Няня из газеты - Марен Мур

Когда он убирает руку, из его носа капает кровь, и я чуть не теряю сознание. Как раз в тот момент, когда я подумала, что хуже уже быть не может, я разбила нос самому сексуальному мужчине на свете из-за своей неуклюжести.

“Отлично, Джульетта.”

Вишенка на торте и без того дерьмовой ночи.

— О Боже! — кричу я, бросаясь за салфетками.

— Я в порядке. Все в порядке, — бормочет он, зажимая нос, но кровь стекает ему на руку.

— Ты весь в крови. Мне очень жаль. Пожалуйста, сядь здесь, а я возьму несколько чистых тряпок.

Он не спорит и опускается на сиденье кабинки. Я чуть не спотыкаюсь, когда поворачиваюсь, чтобы бежать назад, но добегаю невредимоц и хватаю целую стопку тряпок из коробки. Никогда в жизни я не была так благодарна, как сейчас, за то, что Гэри способен делать одну вещь, буквально только одну вещь правильно. Тряпки абсолютно новые.

Я бегу обратно к будке и сую ему тряпки, которые он берет и прижимает к носу. Резкая красная кровь сочится сквозь ярко-белую тряпку, но, кажется, замедляется.

— Я не могу достаточно извиниться. Ты пришел сюда на ужин и в процессе сломал нос. Пожалуйста, позволь мне купить ваш ужин.

СН (Сексуальный Незнакомец) качает головой: — Нет, я в порядке. Мои дети иногда забывают, что я не профессиональный борец, так что это не будет первым или последним разбитым носом.

Я нервно смеюсь. Я не могу не взглянуть на его левый палец при упоминании о детях, но я не вижу обручального кольца.

Не то, чтобы это имело значение. Я разбила этому парню нос… Я очень сомневаюсь, что он задержится и потом спросит мой номер.

Пока он прижимает тряпку к носу, я впитываю его. Волосы у него темные и взлохмаченные, как я представляю, если бы он по привычке провел по ним руками снова и снова. У него острая челюсть, угловатые скулы, а ресницы, обрамляющие ярко-зеленые глаза, темные и тонкие. Разительный контраст с легкостью его глаз.

Он красивый.

Редко можно назвать мужчину красивым, но это единственный способ описать его. Он из тех людей, на которых вы бы дважды оглянулись, просто чтобы убедиться, что это не сон.

Банально, но правда.

И я смотрю.

Мои щеки пылают, когда я отрываю от него глаза и сосредотачиваюсь на светящихся часах над кассой.

Десять тридцать четыре. Меньше тридцати минут, и я покончила с этой ужасной — становящейся все хуже — ночью. Надеюсь, я выберусь невредимой.

— Могу я хотя бы угостить вас специальным предложением для дома? — спрашиваю я, пытаясь уговорить его хотя бы позволить мне покормить его после того, как я испортила ему ночь. — У нас лучшие бургеры в городе.

Он секунду смотрит на меня, и даже с тряпкой, полной крови, прижатой к его лицу, он так красив, что даже смешно.

Никто не должен выглядеть так хорошо.

— Было бы здорово. Без лука, пожалуйста.

Я киваю и иду к кухонному окну, затем выкрикиваю его заказ Томми.

Томми настороженно смотрит на меня, когда замечает сильно истекающего кровью посетителя в нашей кабинке.

— Не спрашивай. — Я вздыхаю.

— И не собирался.

Я ухмыляюсь и возвращаюсь к СН. На носу больше нет тряпки, и кажется, что кровь перестала течь. К счастью. Не знаю, сколько еще выдержит мой желудок.

Добавьте это к крайнему смущению, которое я чувствую.

— Хорошо, заказ принят, и все готово. Могу я принести вам выпить что-нибудь?

Я переминаюсь с ноги на ногу и нервно дергаю руками. Я надеюсь, он не думает, что я полная идиотка, но есть вероятность, что он та думает.

— Вода была бы великолепна.

Он вытаскивает из кармана телефон и смотрит на экран, затем хмурится, словно ожидая уведомления, которого не находит.

Вот это я понимаю. Я ждала два мучительных дня ответа на свой запрос о работе, и это напомнило мне… Я до сих пор не ответила на письмо. Интересно, чем занимается СН? Он повар? Юрист? Строитель? Я вижу, как его руки используются с пользой.

С помощью инструментов, я имею в виду.

Господи, Джульетта, соберись. О чем я вообще сейчас думаю? Он меня совершенно измотал.

Я наполняю его чашку льдом, затем водой, добавляю лимон и возвращаю его на стол. Каким-то образом умудряясь не выплеснуть на него все это. Когда я подхожу, он кладет телефон и улыбается. На этот раз настоящей, даже если он кажется сдержанным.

— Ну, по крайней мере, я могу сказать, что сегодняшний вечер был интересным, — поддразнивает он.

— Обещаю, я бью людям носы только два раза в неделю. Я действующий чемпион. Вы знаете, официантка UFC. Это было отстойно. Забудь, что я это сказала.

Я чуть ли не стону в голос. Этот человек заставляет меня извергать слова, которые даже не имеют смысла, и я почти уверена, что если останусь здесь еще на секунду, то умру от смущения.

Он ухмыляется, и мои щеки снова заливаются румянцем. На этот раз он достигает моей груди и спускается вниз. Я чувствую его улыбку до кончиков пальцев ног.

— Думаю, в следующий раз мне придется быть более подготовленным. — Зелёный оттенок его радужных оболочек сияет от удовольствия, и мне хочется протянуть руку и провести большим пальцем по его подбородку.

Почувствовать, как его загривок царапает чувствительную подушечку моего большого пальца.

— Джей, заказ готов! — Кричит Томми, прерывая мой транс.

Звука тарелки, ударяющейся о прилавок, достаточно, чтобы оторвать мой взгляд от него, и я забираю его еду, затем останавливаюсь, чтобы взять посуду и салфетки, прежде чем отнести все это обратно в его кабинку.

— Вот, пожалуйста. Я еще раз искренне извиняюсь. Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать.

Когда он кивает, я убегаю, прежде чем успеваю еще больше опозориться. Я исчезаю за кухонной дверью и, как только она закрывается, прижимаюсь спиной к холодной стали, упираясь головой. Я делаю глубокий вдох, а затем еще один, потому что одного было недостаточно.

— Твою мать. — Шепчу я.

Я совсем не думала, что моя ночь пройдет именно так. Мне нужна секунда, чтобы перевести дух, затем занимаюсь выполнением дел закрытия, так как мы закрываемся менее чем через десять минут. Я быстро перекатываю столовое серебро, затем выскакиваю обратно в столовую, чтобы проверить его.

Но я выхожу и обнаруживаю, что его стол пуст. Сексуального незнакомца, больше нет. Подойдя к его столу, я вижу на столе хрустящую стодолларовую купюру с запиской, нацарапанной на салфетке небрежным почерком.

“В