Мессия. Том 2 - Бхагаван Раджниш

Если вы попытаетесь найти меня, я расскажу все. И тогда уж не обессудьте. Сначала заставили меня стать монашкой, когда я была совсем молодой и не могла понять, чем вы занимаетесь…»

Джайны очень разгневаны; они хотят, чтобы девушка предстала перед Верховным судом. Видя ее письмо, я чувствую, что она способна разоблачить их; а если нет, я приглашаю ее прийти ко мне. Я появлюсь с ней в Верховном суде и буду разоблачать бесчеловечное отношение, продолжающееся за стенами, — все виды сексуальных извращений. Те же люди учат, что безбрачие божественно — и никто из них не соблюдает безбрачие. Если кто-нибудь соблюдает безбрачие, пусть покажется, пусть пройдет медицинскую комиссию. Без этого… одного его слова не достаточно. Я знаком с ними очень хорошо — одно и то же во всем мире.

В одном христианском монастыре Европы половина монахов воюет с другой половиной, и монастырь поделен теперь надвое, потому что половина монахов утверждает, что все в монастыре — гомосексуалисты. Другая половина пытается спасти свое лицо и заявляет, что это не так. Но если вы заталкиваете столько молодых людей, полных сексуальной энергии, в одно место и не позволяете им никаких контактов с другим полом, то чего ожидать от них? Да, они будут учить безбрачию, но вести себя станут прямо противоположно собственному учению.

Так что настоящее дело не в том, чтобы жечь писания.

Настоящее дело — сжечь себя, того, который несет в себе писания, традицию, прошлое, все виды гнили и суеверий. Мертвые люди, оказывается, очень хитры: они продолжают господствовать над живыми. По какому праву кто-либо может господствовать над детьми будущего?

Меня спрашивают снова и снова: «Как же будущее? Что произойдет с саньясинами и их детьми, когда вы уйдете? Вам надо написать для учеников кодекс, этику; вам надо дать им идеалы».

Но я умру, и я против того, чтобы мертвые управляли живыми. Живые должны найти свою собственную жизнь, свою собственную дисциплину, свою собственную этику. И они будут жить в разные времена, в разные эпохи, в разной атмосфере. Никто не должен смотреть назад, и никто не должен пытаться контролировать даже тех, кто еще не родился.

Живите своей жизнью и радуйтесь ей и празднуйте ее как дар Бога. Танцуйте с деревьями под солнцем, под дождем и ветром. Ни у деревьев, ни у животных нет никаких писаний; у звезд нет ни писаний, ни святых. Кроме человека, никого не преследуют мертвые. Это наваждение я называю одной из величайших ошибок, которые были совершены за тысячелетия. Пришло время прекратить это полностью.

Каждому новому поколению оставлено открытое пространство, чтобы они искали и находили истину, потому что в готовой истине меньше счастья, чем в поисках ее. Не достижение храма, а паломничество — вот настоящее дело.

Ибо как может тиран управлять свободными и гордыми?..

Помогите своим детям быть гордыми, не покорными, не рабами. Помогите им быть свободными. Учите их, что не бывает ценности выше, чем свобода жить и свобода выражаться. Научите их готовности: если возникнет нужда, то лучше умереть, чем согласиться на любой вид рабства.

Но это не делается. А пока это не делается, вам не спасти мир от Адольфов Гитлеров, Иосифов Сталинов, Мао Цзедунов, Рональдов Рейганов, — вам не спасти человечество от тиранов, диктаторов. Фактически, вы подспудно желаете их. Подспудно вы хотите, чтобы кто-то диктовал условия и образ вашей жизни. Вы так напуганы своими ошибками… ведь если вы свободны, естественно, вы будете совершать много ошибок. Но помните, таков путь жизни.

Много раз вы упадете. Это не повредит. Поднимайтесь снова и учитесь не падать. Будьте более бдительны. Вы будете совершать ошибки, но не совершайте одних и тех же ошибок снова. Так и приходит мудрость. Так становятся индивидуальностью, гордым человеком, который, словно кедр, стремящийся ввысь, достигает звезд.

Не будьте пигмеями. Старайтесь достичь предельной высоты, на которую вы способны.

Если это забота, от которой вы хотели бы избавиться, то эта забота скорее была избрана вами, чем навязана вам.

Что у вас за тревоги? Какие проблемы терзают вас? Вы выбрали их; они не были навязаны вам. Кто приказывал вам завидовать кому-то более разумному, кому-то более сильному, кому-то богатому? Почему вы выбрали зависть? Ваша зависть будет истощать вашу энергию понапрасну. Чем завидовать, лучше узнайте, что вы можете сделать со своей энергией, что вы можете создать.

