Перемена мест - Андрей Кивинов

– Не знаю, – обреченно прошептал он.

Больше всего ее раздражала в сильном поле эта фраза. И он это чувствовал. И ее раздражение, и ее недовольство. Но сейчас ему было не до того и не до нее. Не до изысков. Ну не супермен, не Бэтмен. Ему как никогда хотелось простого человеческого тепла и сочувствия. Разве не заслужил? Еще немного – и скупая мужская слеза скатилась бы по гладко выбритой щеке. Но тут подруга выдала реплику:

– Послушай, Слава, – изрекла она, накручивая на палец прядь свежевыкрашенных волос, – всегда можно найти выход.

Между прочим, мог бы обратить внимание: самый модный в этом сезоне цвет, «розовый жемчуг» называется. Но он ведь мужлан по сути, хоть и старается гламурно выглядеть. Где ему оценить бархатистость девичьей кожи после спа-процедур? Разве он в состоянии заметить, как волосы блестят после биоионизации? Наверное, если бы она встретила его во фланелевом халате, с половником в руках и с кастрюлей щей, он бы бровью не повел. А то и обрадовался бы! Некоторые мужики, говорят, своих жен специально откармливают, как хрюшек, чтоб никто другой на них не позарился. Ужас просто!

– Ну что тебе будет? – Жанна демонстрировала чудеса терпения, следуя совету из недавно прочитанной книжки «Как выйти замуж за олигарха». – Даже если не сможешь договориться. Подумаешь, каких-то сто тысяч! Вон люди – миллиардами воруют и в ус не дуют.

Золотов молча кивнул. Усов у него не было. Но только от близкой сердцу мысли, озвученной Жанной, лучше не становилось. Скорее, наоборот. Вячеслав Андреевич в очередной раз представил, как несчастная подруга идет к нему на свидание в тюрьму. Представление получилось каким-то размытым, надуманным, что ли? При всей своей романтичности идиотом Золотов не был и прекрасно понимал, что любимая плакать по нему будет недолго, а передачки носить – и подавно.

– Ты дипломированный юрист со связями, неужели не выкрутишься? – терпеливо увещевала Жанночка, умудренная вычитанными в книжке советами. Пусть Золотов – герой не ее романа, но хоть коготки на нем отточит. – За экономику сейчас не арестовывают. У тебя ведь это первый залет? Максимум – штраф!

– Все равно как-то неспокойно, – еще больше приуныл герой-любовник, – из-за простого штрафа во дворе не ждут.

– А ты всю жизнь прятаться собрался? Бесполезно. Поэтому, чем раньше сдашься, тем лучше. Успокойся.

– Ты бы еще сказала «раньше сядешь – раньше выйдешь». Ну что ты такое несешь?

Золотов впервые увидел подругу не в розовом свете, а в черно-белых тонах. Балансируя на козетке, он гипнотизировал взглядом айфон, словно надеясь – вот сейчас раздастся веселая мелодия и беззаботный голос сообщит, что это розыгрыш. Не звонит, сволочь… Ну с кем, с кем посоветоваться? Жанна не в счет, с ней можно общаться только на генном уровне. В прямом смысле этого слова.

Жанне пришлось пускать в ход главное оружие. Она профессионально повела плечиками, чтобы силикон еще больше вывалился из декольте, протянула бокал с вином, томно заглянула в глаза полуделовому партнеру. Пришлось практически насильно сунуть ему в дрожащие руки бокал. Он не стал сопротивляться. Выпил залпом, словно воду, абсолютно не почувствовав насыщенного букета и тонкого аромата. Любимая едва заметно скривилась – и куда весь его лоск девался? Но ничего не поделаешь, она вздохнула, с силой притянула Золотова к себе, крепко впившись пальцами в уголки накрахмаленного воротничка, и жарко зашептала:

– Все будет хорошо. Я знаю. Ты же у меня такой реактивный.

– Какой? – не понял Золотов.

– В смысле креативный. Все время путаю.

Золотов начал сдаваться. Ему захотелось хоть ненадолго забыться, сбросить напряжение. Да и не имеет он права распускаться, когда рядом такая девушка жаждет неземной любви.

– Да… Ты такой… – Словно в подтверждение его мыслей, Жанна нежной пиявкой впилась в губы и слегка подтолкнула с дивана: – Иди в душ.

Но едва Вячеслав Андреевич скрылся в ванной, как раздался звонок в дверь.

В здании Следственного комитета, в одном из кабинетов средней руки Плетнева действительно ждали с нетерпением. Оттого прием организовали в самом деле радушный, словно вся Москва спала и видела у себя в гостях калининградского майора. А в перспективе – ив жителях, почему бы и нет? Окрыленный и одурманенный приемом, Антон Романович почти поверил в волшебную сказку.

