Земной свет - Артур Кларк

– Да знаю я, – раздраженно отмахнулся Уилер. – Очередная экспедиция, выискивающая руды тяжелых металлов, а все эти тайны – чтобы Федерация ничего не узнала. Детские игрушки.

– А почему ты так думаешь? – резко спросил Садлер.

– Да это не первый год продолжается. Прогуляйся в город, зайди в любой бар – там тебе все подробно расскажут.

Но Садлер верил ему и так, без «прогулки в город», то бишь поездки в Сентрал-Сити. Объяснение Уилера выглядело весьма правдоподобно, особенно если принять во внимание общую ситуацию.

– Так что они летают и будут летать, а мы – выворачивайся, как можешь, – сказал связист, берясь за недоразобранную рацию. – Есть, правда, и одно утешение. Все эти дела к югу от нас, в части неба, противоположной Дракону. А значит, главной твоей работе ничто особо не помешает, так ведь?

– Да вроде и так, – неохотно и словно обиженно согласился Уилер. Ни в коем случае не желая никаких помех своей работе, он в то же самое время предвкушал хорошую драку, а потому испытал горькое разочарование, когда повод для драки исчез.

Было странно и вспомнить, что совсем недавно новую звезду искали по расположению звезд старых; сейчас она сверкала ярче всех – за исключением Земли – объектов ночного неба. По сравнению с этой, невесть откуда взявшейся нахалкой, даже богиня любви – ушедшая вслед за Солнцем к востоку Венера – выглядела бледной немочью. Свет новой уже порождал вполне различимые тени – и продолжал прибывать.

По сообщению с Земли, там Nova Draconis была видна даже днем. На какое-то время она вытеснила с первых полос газет политику, но затем напряженность положения снова взяла свое. Люди не могут долго думать о вечности, к тому же расстояние до планет Федерации измерялось не световыми столетиями, а световыми минутами.

5

Все еще находились отдельные личности, считавшие, что человек зря сунулся в космос, что сидеть бы ему на своей планете и не трепыхаться, но даже эти упорные ретрограды вынужденно признавали: плакать поздно, поезд давно ушел. К тому же Человек не был бы Человеком, останься он на Земле. Та врожденная непоседливость, которая гнала его к крайним пределам родного мира, заставляла подниматься в небо и опускаться на морское дно, разве могла она не откликнуться на вечный, доносящийся из бездонных глубин пространства, зов Луны и планет?

Колонизация Луны была предприятием медленным, трудным, иногда трагическим и всегда разорительно дорогим. Даже теперь, через два столетия после первых полетов, большая часть гигантского спутника Земли оставалась необследованной. Съемки из космоса позволили нанести на карту все, даже самые мелкие детали рельефа, однако вблизи большую часть этого корявого шара никто и никогда не видел.

Сентрал-Сити и остальные, ценой долгого и мучительного труда построенные базы являлись островками жизни в безжизненных просторах, оазисами в молчаливой, залитой попеременно то ослепительным светом, то чернильной темнотой пустыне. Многие задавались вопросом: да стоит ли овчинка выделки? Колонизация Марса и Венеры была значительно проще и сулила большие выгоды. Однако человек не мог обойтись без Луны. Бывшая когда-то первым его космическим плацдармом, она и по сию пору осталась ключом к планетам. Именно здесь лайнеры, трудолюбиво сновавшие от мира к миру, брали на борт тяговую массу – заполняли свои огромные баки мельчайшей пылью, выбрасывавшейся потом сквозь сопла ионных ракетных двигателей. Получение этой пыли на Луне позволяло не тащить ее сквозь могучее гравитационное поле Земли, что десятикратно снижало расходы. Собственно говоря, без такой, как Луна, заправочной базы космические полеты надолго остались бы убыточными.

А ее значение для науки? Лунными лабораториями пользовались буквально все области исследований, к неизменной для себя выгоде, не говоря уж об астрономии, исполнившей вековую свою мечту вырваться из-под мутной пелены земной атмосферы. Политики (публика по преимуществу ограниченная) и те давно осознали следующую непреложную истину: научные исследования – основа цивилизации, они не только окупают себя, но и дают гарантированный, вечный доход.

Мало-помалу, ценой бессчетных ошибок человек научился сперва существовать, затем – жить и в конце концов – процветать на Луне. Он создал целые новые отрасли вакуумной техники, низкогравитационной архитектуры и методов контроля за составом и температурой воздуха. Ему удалось справиться с лунным днем и лунной ночью, хотя необходимость бдительно следить за их дьявольскими кознями все же оставалась. Палящая жара вызывала расширение куполов и прочих зданий, они могли растрескаться, ледяной холод мог в клочья порвать любую металлическую конструкцию, изготовленную без учета сжатий, никогда не встречающихся на Земле. Но все эти проблемы поддавались разрешению – и были разрешены.

Сколько ни вспомнишь масштабных честолюбивых проектов, осуществление любого из них оказывалось далеко не таким трудным и опасным, как то виделось в перспективе; освоение Луны не стало исключением из общего правила. Проблемы, казавшиеся до высадки на Луну неразрешимыми, давно стали достоянием местного фольклора, препятствия, перед которыми у первых исследователей опускались руки, почти забыты. А над местами, где когда-то боролись с опасностями пешие первопоселенцы, в роскоши и комфорте монорельсовых вагонов проносились земные туристы.

В некоторых – не очень, к сожалению, многочисленных – отношениях лунные условия скорее помогали людям, чем мешали. Взять, например, лунную атмосферу. Она совершенно не мешает астрономическим наблюдениям и на Земле считалась бы глубоким вакуумом. И все же ее достаточно для надежной защиты от метеоров. Почти все камешки и пылинки, бомбардирующие Землю, сгорают на высотах порядка сотни километров, то есть в воздухе не более плотном, чем атмосфера Луны. Лунный метеоритный щит даже эффективнее земного – благодаря низкому тяготению он простирается на большее расстояние.

Самым, пожалуй, большим потрясением для первых исследователей Луны стало существование на ней растительной жизни. Своеобразные изменения окраски таких кратеров, как Аристарх и Эратосфен, давно наводили на мысль о некоей растительности, однако сразу же возникали сомнения – невозможно было представить себе живой организм, способный существовать в столь суровых условиях. И все же, говорили самые смелые из ученых, нельзя отрицать возможности, что на Луне есть несколько видов примитивных мхов и лишайников; интересно бы посмотреть, как это они умудряются там выжить.

Ученые ошибались. А ведь не составляло особого труда догадаться, что лунные растения должны быть не примитивными, а совсем наоборот, очень сложными – чтобы успешно справляться с враждебной всему живому средой. Примитивное растение способно существовать на Луне ничуть не больше, чем первобытный человек.