Русь: от славянского расселения до Московского царства - Антон Горский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под пером автора главой Руси представлен Игорь, главным центром — Киев. В Немогарде (Новгороде) княжит его сын Святослав. «Росы»[162] ходят в полюдье — круговой объезд с целью сбора дани — к славянским общностям древлян, дреговичей, кривичей, северян и «прочих» славян; к последним следует, видимо, отнести уличей и «лендзанинов» — лендзян (локализуемых, скорее всего, на Восточной Волыни — см. выше Очерк 2), т. к. в главе 37 и те и другие названы данниками «росов»,[163] а в начале главы 9 лендзанины вместе с кривичами именуются их «пактиотами» (этот термин указывает на данническосоюзнические отношения[164]). Перечисление городов, по которым спускаются к Киеву «моноксилы», идет с севера на юг, по пути «из варяг в греки»: Новгород, Смоленск, Любеч, Чернигов, Вышгород. Перечень общностей, в земли которых «росы» ходят в полюдье,[165] в определенной степени параллелен этому списку: можно полагать, что города, названные в рассказе о сборе моноксилов, служили и опорными пунктами, куда свозилась дань, собранная киевскими дружинами: в Смоленске концентрировалась дань с кривичей, Любече — с дреговичей, Чернигове — с северян, Вышгороде — с древлян[166] и, возможно, лендзян (дань с земли новгородских словен поступала в Новгород, к Святославу, поэтому словене и не названы в числе общностей-данников, к которым в полюдье ходили «росы» из Киева — на Севере за данью ходила, надо полагать, новгородская дружина князя-наместника). Не исключено, что расположенный ниже Киева Витичев, названный «крепостью-пактиотом росов», служил местом, куда свозилась дань с уличей.[167]
Следует отметить, что Чернигов, Любеч, Вышгород и Витичев были расположены рядом с землями соответственно северян, дреговичей, древлян и уличей, но не входили в них[168] — т. е. эти центры относились к территории, непосредственно подвластной киевскому князю. Смоленск (в то время располагавшийся в 12 км к западу от современного, на месте, ныне именуемом Гнездово[169]), напротив, находился в земле кривичей. Однако, очень вероятно, что он в Х в. был уже не «племенным центром», а опорным пунктом русских князей на среднем Днепре — в пользу этого говорит значительное число среди дружинных погребений Гнездова захоронений лиц норманнского происхождения (что свойственно именно дружинам киевских князей).[170] Поскольку в Новгороде сидел сын киевского князя, очевидно, что территория, находившаяся под непосредственной властью киевского княжеского семейства, была вытянута узкой линией вдоль «пути из варяг в греки» — около 1200 км в меридиональном направлении, в широтном достигая лишь на юге (в Среднем Поднепровье) 300, а на севере (в будущей Новгородской земле), вероятно, несколько более километров. На восток и запад от этой территории находились славянские общности, сохранявшие свою «автономию» и собственных князей — их обязанностями, по Константину, была выплата дани и поставка «моноксилов». Из летописи известно имя одного из таких князей 40-х гг. X в. — древлянского Мала.[171] На пограничье владений киевского князя и земель этих общностей находились опорные пункты; очевидно, они служили местом сбора исходящих из Киева дружинных отрядов, отправляющихся в полюдье (хотя в таких центрах имелись и свои постоянные дружинные контингенты, что видно из наличия «дружинных могильников» в Гнездове и под Черниговом).[172]
Упоминание в рассказе о полюдье русских «архонтов» во множественном числе не означает, что в среде «росов» было несколько равноценных предводителей. Термин «архонт» имел широкий спектр значений;[173] в данном случае им обозначены предводители дружинных отрядов, отправлявшихся в полюдье по территориям разных «Славиний».[174] Когда же речь идет о верховной власти, автор отмечает, что «архонтом Руси» является Игорь, а во втором по значению ее городе сидит его сын Святослав.
В труде ал-Истахри о Руси говорится следующее: «Русы. Их три группы (джинс). Одна группа их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, а он (город) больше Булгара. И самая отдаленная из них группа, называемая ас-Славийя, и (третья) группа их, называется Арсанийа, и царь их сидит в Арсе. И люди для торговли прибывают в Куйабу. Что же касается Арсы, то неизвестно, чтобы кто-нибудь из чужеземцев достигал ее, так как там они (жители) убивают всякого чужеземца, приходящего в их землю. Лишь сами они спускаются по воде и торгуют, но не сообщают никому ничего о делах своих и своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну. И вывозятся из Арсы черные соболя и олово (свинец?).