Он расслабился, растекся по мягкому креслу, вальяжно уложив локоть на подлокотник. С удовольствием пригубил коньячок в компании начальства – кто ж откажется? Да и не лишь бы за что, а за начало новой жизни – за службу в Москве.

Однако при всех позволенных себе излишествах Плетнев о главном помнил и пиджак не снимал, несмотря на жару. Жар, как известно из пословицы, костей не ломит! А свои бриллианты ближе к телу… От коньяка мысли начали понемногу путаться и не походили на эскадрон.

Плетнев хоть и перекусил в самолете, но что там за порции для здорового мужика?

– Да, славная получилась у нас охота, – предавался воспоминаниям сидящий напротив Плетнева хозяин кабинета.

Геннадий Федорович Лузан прекрасно понимал, что не по чину провинциальному майоришке такой прием, да тут уж не до субординации. Дело к Плетневу было деликатное, тонкое, тут сперва неплохо правильную атмосферу создать. Для закрепления отношений. Про общие боевые подвиги напомнить.

На совместной охоте они, в общем-то, оказались случайным образом. Плетнев входил в следственную бригаду, расследовавшую махинации с янтарем. Концы вели в столицу, поэтому делом занялся центр. Целый месяц Антон Романович жил в порту пяти морей, каждый вечер докладывая по скайпу обстановку. Разумеется, не руководству, а любимой женщине. Кого допросил, кого обыскал. Как-то в разговоре с Геннадием Викторовичем упомянул, что уважает охоту. Тот тему подхватил, сам любил побаловаться. А на следующий день предложил место в машине, мол, напарник приболел, а пропускать не хотелось бы, когда еще выберется? «На лося пойдем!»

Пошли на лося, а нарвались на медведя под выворотнем. Вернее, медведицу. Это только в сказках медведи берлогу роют. А по жизни находят выворотень – корни упавшего дерева. Там и пристраиваются. Геннадий Федорович рядом с таким выворотнем на пенек присел, коньячком взбодриться. А снег только выпал, выворотень едва припорошил. В результате медведица запашок алкогольный и унюхала. А у нее детишки малые, неразумные, нельзя им такое нюхать. Ну и сказала все, что по этому поводу думала. Хорошо так, зычно. Коньячок из горла Геннадия Федоровича тут же обратно выскочил. Мамаша, естественно, словами не ограничилась, вылезать стала, чтоб за деток вступиться.

Бежал Геннадий Федорович так, как ни разу не бегал на обязательных зачетах по физо. И про одышку забыл, и про сердце больное, и про ломоту в костях. И про ружье. По-олимпийски, можно сказать, бежал. По-настоящему. От души! Чуть не сбив идущего навстречу Плетнева. Тот, услышав рык, догадался, что случилось страшное, и тоже припустил, успев на ходу пальнуть в медвежью сторону дуплетом. Разумеется, промазал, но, удивительное дело, медведица осадила. Видимо, уже слышала в своей лесной жизни подобные звуки. Или про детишек вспомнила. В любом случае, охотникам несказанно повезло. Обычно в таких случаях шансов никаких. Геннадий Федорович чудесное спасение поставил в заслугу калининградскому гостю. Очень вовремя тот пальнул.

Лося в тот день они тоже не взяли. Потому что, вернувшись на засидку, по-кабаньи нажрались за спасение своих душ. Сегодня бывалый охотник ради создания душевной атмосферы даже покинул рабочее место и устроился напротив Плетнева, за столом для посетителей.

– До сих пор руки трясутся. Если бы не ты тогда… – Одышливый полковник опрокинул в рот водочную стопку с коньяком, закусил лимоном. Крякнул, представив себя в объятиях медведицы.

Пусть, пусть гость почувствует, что его за своего держат.

– Я после того на лося не хожу, – он утер мятым клетчатым платком обширную лысину, переливающуюся на солнце капельками пота, словно хрустальная люстра. – Теперь по мелочи – уточка, тетерев, глухарь. Да и то с засидки… На зайца по зиме могу. Может, старый стал?

Плетнев бросился разубеждать, доказывать, что Лузан еще о-го-го! И на медведя сдюжит, и на кабана.

– Да не, уходят мои годы, – с долей мужественного кокетства возразил Лузан и решил, что пора уже переходить к основной теме: – А ты?

– Пару раз на кабана ходил. Времени нет, – с наигранным равнодушием ответил Плетнев, отправляя в рот кусок лимона вместе со шкуркой. Втайне сожалея, что другой закуски столичный шеф не предусмотрел.

Антон Романович не стал распространяться, что причина столь редких вылазок вовсе не нехватка времени, а любимая жена. К лосихам и кабанихам уже ревнует! И самое обидное – совершенно безосновательно. Нет между Плетневым и лосихами абсолютно ничего. И тем более кабанихами.