эту маленькую золотую коробочку, в которую был вложен Коран, чтобы сработал заложенный туда миниатюрный передатчик, посылающий условные сигналы. Но он не стал этого делать. Вполне вероятно, что их снова пытаются проверить, и его сигнал будет лишь подтверждением его измены. Из пещеры сигнал мог не дойти до спутника. Поэтому он убрал Коран и не подал сигнал, предпочитая дождаться встречи, для которой их доставили в эти пещеры.