Сводный. Мускатная страсть (СИ) - Хиро Лия

- Так во сколько должны приехать гости? Что-то я пропустил...

- В семь! - выкрикнула я ему в ухо и еле сдержала порыв ткнуться подбородком в ключицу братика. Запах мужских духов, сдобренный какой-то турецкой пряностью, прошиб до костей.

- Отлично! Успеем и за тканями и остров посмотреть. - Прокомментировал он и откинулся на спинку скамьи, раскидывая огромные лапищи по сторонам. - Ты не холодно оделась? - Адем оттянул двумя пальцами тонкие колготки на моём бедре и резко отпустил, что совпало со звуком лопнутого им пузыря жвачки.

Да ладно? Снова жуёт?

- Не холодно. - Я хлопнула наглеца по руке и отодвинулась. А спустя минуту, вообще решила убраться подальше от привлекавшего меня, как пламя глупого мотылька, сексуального тела братца.

Отошла к бортику, но красотой Мраморного моря особо насладиться так и не успела - налетевший из ниоткуда ледяной ветер мигом "отнёс" меня обратно. Под тёплый бок Адема.

* * *

Если бы я только знала, что особенный магазин тканей Назлы находится на самой вершине острова, ни за что бы не согласилась на эту поездку. И ни экскурсия в Церковь Святого Георгия, ни путешествие к Дому Троцкого не возместят неудобств от долгой пешей прогулки, ноющих ног и изодранных в дебрях местных "джунглей" колготок. Даже обратная дорога под гору не радовала.

- Ну и куда теперь? - я остановилась посреди тропинки, тянущейся бесконечной, тонкой нитью, цвета льна через густые заросли. Я же говорила, что на развилке около деревянной изгороди нужно было свернуть налево, Адем! А потом немного вниз и к пристани.

- Знала, как же! Старший гид "Пегас туристик" прям! Сам третий раз тут и то ни черта не знаю!

- Ой! От кого слышу! Знаток русского языка! Эксперт крылатых выражений и любитель похлебать "горАчее ко-фе"! Третий раз он тут! А когда во второй раз был? Ещё в пелёнках? - я удручённо выдохнула и пнула ногой высохший прошлогодний орех. - Всё! Заблудились, Адем! Кирдык!

- Чего кир...?

- Ладно, забей! - тяжело выдохнула я и полезла в сумочку за сигаретами.

- Как это "забей"?

- Нет, ты посмотри на него! Сейчас последний паром отчалит, а он тут уточняет. У тебя же мама русская! Неужели не знаешь? - ну где этот "Winston", мать его?

- Нет. Не знаю! - всплеснул он руками и оставил их болтаться, как плети. - Отцу не нравилось, когда в доме разговаривают на русском.

- Ох, ну тогда понятно, в кого такой характер... - отчаявшись найти сигареты, я присела на лежавшее возле тропинки сухое дерево и нахмурилась. А мой, страдающий топографическим кретинизмом спутник, задумчиво уставился вглубь леса, постукивая... полупустой пачкой моих сигарет о ладонь!

- Эй, воришка! А ну отдай! - я подскочила к братцу и начала неуклюже подпрыгивать, пытаясь вернуть своё, удерживаемое этим верзилой на вытянутой вверх руке. - Откуда? Ты! Как ты их украл, Адем? А игрушку тоже спёр?

- Нет. Ляльку купил. И кроватку. И горшок, кстати, тоже.

- Спасибо, конечно, но горшок я решила подарить тебе.

- Ну да, тазики-то в нашей паре таскаю я! - усмехнулся он и засунул пачку в узкий передний карман своих брюк.

Какой паре? Что он городит?

- Мы не пара. - Тихо буркнула я и выудила пачку.

- Я не разрешаю тебе курить!

- Слушаюсь и повинуюсь, о великий султан ибн... "как вас там"! Я, между прочим, курю, только когда хочу кого-нибудь убить. И сейчас я близка к этому как никогда, учти.

- Правда? Ну давай! - он приблизился настолько близко, что казалось, вдохни я чуть поглубже и моя грудь коснётся его.

- Кхх! - я ткнула Адему под рёбра двумя, сложенными, как пистолет пальцами и именно в этот момент сгущавшиеся весь день тучи зарокотали пронзительным раскатом грома.

Пальцы машинально вцепилась в мужские, твёрдые бока. Не то, чтобы я боялась... Но такие неожиданные звуки напугают даже мёртвого!