И русы — народ, сжигающий своих мертвых. и одежда их короткие куртки… и эти русы торгуют с Хазарами, Румом (Византией) и Булгаром Великим, и они граничат с северными пределами Рума, их так много и они столь сильны, что наложили дань на пограничные им районы Рума, внутренние булгары же христиане».[175]
В первую очередь следует отметить: в этом тексте нет указаний на то, что каждая из упомянутых групп являет собой самостоятельное политическое образование. Обычно текст трактуется именно так, в силу чего его реалии переносят в IX столетие, ко времени до прихода Олега в Киев.[176] По-видимому, подобная трактовка возникла под влиянием перевода арабского «малик» как «царь»: царями и в средневековой Руси, и в России всегда именовали правителей высшего ранга, полностью суверенных. Но очевидно, что «малик» в арабском тексте является эквивалентом не термина «царь» (которым в раннесредневековой Руси именовали из современных правителей только византийских императоров), а термина «князь». Князь же — совсем не обязательно независимый правитель: в Новгороде при Игоре княжит Святослав, и от этого Северная Русь не стала независимым от Южной образованием; позже, при Святославе и Владимире, представители киевской княжеской династии начинают занимать столы по всей восточнославянской территории, сохраняя при этом зависимость от киевского князя.[177]
Текст ал-Истахри дает, следовательно, основание говорить не о трех самостоятельных политических образованиях «русов», а не более чем о трех регионах их расселения, концентрации. Идентификация двух из трех названных «групп» русов не вызывает сомнений: под Куйабой имеется в виду Киев, область Среднего Поднепровья, под ас-Славийя — область новгородских словен. Что же касается третьей «группы», Арсы, то в отношении нее было высказано множество предположений: назывались Арзамас, Рязань, Пермь, Тмуторокань, анты, Верхнее Поволжье, Чернигов, о. Рюген, мордва-эрзя, г. Родня, Волынь.[178]
Согласно ал-Истахри, «люди для торговли» (т. е. восточные купцы, на сведениях которых и основана информация о Руси) «прибывают в Куйабу», Арсы же чужеземцы не достигают, однако ее жители «спускаются по воде и торгуют, но не сообщают ничего о делах своих и своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну». Скорее всего, речь идет о контактах восточных купцов с жителями Арсы в названном выше центре торговли — Киеве. Спуститься в Киев по воде можно только двигаясь с верхнего Днепра. Таким образом, следуя прямому смыслу текста, Арсу следует искать на Днепре выше Киева. Естественно предположить, что третья группа русов — это регион их концентрации в Верхнем Поднепровье с центром в Смоленске (Гнездове). «Структура Руси» у ал-Истахри при таком понимании Арсы полностью совпадает с той, что выступает у Константина Багрянородного: ее территория расположена вдоль «пути из варяг в греки»; главный центр — Киев[179] (отмеченный как крупный город — больше Булгара на Волге), второй по значению — Новгород, третий — Смоленск.[180]
В договоре с Византией 944 г. перечислены 24 человека, которых представляют отправленные в Византию послы: первыми названы Игорь, Святослав и Ольга, а далее идут лица, неизвестные по другим источникам: Игорь, племянник Игоря, Володислав, Предслава, Сфандра, жена Улеба, Турд, Фаст, Сфирк, Акун — племянник Игоря, Тудко, Тудор, Евлиск, Воик, Аминод, Берн, Гунар, Алдан, Клек, Етон, Гуды, Тулб, Ута.[181] Поскольку четвертый и одиннадцатый из отправителей послов принадлежат к роду Игоря, очевидно, аналогичным образом могут быть охарактеризованы и те, кто назван между ними. Лица, упомянутые после Акуна, скорее всего тоже родственны правящей династии,[182] поскольку если предполагать в них представителей киевского дружинного слоя, то следовало бы ожидать упоминание Свенельда и Асмуда, несомненно ведущих представителей знати того времени.[183] Сам договор заключается от имени «Игоря, великого князя рускаго, и от всякоя княжья и от всeхъ людии Руския земля», говорится, что послов отправили «великии князь нашь Игорь и боляри его и людье вси рустии».[184] В отношении «всякого княжья» высказывались две точки зрения: 1) речь идет о князьях зависимых от Киева славянских общностей; 2) имеются в виду представители правящей династии — те самые отправители послов.[185] Полагаю, что дискуссия здесь не имеет особого смысла: в тексте перед нами явно этикетная формула, призванная подчеркнуть «общегосударственный» характер договора; аналогично сказано, что он заключается «с самeми цари, со всeмъ болярьствомъ и со всeми людьми гречьскими».[186]