Шепот осени - Игорь Михайлович Бер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ну-ка покажи руки! Быстро! — потребовал Игорь Владимирович.
Как только Петька выполнил его требования, он перевел свой взгляд на остальных мальчишек.
— Все бегом ко мне!
Диму охватила паника. Их поймали, и теперь наказание будет неизбежным. И что их ждет? Ночь без сна? Утро без завтрака? Пару часов в темном и душном чулане? Паника стала еще удушливее, когда он почувствовал, что Гена пытается всучить ему украденный ключ.
— Ну же! Я жду.
Избавившись от ключа, Гена первым подошел к директору приюта.
— Покажи руки! — потребовал мужчина от мальчика, и тот, без каких-либо проблем, выполнил требование. — Выворачивай карманы!
— Игорь Владимирович, да с чего вы взяли, что мы пришли в столовую, чтобы что-то украсть? — поинтересовался Петя, стараясь изобразить невинность на лице.
— Да потому что ты, Петр, стоял у дверей, явно прикрывая своих дружков. А зачем это делать, если у вас на уме не было ничего плохого?
— Да вы настоящий гений сыска, Игорь Владимирович!
— Ты мне зубы не заговаривай, а делай что велят! — сказав это, директор посмотрел на Диму, нахмурив брови. — И ты здесь…новенький! Ай-ай-ай! Не успел стать частью нашей семьи, а уже в передрягу попал! И что встал там? Иди ближе, показывай руки, выворачивай карманы.
Дима, чувствуя, что краснеет как помидор, решился повторить за Геной и быстренько пихнул ключ Стасу, а сам подошел к директору приюта. Тот внимательно осмотрел протянутые руки и вывернутые карманы, после чего подозвал Стаса.
Все мальчишки заволновались, решив, что теперь им уже не отвертеться от наказания, но, неожиданно для всех, у Стаса ключа тоже не оказалось.
— Так вы что, яблоки украли? — непонимающе покачал головой Игорь Владимирович.
— Нет, их нам дала Марья Петровна! — заголосили мальчишки.
— Сейчас мы это проверим!
Тетя Маша подтвердила, что яблоки она отдала сама. Рассерженный Игорь Владимирович, потребовал, чтобы фрукты были возвращены, заявив, что яблоки, также как и все остальные продукты у них идут по описи. Дети вернули яблоки без сожаления, разве что Стас, с неохотой вернул свое, которое он уже успел натереть до блеска о свой рукав. Куда важнее было то, что им удалось не только украсть ключ от кладовой, но и припрятать его так, что вечно подозрительный Игорь Владимирович не смог его найти.
Вернувшись в комнату, мальчишки обступили Стаса.
— Ты молодец, Стас!
— Как тебе удалось его спрятать?!
— Ну, доставай ключ!
Среди веселых и возбужденных голосов друзей, ответ Стаса был слишком хмурым и бесцветным.
— У меня его нет.
— Как нет?!
— То есть он у меня, но я не могу его достать.
— Ты что такое говоришь? — потребовал ответа Петя.
— Я его проглотил. Вот.
Вначале Диме стало весело, но поняв, что его чувство больше никто не разделяет, он решил поддержать компанию кислой миной. Видимо, все их старания пошли насмарку.
11
Настало время сна. Первая ночь в приюте. Он боялся этого момента, потому что знал: в новом месте он не сможет уснуть. Также было в первые три ночи, проведенные в доме тети Светы. И в тишине незнакомого места он, желая того или нет, начинал думать о своих родителях, о том, что больше никогда их не увидит, о том, что стал никому не нужным, о том, что теперь один на белом свете.
Дима плакал по ночам, когда жил у тети Светы. Он бы заплакал и сейчас, если бы не Эдик и его предостережение перед отбоем:
— Если будешь мешать спать своим нытьем, тогда я тебе устрою взбучку, что мало не покажется. Ты меня понял?
Дима не ответил, но в душе дал себе слово: если в эту ночь он услышит от себя хоть один всхлип, тогда сам себя накажет. Как именно, Дима пока не решил.
Он боролся, как мог с мыслями, которые ныли, как малые дети, требуя возвращения в тот трагический для него день, а он из последних сил строил заслоны и баррикады, пытаясь не дать им прохода. Ему нужно было отвлечься на что-то другое. И этим «другим» стала девочка в красном — то ли призрак Кати Ивановой, то ли просто плод его воображения. Да разве может воображение рисовать разным людям одни и те же образы? Ведь не он один ее видел. Тогда стоило поверить в привидение.
«Хм, об этом мне тоже не хочется думать, особенно ночью, особенно на новом, плохо знакомом, месте».
Поняв, что теперь его атакуют плохие мысли с разных сторон, Дима сдался, оставив все заслоны и баррикады недостроенными. Это вернуло его к воспоминаниям о родителях, но в этот раз он постарался направить мысли в приемлемое русло — а именно в те дни, когда он был счастлив или же просто рад находиться рядом с мамой и папой.
В один из таких дней, они ехали на злополучной (но тогда еще не знали об этом) машине на природу. Что может быть прекраснее, чем посидеть на берегу Волги, порыбачить и приготовить уху из свежепойманной рыбы? Только иметь семью живой и здоровой, но Дима тогда этого не знал, или же просто не задумывался. Кому нужны подобные желания, когда у тебя и так все хорошо? Нет, об этом пусть думают старики и старухи, а у маленьких мальчиков и девочек совсем другие приоритеты. Разве их способны коснуться беды и несчастья? Да ну, глупости все это!
И вот ехали они по практически пустынной трассе в прекрасный солнечный летний денек, любуясь зеленью и бездонной синевой неба. Он — восьмилетний мальчишка — глядел в окно и восторженно реагировал на почти все что, мелькало за окном. Его отец хлопал в ритм музыке по баранке и подпевал Михаилу Кругу о том, как было тепло, когда повстречались три странных личности: девочка с необычным именем «Пай», хулиган и мальчик с не менее необычным именем «Жиган». А мать — хмурила брови и просила папу выключить диск, так как боялась, что Дима станет уголовником, наслушавшись данных песен. Дима не понимал причин недовольства матери. Он слушал не в первый раз эту песню, но желания что-либо украсть у него никогда не появлялось. Папа был с ним одного мнения, твердя, что она преувеличивает, хотя сделал музыку тише.
Дима не был поклонником Круга, предпочитая русским исполнителям западную эстраду. А вот сейчас, в эти ночные
