Последняя песнь Акелы-3 - Сергей Бузинин

Правда, на обратном пути в гостиницу Всеслав всерьёз задумался, а стоит ли выкидывать деньги на ветер, отдавая плату за аренду. Но по зрелому размышлению решил, что от намечаемой эскапады и так урона будет больше, чем хотелось бы и что пусть чертов англичанин подавится теми деньгами. Если, конечно, его буры раньше не удавят.

Погрузившись в раздумья, Арсенин по сторонам не смотрел и поэтому, когда справа от него с шумом распахнулась дверь колониальной лавки и на улицу, под аккомпанемент потока богохульств, вылетел рыжеволосый мужчина в застиранной голландке, вздрогнул от неожиданности. Поминутно ощупывая набухающий на скуле синяк, рыжий с трудом поднялся на ноги и с чувством погрозил кулаком своему отражению в витрине. Заметив стоящего неподалеку Арсенина, побитый презрительного сплюнул под ноги зеваке и, что-то невнятно буркнув по-английски, поплелся в сторону порта. Осуждающе мотнув головой, Всеслав пошел было дальше, но вдохновившись какой-то идей, остановился и свистнул в спину ковыляющему неудачнику.

— Эй, любезный! — чуть наклонив голову вбок, капитан ждал пока рыжий неторопливо развернется в его сторону. — Выпить хочешь?

Подстегнутый любезной уху каждого выпивохи фразой, мужчина в голландке как мог резво доковылял до Арсенина и вопросительно уставился на нежданного спасителя.

— Допустим, — с деланой независимостью, но все же чуть торопливей чем следовало бы, прохрипел рыжий. — Чё делать-то надо?

— Да, в общем-то, ничего, — пожал плечом Всеслав, доставая из бумажника фунтовую купюру. — Ответишь на пару-тройку вопросов и свободен. Ты ведь матрос с одного из китобоев? Американец?

Оглушенный неожиданной радостью, моряк, торопливо переводя в уме прибыль в литры бормотухи, уставился похмельным взглядом на купюру и из стопора вышел только после того, как Арсенин брезгливо тряхнул его за плечо.

— И всего-то? — судорожно сглотнул слюну китобой, кидая мечтательные взгляды на винную лавку. — Это мы запросто. Спрашивайте, ваша милость, всё что знаю — всё расскажу…

К тому моменту, когда слегка усталый, но довольный результатами прогулки, Арсенин вернулся в гостиницу, его уже поджидали Барт и Дато. Бур, не обращая внимания на недовольные взгляды грузина, с удовольствием шумно прихлебывал темное пиво. В свою очередь Дато, аккуратно потягивая местное винцо, нервно дергал щекой при каждом хлюпе, но вслух неудовольствие не выражал.

Остановив жестом приподнимающихся товарищей, капитан, преувеличенно тяжко стеная, опустился на стул, обменялся приветливыми улыбками с хозяйкой, указал на бокал Дато и жестом попросил принести вина и ему.

— Коли вы уже здесь и отдыхаете, значит, всё в порядке, — проводив хозяйку признательным взглядом, Арсенин отхлебнул из бокала и с одобрением шевельнул бровью — мадера оказалась на удивление отменной. — Чем порадуете?

— Гарнизон большой, батоно капитан, — Дато отставив бокал в сторону, неторопливо развязал кисет, — одних пехотинцев почти три сотни насчитали. Еще два уланских эскадрона и батарея легкой артиллерии из шести полевых орудий. Это только те, что в старом португальском форте разместились. А еще в портовых бастионах люди есть — но про них мы не узнавали. Не было такой задачи.

— Многовато что-то народа для такого захолустья, — размышляя вслух, задумчиво протянул Арсенин и облокотился на стол. — Солдаты в городе, артиллеристы в порту… Еще и канонерка на рейде болтается. Зачем? Ведь все грузоперевозки по другому побережью идут…

— Я думаю, — вежливо кашлянул абрек, прерывая невеселые думы командира, — гарнизон большой, потому что здесь плохие солдаты служат. Думается мне, батоно капитан, что сюда со всей Африки гоимеби[4] сослали.

— Это есть точно, — почесал бороду Барт, — это ни есть солдат, это… uitdraaier, — подбирая подходящее слово, бур покрутил пальцем в воздухе, — бездельник, вот! Весь день все солдаты ничего не делал! Офицеры пить beer и играть в карты! Один коммандос купить… geen.. цена… geen… — Ван Бателаан не в силах подобрать подходящее слово отчаянно скрипнул зубами и, кинув по сторонам беспомощный взгляд, уткнулся в трактирное меню. — Стоить! — вдруг обрадовано вскрикнул донельзя довольный собою бюргер. — Каждый коммандос стоить vrydag[5]… geen… tien — десять англичан!

— Кстати о коммандос, Барт, — прервал горделивые разглагольствования Арсенин, — ты людей Ван Брика нашел?

— Ja! — бюргер залпом опростал пиво из кружки и, намереваясь попросить добавки, завертел головой в поисках хозяйки. — Они wag… ждать в город jou sein… ваша команда, сигнал. Их, — переводя про себя счет с африкаанс на русский, бур беззвучно зашевелил губами, — два plus десять — geen — двадцать человеков! Все есть mense[6]… знать море и корабль! Херре Нойманн есть хотеть говорить вас… вами… vandag… сегодня, тут! — для вящей убедительности бур ткнул пальцем в стол, невзначай перевернул тарелку с жареной рыбешкой и виновато покосился по сторонам.

— Придет — поговорим, — машинально кивнул Арсенин, размышляя о чем-то своем. — Во сколько он должен заглянуть? — И видя смятение ничего толком не понявшего Барта, пояснил. — Нойманн назвал час, в котором он придёт сюда?

— Geen, — отрицательно покачал головой Барт, теребя свою бороду, — не говорил… А где есть Лев и Колья?

— Сам гадаю, — чуть раздраженно буркнул Арсенин, нервно тарабаня пальцами по столешнице. — Вот только не знаю, что вернее предположить: то ли Троцкий в кабаке в драбадан укушался, то или Корено в портовой часовне лоб в поклонах разбил…

Капитан даже не подозревал, насколько верны его предположения…

Спустя час, когда томительное ожидание начало перерастать в уверенную обеспокоенность, входная дверь приотворилась и в неширокий проем заглянула чья-то голова, увенчанная армейской каской. Владелец шлема с методичностью артиллерийского наблюдателя обвел взглядом зал и, видимо, обнаружив искомую цель, что-то невнятно буркнул через плечо. Обе створки распахнулись и двое здоровяков в мундирах морской пехоты ввели, а точнее внесли чью-то обмякшую тушку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся Троцким. Компания, чинно обедавшая за соседним столом, возмущенно уставилась на устроителей сквозняка, но, заметив военные мундиры, дружно притворилась, что будто ничего и не случилось. Аккуратно умостив едва трепыхающегося Льва за столом, здоровяки коротко откозыряли Арсенину и, не вдаваясь в объяснения, шустро удалились.

— Бог мой! — сдавленно охнул Всеслав, рассматривая Троцкого, безвольно обмякшего на стуле. — Что с вами? Вам плохо?