Первая ледяная капля упала Адему на щёку и через секунду скатилась в его густую щетину. Вторая щёлкнула меня по верхней губе и изчезла под большим пальцем брата.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пять секунд неподвижно го молчания... Глаза в глаза... Пять секунд отбивание чечётки пульсом...

- Идём! Здесь неподалёку есть охотничья хижина! - Адем крепко ухватил меня за руку и потянул в обратную сторону.

Только спустя две минуты, когда мы, вымокшие до нитки оказались в уютном укрытии, скорее напоминающем небольшое, туристическое бунгало, до меня дошло, что братец отлично ориентировался по местности. И дорогу, с которой открывается вид на море, а заодно на уплывавший к берегам Стамбула последний паром, он отыскал ез проблем.

- Ах ты! Адем! - я заколотила его в грудь, негодуя от досады и тихо притаившегося страха. Боялась остаться с ним наедине в этой крохотной хижине с одной-единственной комнатой и кроватью. Боялась. И хотела... Никогда раньше так не желала дотронуться до мужчины. Прикоснуться так... Бесстыдно, выбросив за дверь доводы рассудка и стеснение.

- Саша... - то, как он прошептал моё имя лишило последних крупиц сопротивления и стойкости. - Считаю до трёх. Либо ты быстро снимаешь с себя мокрые вещи и прячешься вон под тот плед, либо... потом без обид.

Один...

Адем отвернулся и закрыл глаза, а моё сердце забилось раненой птицей...

- Два...

И я обошла вокруг него, ощущая, как тело сотрясается от ударов сердца.

- Три!

И я бросилась к брату на шею, накрывая тёплые губы долгожданным поцелуем.

* Бююкада - один из Принцевых островов (около 20 км. от Стамбула)

Глава 17

Адем шумно и глубоко вдыхает, будто и не дышал, пока считал до трёх и, подхватив меня за попу, прижимает к стене.

- Саша... - хрипло шепчет он мне в губы, пьяня лёгким ароматом духов и разгорячённого мужского тела. - Я хочу тебя... Дурею уже...

- Нам нельзя, - тихо отвечаю я, вместо того, чтобы отпрянуть от "братика", всё теснее прижимаюсь к нему. Руки сами стягивают промокший, тяжёлый свитер с мужского тела, льнут к влажному торсу, жадно исследуя гранитную твёрдость груди и плеч. Странно, что только теперь я поняла, что мне нравятся волосатые, накаченные бруталища. Дикари, "орангутанги"... Точнее один, засевший в моих мыслях острой занозой. Сводный братик, при упоминании имени которого, пульс бьёт все мыслимые и немыслимые рекорды. Адем. Мой Адем... Желанный настолько, что образ брата и грёзы о нём сопровождают меня теперь каждый раз, когда я себя ласкаю.

- Можно. Ещё как! Я разрешаю, - рычит он и углубляет поцелуй. Вторгается в рот языком, практически нападает и этот дикий, почти животный напор напрочь вышибает все мысли из головы. - Ну иди сюда, я посмотрю на тебя.

Адем стаскивает мою кофточку и притягивает меня ближе за тонкую перемычку между чашками бюстгальтера.

- Красивая до неприличиия... - его губы снова ловят мои. Язык с напором исследует мой рот, разливая по телу чувственное тепло.

Широкая ладонь брата ложится поверх плотного кружева лифа, находит сосок и сжимает. Язык Адема ползёт между грудей вверх, до самой ключицы, оставляя после себя тёплую, мокрую полосу.

- Тут... Ты соблазнила меня этим...

- Где тут? - мои руки цепляются за его волосы, оттягивая завившиеся колечками мокрые, чёрные пряди.

- Соком... В аэропорту... - он в два счёта освобождает мою грудь от белья и с отчаянным стоном хватает ртом сосок. - Я ждал, что ты опять зайдёшь ко мне в комнату... Надеялся, что как тогда... Голая...

Его язык накручивает спирали на правой груди, руки блуждают по спине и пояснице и только сейчас я осознаю, что он меня не держит. Я просто вешу между Адемом и стеной, упираясь пахом в пульсирующую плоть в его штанах. Юбка болтается ненужным спасательным кругом где-то на талии. Ногти впиваются в бронзовые, скульптурные плечи. Я запрокидываю голову, ловлю ртом воздух. И начинаю нетерпеливо ёрзать на огромном, твёрдом бугре подо мной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})