И я говорю вам, что нет ни единого человека, пришедшего в мир без определенной способности, которая сделает его гордым; человека без внутреннего содержания, способного дать рождение новому и прекрасному, сделать сущее богаче. Нет ни единого человека, который приходит в мир пустым.

Вы видели новорожденных детей? Их руки сжаты. Сжатые руки, кулаки — это тайна: неизвестно, что спрятано внутри. А видели вы мертвого человека? Когда кто-то умирает… вы видели мертвого человека со сжатыми кулаками? Это невозможно. У мертвого человека рука раскрыта, пуста, исчерпана. Это лишь метафоры. Я говорю, что ребенок рожден полным возможностей — у него нет нужды завидовать кому-либо.

Я никогда не испытывал зависти к другим, как бы велики они ни были — Лао-цзы или Моисей, Кришна или Будда — я не испытывал к ним зависти. Я просто был безмерно счастлив, что хоть несколько человек реализовали свой потенциал.

Это придавало мне силы: «Ты тоже человек, относящийся к той же самой расе. Если Будда мог подняться на такую высоту, то и ты где-то сможешь подняться на такую же высоту. Скорее всего, ты поднимешься выше, ведь двадцать пять столетий не прошли впустую. Ты богаче, чем любой Будда, ведь двадцать пять столетий учебы, опыта, двадцать пять столетий с тысячами достижений тех же высот — Кабир, Нанак, Иисус, Рабиндранат — почему ты не сможешь?» Кроме вас самих, никто не препятствует вам.

И если это страх, который вы хотели бы изгнать, то сидит этот страх в вашем сердце, а не в руке устрашающего.

Что можно отнять у вас? Самое большее — вашу жизнь, которая в любом случае исчезнет однажды. И если кого-то можно сделать счастливым, зачем упускать шанс? Позвольте ему быть счастливым! И нечего бояться.

Я обошел весь мир сам, без какого-либо оружия, и я боролся с людьми, у которых есть ядерное оружие. И странно, боялись они; я не боялся. Порой я даже удивлялся: либо они безумны, либо я безумен. У них было все, чтобы уничтожить меня.

Я не верю в уничтожение, чего бы то ни было, даже муравья. Всю мою философию можно назвать благоговением перед жизнью.

Почему они боятся? Местонахождение страха — в их собственном сердце. Уже один год, больше чем год прошел с тех пор, как они уничтожили мою коммуну в Америке. Но они уничтожили ее только после того, как арестовали меня и заставили покинуть Америку, ведь они прекрасно знали, что если я там… В течение двух лет они намеревались прийти, но… Мы посылали им приглашения — президенту Америки, генеральному прокурору Америки, губернатору Орегона: «Приглашаем вас; приходите и смотрите. Не выносите решения по слухам».

Никто из них не отважился даже навестить коммуну. А коммуна находилась в пустыне — ближайший американский город был в двадцати милях; нас, в сущности, не было в Америке. Мы ничего не делали им, и все же на границе коммуны они собрали тысячи вооруженных гвардейцев. Странный народ.

Генеральный прокурор, мистер Миз, сейчас обеспокоен — каждый, кто совершил преступление против невинных людей коммуны, обязательно беспокоится. Каждая причина создает свой результат. Этот человек, генеральный прокурор Америки, был причиной. И на пресс-конференции представитель его ведомства признал: «Нашей первой задачей было уничтожить коммуну». Но почему? Почему это должно быть вашей задачей — уничтожить коммуну?

Спросили: «Почему вы не отправили Бхагвана в тюрьму?» — Он сказал: «Во-первых, мы не хотели превращать его в мученика».

Желание, конечно, было; но был также и страх, что если они посадят меня в тюрьму, то все их посольства по всему миру могут поджечь; для каждого американца стало бы проблемой проживание вне Америки.

Делая из меня мученика, они помогли бы моей работе, потому что мои люди укрепились бы и собрались с силами. А те, кто всегда симпатизировал и любил, повыходили бы из своих темных нор, чтобы поддержать меня.

И в-третьих, он сказал: «Бхагван не совершал никакого преступления. Мы не располагаем никакими уликами, никакими доказательствами». Тот же самый человек выступал против меня в суде и заставил судью оштрафовать меня на четыреста тысяч долларов, это около шестидесяти лакхов рупий. Он, видимо, думал, что если у меня нет даже карманов, то откуда же мне взять четыреста тысяч долларов? Он был шокирован, кода мои люди, присутствовавшие в зале суда, собрали деньги за десять минут.